Юрий Иванов - Сестра морского льва
— Так это же люрики, — догадался Волков. Девочка засмеялась, а птички смолкли, словно использовали отпущенное им для болтовни время.
Счастье первого полета
Новый день народился ветреным и холодным. Прислушавшись к возбужденным птичьим голосам, Алька сообщила, что надо срочно уходить — вот-вот погода испортится, а идти им еще ой как далеко. Волков быстро собрал рюкзак, расставил доски, оставшиеся в пещере, прислонив их к стенам: так они не отсыреют, и затоптал в костре угли.
— Ну зачем же ты их ногами? — сердито сказала Алька. — Они нас грели, а ты их топчешь!
— Прости… — пробормотал Волков с сожалением.
Перебросив доску, они покинули островок. Хромой уже их поджидал — надеялся, что замешкаются люди и он стрелой промчит через проливчик. Но Волков не замешкался, и песец обидчиво взлаивал, когда люди заклинивали доску между больших валунов.
Ну вот и все… Но все ли? Истошный крик раздался с островка. Они оглянулись — это их новый друг, чаячий птенец Ке, метался по краю каменной площадки и просил людей не оставлять его.
— Ке-е-е-е! Мы еще вернемся! — пообещала ему Алька.
— Ки-и-ии-и? — недоверчиво произнес птенец и вдруг испуганно метнулся к входу в пещеру.
Выставив оранжевые лапы, прямо на него опускалась большая серокрылая чайка. Она села на камни и резко, сердито крикнув, ударила птенца клювом по затылку. Отскочив, тот начал что-то торопливо и сбивчиво объяснять птице, но на площадку села вторая чайка и хлестнула Ке что было силы крылом. Молча обе птицы начали толкать Ке к обрыву. Птенец орал, падал то на бок, то на живот; он переворачивался на спину и быстро-быстро дергал лапами, будто мчался на велосипеде, но птицы стегали и стегали его крыльями. И наверно, это было очень больно, потому что удары жестких перьев по телу слышались по всей бухте.
(здесь потерян кусок текста!!!)
Глава 4
(здесь потерян кусок текста!!!)
…………….на смуглом лице еще более светлыми. Выжав волосы, она сказала:
— Сейчас будет подъемчик маленький, ну совсем детский; потом спуск, потом маленькая горушечка, а затем выйдем к океану и над крутым обрывом…
— Пойдем, лживый ребенок, — прервал ее Волков, — Сколько уже было этих «горушек», «подъемчиков»… А сколько раз ты говорила «чуть-чуть»?
— Знаешь, в одной книге написано: на нашем острове больше, чем на всех других островах, идут дожди. Вот! Нет больше такого острова, как… Ринулись. Хотя постой. Он расстегнул куртку, снял с себя шерстяной шарф и надел его на Альку, заправив один длинный конец ей на спину, а второй — на грудь. Та, слизывая с губ капли дождя, послушно стояла, немного удивленно глядя на него, а он сердито хмурился, ожидая возражений, но девочка молчала. Отпустив ее, он поправил тяжелый рюкзак, лямки которого зверски резали плечи, и Алька пошла вперед. Глядя, как она будто нырнула в водяную стену, он заспешил, стараясь не терять девочку из виду… А сколько же они в пути? Да часов десять уже, наверно. Оказалось, чтобы попасть в Урилью, нужно снова пересечь весь остров, да не поперек, а наискосок. Вот закурить бы… Ну ничего, лишь бы только выйти к океану, а там еще немножко — и они увидят бухту, дом. Он стукнет в дверь, войдет и скажет: «Черт побери, мы голодны, как тысяча акул, а ну…»
Что он скажет после «а ну», Волков придумать не успел, так как на тропинку из-за камней вдруг вышла промокшая до последнего перышка куропатка. И тотчас к ней подбежали шестеро таких же мокрых несчастных птенцов. Куропатка сошла с тропинки, присела и расставила крылья. С радостными криками малыши бросились к ней, забились под крылья и замерли. Дождь лил и лил, а куропатка, печально поглядывая на Волкова, все крепче прижимала к себе крылья, с которых стекала вода.
Оглядываясь, Волков пошел дальше, представляя себе, как хорошо стало птенцам, прильнувшим к горячему телу матери. В душе Волкова все время жили как бы два человека: натуралист и моряк. Он любил птиц и зверей, любил, потому что с детства был близок к ним — его мать работала ветеринарным врачом в Ленинградском зоопарке, и первое время они даже и жили на его территории. Просыпаясь, Валера слышал, как печально вздыхает старая слониха Бетти, зевает лев и перекликаются мартышки. А спустив ноги с кровати, он обнаруживал тигренка Ваську, жующего коврик. Мать-тигрица отказалась от Васьки, и тигренка пришлось выкармливать с помощью соски. Мальчик любил этот удивительный, остро пахнущий мир зверья, и первой его осознанной мечтой было желание стать смотрителем при умной и доброй слонихе. Но уж так случилось, что его потянуло в море.
Сзади вроде бы как всхлип послышался. Он оглянулся и увидел осунувшуюся, испачканную кровью и грязью собачью физиономию и два страдающих глаза. Бич! Старина! Откуда ты… Да и что с тобой?.. Сделав несколько шагов, Бич пошатнулся и упал. Видимо, силы его были на исходе. Волков наклонился, пес лизнул ему руку сухим горячим языком и уронил голову в грязь. Правый бок у него был покусан, а левое ухо изжевано. Песцы его, что ли?
— Алька-а-а! — позвал Волков. Девочка не отозвалась.
«В рюкзак его», — решил Волков. Сбросив заплечный мешок, он уложил Бича поверх пластикового мешка с вещами и продуктами, зашнуровал, оставив снаружи лишь голову, и взвалил мешок на себя. Бич захрипел: конечно, там, в мешке, было скверно, но что поделаешь?
— Во-олк! Океа-ан!..
Облегченно вздохнув, он заспешил навстречу голосу; ну вот, они еще немножко пошевелят лапками и придут в бухту, и он постучит в дом и скажет… Что же он скажет? Ах да: «Мы голодны, как тысяча акул».
Впереди, пропарывая ливень, заметалось смутное пятно.
— Океан, Волк! Мы почти дошли. Еще чуть…
— Чуть! — закончил за нее Волков. — Взгляни-ка, кого я волоку.
Алька ахнула, прижалась щекой к мокрой морде пса, а тот трепыхнулся в мешке и заскулил, видимо повествуя Альке про свои злоключения.
— Его совесть замучила, — сказала Алька Волкову. — Ну что он не пошел с нами. Ах ты, бе-едненький, ах ты… А потом он побежал. По следам нашим побежал! А тут на него Черномордый ринулся, и вцепился Бичу в ухо, и поволокся за ним, поволокся… — фантазировала девочка, гладя Бича. — А потом на него напал Ванька, ну который с рваным ухом, а потом еще и Хромой. И они его вдвоем, вдвоем! Бич, ты потерпи немножечко, потерпи. Ну что же мы стоим? Идемте.
На этот раз Алька оказалась права: они не прошли и километра, как Волков услышал откуда-то снизу, из-под крутого обрыва, глухое ворчание океана. Ровно и сильно дул оттуда, сбивая ливень, ветер. Волков с жадностью вдыхал соленый резкий запах синего чудовища и чувствовал, как у него прибавляется сил. Океан. Значит, еще немного — какие-то жалкие несколько километров — и… Однако осторожность и еще раз осторожность: они шли по едва приметной тропинке, вьющейся по крутому откосу. Влево откос обрывался в пропасть, и где-то там, затянутый туманом, ворочался океан, а справа, с откоса, стекали грязевые потоки. Передохнув, ставя ногу на тропку плотнее, Волков пошел, но в этот момент сверху послышался быстро нарастающий шум. Что-то предостерегающе крикнула девочка, Волков остановился и почувствовал как бы легкое сотрясение земли. Что же это? Прошло мгновение, другое, и, разорвав водяную завесу, выпрыгнула из нее каменная глыба, сорвавшаяся с кручи. Разбрызгивая грязь, подскакивая с каждым прыжком выше, глыба неслась прямо на него. Охнув, как-то нелепо оттолкнувшись сразу двумя ногами, Волков отскочил в сторону, потерял равновесие и покатился под обрыв. Отплевываясь, кашляя, он пытался ухватиться пальцами за траву и мелкие камни, но трава выдиралась с корнями, а камни летели следом, и он, ужасаясь, чувствовал, что с каждой секундой все ближе скатывается к пропасти. Всплеск послышался… Это глыба рухнула в океан. Еще мгновение, еще… Ноги его вдруг обо что-то ударились, он спружинил ими, и падение прекратилось. Опустив голову в грязь, замер. Стало тихо. Дождь падал на склон, барабанил потихонечку; ударилась в берег вода, а в рюкзаке крутился и тоненько, дребезжаще скулил Бич.
— Тихо, псишка… — пробормотал Волков. — Теперь-то мы выплывем.
Отдышавшись, он осторожно повернулся на бок; камень на его пути оказался бурый, обмытый дождем, он торчал из рыжего склона. Волков погладил его. Ливень опять ослабел, ветер снизу выдул в сизой мгле отверстие, и, посмотрев в него, как в окно, Волков увидел далеко внизу морщинистую и серую, как старый, вылинявший брезент, поверхность океана.
Волков содрогнулся, ему стало тоскливо. Метров триста, пожалуй, подумал он, лететь бы и лететь… Однако меньше: не более ста. Хотя какая разница?..
Мелкие камни посыпались сверху — это Алька зигзагами ловкими прыжками спускалась к нему, держа в руках веревку. Волков, пугаясь за девочку, осмотрел опасный склон: ведь сорвется же!.. И понял, что не такая уж она глупышка. Чуть в стороне и выше от линии его падения из земли высунулся угловатый обломок скалы. Еще прыжок, еще один… Скала! Ну вот сейчас Алька привяжет к ней веревку, и мы с тобой, Бич, потихонечку-полегонечку…
