Сэмюэль Сковилль-мл - Скауты в лесах
— А что золотистый[175] медведь? — спросил Уилл после паузы.
— Такой же, как чёрный. Чёрный медведь иногда рождается бурый, рыжий, белый или жёлтый. Иногда половина медвежат бурая, половина чёрная. Новорожденный медвежонок, он не больше крысы. Старый траппер мне рассказал, что однажды держал троих таких в одной руке. И они слепые и совсем лысые.
Некоторое время мальчики свежевали медведя молча. Когда Джо разделался с задней лапой, он решил поведать одну из историй из личного опыта.
— Однажды, я был очень маленький, – начал он, – я пошёл зимой с другим мальчиком, он был старше, на охоту. У него был дробовик — старый, заряжался с дула, а в нём был один заряд пороха и дроби. У меня была длинная палка. Мы охотились на пустошах, потом поднялись на склон холма, под большим камнем я увидел дырку. Я ткнул туда палкой. Там было что-то мягкое. Я закричал — «Там что-то есть!» — и опять ткнул, и ещё. И там что-то было. Снег как быдто взорвался, выскочил злой, тощий, старый и сердитый медведь. Я тыкал палкой прямо в дырку для дыхания в берлоге.
— И что же ты сделал? — спросил крайне заинтересованный Уилл.
— Снег глубокий, бежать нельзя; на дерево лезть глупо, – продолжал Джо. — Другой мальчик, он взвёл курок, я встал сзади, и мы ждали медведя. Я сказал: «Не промахнись, потому что моя палка, она не очень острая». Он ждал, пока медведь не подошёл, не встал на дыбы, тогда он прицелился в белое место прямо под горлом и выстрелил почти в упор. Дробь пробила большую дырку, как пуля, медведь, он упал мёртвый — так близко, что его кровь забрызгала нам мокасины.
Уилл был впечатлён.
— Недурно ты развлекался, когда был маленьким, – с завистью промолвил он. — Я медведя видел всего раз, осенью, мы со старшими ребятами пошли пострелять. У нас был пёс, и он вдруг как рванётся в кусты на берегу, и лает как ненормальный. А там медведь начал устраиваться на зиму, берлогу строить. Выкопал в берегу круглую нору, ну не больше сурочьей. Внутри было логово в форме кувшина, что ли, оно закруглялось кверху, а сбоку он вырыл лежанку, вроде платформы, всё засыпанное сухими листьями и травой. А наверху было ещё отверстие, поменьше, выходившее в кусты.
— Это дырка для воздуха, – перебил Джо.
— Наверное, – согласился Уилл. — Ну, а возле входа была куча сухих сучьевs. Я думаю, медведь собирался закрыть ими вход после того, как залёг бы в берлогу. Когда мы пришли, он как раз вылезал из берлоги. Один парень выстрелил в него из обоих стволов — с очень близкого расстояния, – и убил, и мы потом рассмотрели его, это был ещё совсем молодой медведь.
— Если бы старый, то вы сами никогда не нашли бы берлогу, – убеждённо сказал Джо. — Старик медведь, он очень умный. Он даже через кусты ходит без шума. Его трудно увидеть, и даже мой дядя, он не нашёл бы его в зимнем логове.
— А один из моих дядьёв нашёл, – Уилл вспомнил семейную историю.
Джо только засопел.
— Правду говорю, – настаивал Уилл. — Не думай, что твой дядя — единственный в мире охотник. Мой двоюродный прапрадед был революционным солдатом[176]. Англичане схватили его и бросили на халк[177].
— Это что такое? — спросил Джо.
— Старые, сломанные корабли, которые ставили на якорь и использовали как тюрьму, – объяснил Уилл. — Пока он был на халке, один из его товарищей, которого схватили вместе с ним, умер. Дядя Джейк сбежал, доплыл до берега и пробрался в Коннектикут; там он женился на вдове и стал знаменитым охотником на медведей. В одну зиму он добыл одиннадцать медведей. А случай, про который я рассказываю, был в марте. Он спускался по крутому склону, и вдруг его нога провалилась в сугроб, и он наступил на что-то мягкое. И конечно, тут же об этом пожалел, потому что это что-то поднялось, и оказалось, что дядя Джейк сидит верхом на огромном чёрном медведе, и медведь этот как безумный бежит галопом вниз по склону.
— Верхом на медведе…
— Ну, ты представил, – ухмыльнулся Уилл. — Доброму старому дядюшке Джейку было о чём беспокоиться. Он не хотел сорваться, но и оставаться на медведе ему не хотелось; и что же, ты думаешь, он сделал?
— Загнал его на дерево, медведь сорвался и сломал шею?
— Ничего подобного. Выхватил охотничий нож, и когда они оказались внизу, воткнул его медведю прямо в хребет, прямо у основания головы, и убил его.
Долгая пауза.
— Ты что, не веришь? — возмущённо спросил Уилл.
— Хм, – только и ответил индеец.
ГЛАВА XI
РОЗОВАЯ ЖЕМЧУЖИНА
— Джо, – как-то после завтрака серьёзно спросил Уилл, – сколько денег ты заработал на этой неделе?
— Деньги! — ответил Джо — Зачем деньги, если нет карманов для денег?
— Это не оправдание, – пожурил Уилл. — В штанах или без, но перед возвращением в Корнуолл мы должны заработать. Ты разве забыл, что благородный и щедрый мистер Донеган обещал нам удвоить всё, что мы заработаем в лесу? Пора бы заняться делом — золотую жилу найти, что ли, – и растрясти старика.
— Он жадный, – пробормотал Джо.
— Нехорошо так говорить, – упрекнул Уилл, – после того как ты перед тем, как идти в лес, пообедал за его счёт долларов на десять[178]. Во всяком случае, разве мы не сумеем найти тут, в лесу, что-нибудь, что стоит хороших денег? Чернобурка[179], например, – я слышал, она стоит целую тысячу долларов.
— Без толку, – фыркнул Джо. — Ты не увидишь чернобурку. Только умный охотник может поймать. А я слишком занят, я защищаю тебя от пчёл и дикобразов, нет времени ловить чернобурку. Ещё, в это время года шкура плохая.
— Были бы мы на побережье, – продолжал Уилл, не обращая внимания на подколки Джо, – могли бы найти серую амбру[180].
— Это что?
— Серая такая штука, мягкая, пористая, как губка, её иногда находят на берегу. Её больные киты выплёвывают, а ценится она на вес золота.
— Я бы тоже выплюнул, – заявил Джо, и принялся искать что-то в кустах, под деревьями, вглядываться в лес, изображая усердие.
— Да что с тобой такое? — спросил наконец раздражённый Уилл, когда Джо принялся скрести землю, как фокстерьер.
— Как что? Я ищу больного кита, – отвечал Джо, рассматривая дуплистое дерево.
Уилл набросился на товарища с палкой, и китобойная экспедиция завершилась небольшой потасовкой.
— Пошли побродим, – предложил Уилл, когда мальчики отдышались. — Может, найдём что стоящее.
Они пошли вдоль ручья вверх, к Бобровой запруде, но ничего нового не нашли — не считая чёрной птицы с ворону величиной, с алым хохолком, которая выдалбливала в живой ёлке квадратную дыру. Уилл был взволнован.
— Хохлатая желна[181], – прошептал он на ухо Джо. — Никогда раньше не видел… Какая красавица. Может, коллекционеры неплохо заплатили бы за неё. Впрочем, такую красивую птицу я бы ни за какие деньги убивать не стал, – благородно добавил он.
Кажется, дятел не слишком поверил в благородство Уилла, поскольку расправил крылья и улетел с криком, напоминавшим кудахтанье, оставив мальчиков у пруда. У самого берега Уилл резко остановился.
— Вот наши деньги! — вскричал он, хлопая Джо по спине. Он показал на пустые раковины, которые, наверно, бросила какая-нибудь норка.
— Не хорошие, – буркнул Джо. — Ракушки в пресной воде совсем без вкуса.
— Вот в чём твоя проблема, Джо, – ты ни о чём, кроме еды, думать не можешь. А я вот читал, что ежегодно находят речного жемчуга[182] приблизительно на полмиллиона долларов, и эти ракушки небось полны жемчуга.
Джо покачал головой.
— Нечего головой качать, – настаивал Уилл. — Уж я-то знаю. Моя мама когда-то жила в Нотч-Брук — такой городок в Нью-Джерси. Был там у них сапожник, Дэйв Хоуэлл, так он, когда рыба клевала, бросал все дела, не работал…
— Умный человек, – буркнул Джо. — Я с ним согласен.
— Ну, ты-то отлынивал бы от работы, даже если бы никакого клёва не было… Короче, этот Хоуэлл всегда отмечал начало сезона тем, что устраивал себе пир из запечённых ракушек. Запекал, солил — и съедал за один присест целый пек[183]. Ну и вот как-то весной он устроил такой праздник, и успел съесть не больше дюжины ракушек, как чуть не сломал себе зуб — в одной было что-то твёрдое и круглое. Оказалось — жемчужина. Она испортилась от жара, но её послали в Нью-Йорк, и тут бедняга Дэйв узнал, что, если бы он не запёк жемчужину, она стоила бы тысячу долларов.
— Гм. Недешёвый обед.
— Да, бедного Дэйва Хоуэлла чуть удар не хватил. Он забросил и рыбалку, и свою мастерскую, и теперь только и делал, что собирал перламутровок, да и все делали то же самое, но Дэйв у больше жемчужины не попадались. А вот одному плотнику по имени Джейк Квакенбуш повезло. Он нашёл большую жемчужину и продал её ювелиру в Нью-Йорке за полторы тысячи… А ювелир её продал в Европу, и потом её купила императрица Евгения[184], её назвали «Жемчужина королевы», и стоит она теперь десять тысяч долларов!
