Сэмюэль Сковилль-мл - Скауты в лесах
— Да взгляни же сюда, придурок!
Внутри увечной, кривой раковины выглядывала из-под мантии, слишком короткой, чтобы укрыть её, круглая розовая жемчужина величиной с крупную горошину. Совершенно круглая, без единого изъяна или пятнышка, которые могли бы подпортить её мерцающую красоту, она, казалось, светилась собственным светом на желтоватом фоне раковины. Жемчужина лежала свободно, неприкреплённая к раковине.
— Должно быть, стоит не меньше миллиона, – заявил Уилл, когда ребята шли к лагерю. Джо ответил молчанием и продолжал отвечать тем же всю дорогу. Вечером он долго трудился у костра, а потом вручил другу кожаный мешочек с длинным шнурком, чтобы драгоценную находку можно было носить на шее.
— Джо, – торжественно обратился к нему Уилл, – ты признаёшь, что был неправ насчёт ракушек?
— Да, – отвечал Джо.
— Ведь ты пинком отбросил тысячи долларов — потому что не слушал мудрого дядюшку Уильяма?
— Да.
— И ты — ленивый, невежественный и ни на что не годный бездельник?
— Да.
— И за то, что ты признал это, – сказал Уилл, – я отдам тебе половину своего миллиона.
ГЛАВА XII
Пруд Колдуна
До конца условленного месяца оставалось всего несколько дней, как показывал деревянный календарик Уилла — мальчик носил его в мешочке на талии, вместе с полудюжиной метательных камней, кремнёвым ножом и прибором для добывания огня. Каждое утро, сразу после завтрака, Уилл делал на палочке очередную зарубку. Три недели в лесах сильно изменили обоих мальчиков. Уилл загорел так, что теперь его кожа практически не отличалась по цвету от бронзовой от природы кожи Джо. Оба носили тяжёлые мокасины оленьей кожи, сработанные Джо; выше шли обмотки, сплетённые из полосок кедровой[188] коры, а затем шли бриджи из медвежьей шкуры — их каждый сшил себе сам, и эта работа сопровождалась огромными усилиями и сильнейшей критикой друг друга. Довершали их одеяния рубашки из оленьей замши. Они тоже были делом рук Джо, который выдубил, размял и выгладил шкуру согласно методам, какие скво его племени использовали с незапамятных времён. Такую рубаху любой охотник или траппер, где бы он ни жил, не променяет ни на какую другую — если сумеет её раздобыть. Она мягкая и тёплая, но при этом замша такая пористая, что через неё можно дышать или дуть, и она ни за что не скукожится, не сядет и не покоробится от влаги. При полном вооружении Джо носил лук и берестяной колчан, украшенный полосатыми иглами дикобраза, а в нём — дюжину стрел. Уилл же носил свою дубину на кожаной лямке через плечо — а метательные камни довершали его вооружение.
Найдя жемчужину, мальчики сочли, что финансовая сторона их похода полностью отработана. Жемчужина явно стоила гораздо больше, чем что бы то ни было ещё, что они могли бы добыть в лесах. Они сделали хорошие запасы продовольствия, они были весьма неплохо одеты и вооружены и, если не случится ничего чрезвычайного, без проблем и даже с приятностью проведут оставшиеся дни испытания. Поэтому они приняли решение остаток времени посвятить исследованию территории за логовом росомахи и по другую сторону скальной стены, с которой срывался Бобровый ручей. Уилл при этом всё время помнил ос странных звуках, которые его товарищ слышал у горы. Он не раз пытался заговорить об этих звуках, однако Джо лишь молча тряс головой и всё, что сумел выдавить из него Уилл, было «Плохие чары».
В чудесный день позднего августа, ясный и звонкий, мальчики отправились на поиски истока Бобрового ручья. Каждый нёс своё оружие, припасы на два дня и меховое одеяло; одеяла они собирались оставить в логове росомахи, чтобы лезть на скалы и исследовать местность за ними налегке. Когда после долгого марша они достигли подножия скальной стены, уже смеркалось. Логово каркажу осталось таким, каким было — пустое, устланное чистой сухой листвой. Ещё державшийся здесь запах прежнего хозяина удержал других животных от посягательств на уютную пещерку. Поужинав, мальчики развели перед входом костёр и разлеглись на одеялах из медвежьей шкуры — грели у огня усталые ноги и болтали, пока не пришло время для сна.
Перед рассветом, в сероватых сумерках, Уилл неожиданно проснулся. Джо крепко спал. Поначалу Уилл не слышал и не видел ничего странного. Однако у него было сильное чувство присутствия какой-то опасности; наконец он бесшумно выбрался из пещеры. В небе горели зимние созвездия, поднявшиеся ночью из-за горизонта. Прямо над головой сиял усеянный драгоценностями Пояс Ориона, охраняемый по сторонам рубиновой Бетельгейзе и снежно-белым Ригелем; ниже зеленовато мерцал король неба — Сириус, Собачья звезда[189]. Но пока Уилл смотрел на небо, откуда-то с горы, из-за скальной стены, донёсся тот самый звук, который так встревожил в своё время юного индейца. Это был вой — протяжный, скорбный и неописуемо зловещий, он доносился, казалось, из невероятной дали, и вместе с тем был как-то приглушен, словно раздавался из-под земли. Вновь и вновь звучал он в неподвижном воздухе. Похоже на собачий — но было в нём и что-то неземное, отчего по позвоночнику Уилла побежали мурашки. Когда звёзды начали бледнеть, вой стих, и Уиллу невольно пришло в голову, что все потусторонние гости должны исчезать с петушиным криком. Да, похоже на собаку — но откуда взяться собаке на пустой и одинокой вершине Чёрной горы?.. Джо был совершенно уверен, что это не волк, а Уилл так же твёрдо был убеждён, что и индейские демоны тут ни при чём. Размышляя о загадочном звуке, мальчик постепенно уснул. Когда он опять проснулся, сияло солнце, а Джо развёл огонь и сердито ворчал что-то о сонях и лентяях. При солнечном свете все страхи исчезли окончательно, и Уилл решил ничего не рассказывать Джо.
После завтрака мальчики исследовали скалу, с которой срывался Бобровый ручей. На целую милю вправо и влево от ручья скальная стена была практически вертикальной, верных двести футов[190] без какой-либо опоры для ног и рук. Ясно было, что придётся или обходить гору кругом, или пытаться подняться по узкой расщелине, прорезанной ручьём. Сперва второй вариант казался практически нереальным. Расщелина извивалась на манер латинской буквы «S» — ручей прорезал эти изгибы в скользком мыльном камне[191]. Тут и там поток превращался в небольшие водопады, а скала была настолько скользкой, что мальчикам долго не удавалось сколько-нибудь продвинутся вверх. Но в конце концов, изгибаясь и пробираясь от выступа к выступу, цепляясь пальцами рук и ног, они поднялись почти до середины расщелины. Здесь изгибался абсолютно гладкий склон. Лишь сбоку, на стене, было два-три небольших углубления, до которых Уилл смог дотянуться после немалых усилий. С трудом ему удалось как-то перенести свой вес на край скалы. Теперь малейшая ошибка — и он как по льду соскользнул бы в каменную чашу с водой внизу (стоявший возле неё Джо уже ухмылялся в предвкушении). Пару раз Уилл уже начинал скользить, но ему удавалось как-то удержаться. Наконец ему удалось добраться до выступа и ухватиться за более грубый камень, выступавший из гладкой скалы. На этой каменной полке Джо и растянулся, наблюдая за усилиями Джо — тот, балансируя и изгибаясь, перебирался от одного скользкого выступа к другому, пока не оказался в самом критическом месте, на скруглённом склоне чуть ниже Уилла. В миг, когда Джо пытался закрепиться на скользком склоне, Уилл опустил ногу и легонько толкнул Джо в макушку. Этого более чем хватило. Джо с воплем заскользил к воде. Однако при этом он успел вцепиться в лодыжку товарища. Уилл попытался выдернуть ногу — напрасно! Под весом Джо и Уилл соскользнул с ненадёжного выступа, и оба с криками полетели по гладкому, как стекло, склону вниз, напрасно пытаясь зацепиться за какой-нибудь выступ. Мальчики плюхнулись в каменный бассейн, и некоторое время то топили друг друга, то боролись на берегу, пока не устали и не легли отдохнуть. Затем они возобновили трудный подъём (предварительно пообещав друг другу обойтись на сей раз без грязных штучек). Полчаса спустя они достигли вершины склона; здесь расщелина сворачивала почти под прямым углом и, кажется, упиралось в отвесную стену в сотню футов[192] высотой. Вдоль этой стены в облаке мелких брызг падала пенная вода — прямо в зелёного цвета водоём у подножия преградившей путь стены. Не имея крыльев, никто не смог бы подняться на скальную стену. Некоторое время мальчики молча любовались водопадом. Трудный подъём утомил и разгорячил их, и зеленоватая глубина манила и звала освежиться. Чаша под водопадом была футов в двадцать[193] в поперечнике, под струями у стены вода кипела белым, а под водой, футах, в шести[194] от поверхности, темнели гладкие валуны. Уилл нырнул первым. Он опустил ноги вертикально вниз, чтобы встать на камень — тот вроде бы был точно под подошвами, – но к удивлению мальчика, до камня он не достал. Тогда, вытянув руки над головой, Уилл позволил весу своего тел увлечь его в глубину — но даже когда пальцы вытянутых рук оказались под водой, он не достиг камня. Тогда мальчик перевернулся и поплыл в глубину, пока сжавшее лёгкие давление не заставило его вынырнуть. Казалось, он парит в воздухе. Всплывая, Джо видел над собой небо, деревья, и даже ухмыляющегося. Сделав мощный рывок, он всплыл на поверхность — и было самое время, если верить горящим лёгким.
