Камил Икрамов - Махмуд-канатоходец
Нет, не шубы и не шапки ищет мулла Мухтар — высматривает кого-то. Прошел весь ряд, назад вернулся, к старшине скорняков подошел. Склонился перед ним седой старшина Насыр-ата, ждет вопроса.
— Скажи-ка,— небрежно бросил мулла,— а где Махмуд? Шубу хотел у него купить, да не вижу вашего хваленого мастера.
Старшина — человек опытный, его не проведешь такими вопросами. Что это мулле летом шуба понадобилась? Это бедняки стараются летом зимний товар купить. Не ко времени всегда дешевле.
— Распродался Махмуд. Еще утром все сбыл. Тень короткой не стала, а он ушел.
— А много ли продал? — спросил мулла.
— Да как сказать... У него товару всегда много, только ведь он по дешевке отдает. Молодой он, силы много и уменья. Щедрый. Пастухам приезжим в долг верит. Они с ним потом свежими шкурами расплачиваются. Дома небось уже.
Побоялся мулла, что старшина угадал его мысли, решил запутать следы.
— Мне бы шубу надо хорошую, вот и спрашиваю,— сказал мулла Мухтар и, посмотрев внимательно вокруг, ушел.
Не успел мулла скрыться в толпе, как старшина щелкнул пальцами и позвал:
— Юсуп!
Из тени камышового навеса выскочил мальчишка лет десяти.
— Найди Махмуда,— приказал старшина,— скажи, что его тут мулла Мухтар высматривал. Пусть побережется. Верно, донес кто-нибудь на него.
Мальчишка кинулся было бежать, но старшина окликнул его:
— Куда бежишь, пустая голова! Он не дома. Он в это время у книжников бывает. В ветошный ряд беги.
Так уж повелось в Хиве, что скудная торговля рукописными книгами шла в ветошном ряду, там, где торговали всякой всячиной: поношенными вещами, разбитыми котлами, ржавыми сковородками, ножами без черенков, черенками без ножей, сломанными гребешками и прочей рухлядью.
Махмуд сидел на корточках возле груды книг, которые продавал безграмотный оборванец. Он ничего не понимал в своем товаре, а следил за выражением глаз покупателя. Если тому книга нравилась, он начинал расхваливать ее, цокал языком, щелкал пальцами, закатывал глаза и просил аллаха в свидетели, что книге этой вообще и цены-то нет.
Махмуд с безразличным лицом листал захватанные страницы старинных книг. Он не притворялся, хотя давно разгадал хитрость торговца книгами. Махмуд вообще не умел притворяться. А сейчас он не видел ничего интересного. Все это были разрозненные листы всевозможных религиозных книг, большей частью корана. Махмуд уже пересмотрел почти всю бумажную груду, и продавец, внимательно за ним следивший, приуныл. И вдруг — это было неожиданностью для обоих — Махмуд увидел пожелтевшую от времени страницу с изображенным на ней шаром. Вокруг шара были надписи и какие-то орбиты. Надписей было много, но одна из них сразу бросилась в глаза: «Бируни». Да, это была книга великого хорезмийца Абу-Рейхана аль-Бируни́.
Махмуд сел прямо в пыль и принялся листать страницы. Многие из них истлели, края были оборваны, буквы расплылись, книге наверняка уже лет двести, но Махмуд понял сразу — это было то, что он давно искал.
— Хорошая книга,— неуверенно забормотал продавец, еще не веря, что ему удастся сбыть случайно доставшийся товар.— Замечательная книга,— сказал он громче, видя, что глаза Махмуда горят.— Мне она за большие деньги досталась.
— Угу, — промычал Махмуд, не имея сил прервать чтение.
Оборванец испугался, что Махмуд сразу прочитает всю книгу, а потом не купит. Он положил на книгу свои давно не мытые руки:
— Нет, любезнейший, ты не читай! Хочешь читать — купи. — И он запросил такую цену, что Махмуд от изумления крякнул.
Оборванец, видно, решил сразу разбогатеть. Он запросил пятьсот золотых — столько, сколько Махмуд не зарабатывал за целый год. Но и покупатель был не новичок в базарных порядках. Начался ожесточенный торг.
Юсуп давно уже пытался привлечь к себе внимание молодого шубника. Он дергал Махмуда за рукав, но тот ничего не замечал.
— Тридцать,— говорил он оборванцу.
— Четыреста! — восклицал тот.— Сам за триста купил.
— Подумай, — объяснял Махмуд. — Могу дать пятьдесят золотых. Это целый верблюд и пять баранов.
— Не могу. Себе дороже.
— Семьдесят, и ни гроша больше,— уверенно говорил Махмуд.
— Триста пятьдесят,— уступал оборванец.
Мальчишка из скорняжного ряда перестал дергать Махмуда за рукав. Он стоял в стороне и, открыв от удивления рот, слушал непонятный торг. Юсуп, в отличие от большинства хивинских ребят, умел читать и знал, что такое книга, но чтобы за книгу давать цену верблюда и пяти баранов?..
А цена росла. Когда покупатель назвал стоимость кровного жеребца и продавец не согласился, Махмуд тяжело вздохнул и, укоризненно глянув на оборванца, пошел прочь.
Юсуп хотел побежать следом, но оборванец, сообразив, что покупатель не вернется, закричал истошно и отчаянно:
— Ладно, грабь! Отдаю за полтораста.
Махмуд вернулся, взял книгу, высыпал из кошелька все деньги в подставленные пригоршни, написал расписку на остальные и пошел домой.
Юсуп побежал за ним. Догнав шубника, он передал, что было велено, и, не поспевая за широким шагом Махмуда, продолжал семенить рядом.
— Дядя Махмуд, можно вас спросить, зачем вам такая дорогая книга? Я видел куда красивее, в коже и золоте,— за сорок отдавали, а вы за эти рваные листки заплатили сто пятьдесят.
— А ты читать умеешь? — спросил Махмуд.
— Могу немного.
— Эту книгу написал великий ученый Хорезма Абу-Рейхан аль-Бируни. Вот приходи ко мне, дам почитать.
— Некогда,— сказал Юсуп, запыхавшись от быстрой ходьбы. — Я торговать учусь.
— Нашел чему учиться! Ты бы лучше научился шубу шить. Мне ученик нужен. У меня и книг много.
— Это как же?.. — спросил мальчик, переходя на бег. — А работать когда?
— Одно другому не мешает,— добродушно ответил Махмуд и зашагал быстрее.— Прощай. Время будет, заходи.
«Интересно,— думал Юсуп, возвращаясь на базар,— зачем шубнику книги? Странный этот Махмуд. Среди шубников он лучшим считается, за силу его Пахлаваном зовут. Когда ремесленники между собой борьбу устраивают, Махмуд всегда победителем выходит, живет тоже неплохо,— на что ему эти книги сдались? Странно. Очень много странного на свете».
* * *
Дом у Махмуда небольшой. Двор чисто выметен. Под развесистым карагачем — супа,[3] на которой летом можно и обедать, и чай пить, и работать удобно в тени на ветерке. Рядом с супой лежит огромный мельничный жернов. Он всегда лежит на одном месте. Однажды во время праздника, когда Махмуду было пятнадцать лет, к ним съехались гости; один из гостей споткнулся о жернов и ушиб ногу. В ярости кинулся он на каменную глыбу и хотел перетащить ее подальше, в угол двора. Гость попался не очень сильный и поднять жернов не смог, тогда он попытался поставить его на ребро и покатить. Не тут-то было! Попросил другого гостя. Вдвоем они кое-как подняли жернов и стали его катить к сараю, но не докатили и на полдороге бросили.
Махмуд в это время помогал матери по хозяйству, а когда вышел во двор, увидел жернов не на месте. Взял он его левой рукой за железную скобу, постоял в раздумье, куда бы деть, и отбросил в сторону шагов на двадцать.
Увидела это мать и огорчилась: «Бедный мой сыночек! Что это ты? Уж не заболел ли? Вчера за сорок шагов этот жернов кидал, а сегодня и за тридцать не забросил».
В тот вечер, когда Махмуд принес дорогую книгу Бируни, мать была очень расстроена. Поужинал он наскоро, зажег фитилек жировой плошки и пошел в свою комнату читать. Обычно он по вечерам с жерновом занимался: подкидывал одной рукой, а другой ловил или, если ему это надоедало, натягивал во дворе канат между деревом и сараем и ходил по нему, как на праздниках канатоходцы ходят.
— Не читай, сынок,— попросила мать,— глаза испортишь. Будто завтра при дневном свете не начитаешься. Что тебе эта книга? Лучше бы в мечеть зашел или даже по канату походил, а то просто бы погулял.
— Я немного, мама,— попросил Махмуд.— Ты спать ложись.
А матери не спится. Села она под дерево и задумалась: «Что за наказание такого сына иметь! Все дети как дети: растут, работают, деньги накопят, а потом женятся. А этот никуда не годится. Если бы меньше книги читал, а больше о торговле думал, давно бы разбогател. Вчера мулла Мухтар тайком у соседей о сыне выспрашивал. Зачем выспрашивал?» Сидит мать под деревом и грустит. Луна уже выкатилась. Над одним минаретом постояла, к другому перешла; в городе спят все, а у сына свет горит. Не выдержало материнское сердце, попросила еще раз:
— Ложись спать, сынок.
Махмуд вздохнул, свет загасил и стал стелить себе постель во дворе. Лег он поверх одеяла, подложил руки под голову, но не спит, в небо смотрит.
— Спи, сынок,— робко попросила мать.— Уж не от книги ли ты сон потерял?
— От книги, мама. Там написано, что все на свете не так, как коран говорит. Вот, например, все думают, что Солнце вертится вокруг Земли, а Бируни говорит, что не Солнце вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца крутится.
