Виолетта и Затерянный сад - Поль Мартен
– Волчья шкура! – ахнула Виолетта.
Сиплый схватил палку, поднял голову и только в этот момент понял, что произошло. Без шубы это был старый пёс, поджарый и выносливый. Он с досадой разжал челюсти, выронив на землю свой трофей, и повернулся к Виолетте, которая наблюдала за ним из-за тополя.
Теперь, когда он выступил из темноты, она могла рассмотреть его получше. Где-то она уже видела эту собаку…
– Точно! Фотография! Скакун Защитницы Сада!
– Он оставил свою госпожу, чтобы жить с волками! – с негодованием воскликнул Бублик.
– Если только не она сама его бросила. А может, она пропала…
В это время Сиплый уже стоял перед волками и смотрел прямо на них. В их глазах он читал изумление, упрёки, ярость и… растерянность. Наконец в темноте раздался его голос:
– Что? Удивлены? Да, я был рождён собакой. Но стал волком! И теперь даже без этой серой шкуры остаюсь вашим вожаком!
Повисла тишина. Первой заговорила Колючка:
– Сиплый, с тех пор как ты стал нашим вожаком, мы от тебя только и слышали что о ненависти к людям. О том, как ты ненавидишь собак. Мы тебе верили. Ты нас обманул. А главное, твои речи превратили нас в злобных изгоев Сада, которых все боятся и никто не уважает. Отныне твои слова ничего не стоят.
Сиплый выслушал её молча. Потом резко развернулся на сто восемьдесят градусов и стремительно удалился во тьму. Не глядя на Виолетту и Бублика, волки один за другим понуро потянулись в лес.
Пес всё ещё тяжело дышал: драка стала для него настоящим потрясением. Хотя почувствовал он это уже после самой схватки.
– Ты проявил неслыханную храбрость, мой верный Буцефал, – сказала ему Виолетта. – И, конечно, заслужил нескольких огурчиков. Но прежде нужно осмотреть твою рану.
В сумерках разглядеть, серьёзно ли он ранен, было сложно. Бублик вылизал плечо и заявил:
– Думаю, всё в порядке! Заживёт как на собаке. Не так уж и сильно он меня укусил.
Виолетта дружески похлопала его по голове:
– Ладно, пока не поправишься, буду ходить пешком.
Она показала на неподвижную тёмную массу деревьев Орды, видневшуюся вдали под луной.
– Вперёд! Путь нам предстоит долгий. Надо добраться до Орды до рассвета. Пока она спит, мне хочется кое-что разведать. Наверняка есть какой-то способ её остановить.
– В таком случае надо спешить.
Эффект Полой луны шёл на убыль, тень в небе постепенно отступала. Рано или поздно ярко засияет солнце, и деревья снова взбодрятся и тронутся в путь.
На ходу Виолетта рассматривала Волчью шкуру.
– Это что, и есть реликвия Сада? Никогда бы не подумала. Видок так себе.
На куске меха было две тесёмки, чтобы закрепить его на шее, и капюшон с двумя заострёнными ушами. Теперь он казался совсем маленьким, и Виолетта с трудом представляла, как под ним могла скрываться такая большая собака.
Она подумала, не примерить ли шкуру, но вспомнила предостережение белозубки: «Берегись, как бы она тебя не поглотила!» – и решила подождать.
15
Одичавшая душа
Бублик молчал довольно долго, словно о чём-то задумался, а потом сказал:
– Мне не даёт покоя один вопрос.
– Какой, мой верный Буцефал?
– Волчья шкура пахнет так сильно, что даже мне не удалось уловить запах собаки. Как же вы догадались, что это Сиплый?
– Увидела, как он завилял хвостом, когда решил, что победил. Это рефлекс собачий, а не волчий!
И Виолетта торжествующе посмотрела на своего скакуна.
На небе постепенно светлело. Молочная белизна вокруг луны понемногу сливалась с ещё бледными солнечными лучами. Вот-вот они увидят неподвижную массу Зелёной Орды.
– Мы почти на месте. Надо успеть, пока они не проснулись!
Виолетта прибавила шаг. Они уже были на Большой поляне. Да уж, Орда постаралась! Когда-то безупречно ровный, газон превратился в тёмную вытоптанную полосу, полную комьев земли и буераков. Полоса огибала Холм двух камней. На его вершине Виолетта различила огоньки – фонарики садового народца. Укрывшись наверху, садовые жители наблюдали опустошение своей земли. И были бессильны его остановить.
Недалеко от деревьев-кочевников Виолетта услышала доносившиеся с их стороны крики – визги и тявканье перепуганного зверя. Теперь она могла получше разглядеть Зелёную Орду: там были старые, потрёпанные временем стволы и полные сил молодые деревца, гигантские дубы и стройные сосны, бесцеремонные кустарники и плакучие ивы, печальные и изысканные.
– Ни звука, старина Буцефал…
Когда они были почти на опушке, из толщи растительной толпы вновь раздался крик какого-то животного. Крик боли, короткий и пронзительный. И снова
