Александр Сытин - Контрабандисты Тянь-Шаня
— Он говорит, — сказал Джанмурчи, — что там нет дороги, куда ты хочешь ехать. Там болота.
— Я поеду, — твердо сказал Кондратий. — На Карабеле через три дня будет большая контрабанда.
— Командир, — сказал Джанмурчи, — если мы пойдем вперед, наша спина будет открыта для удара. Эти пастухи контрабандисты. У них кошма белая с черным. Алы видел у них одну лошадь. Он говорил так, что хочет ее купить, и потому хорошо рассмотрел. У нее шрамы от пуль, она была ранена. Эти люди — контрабандисты.
— Будай, — сказал Кондратий, — когда мы поедем вперед, оставь двух позади. — Потом он добавил: — Ну, дела больше никакого нет? Спать!
— Холодная темная ночь затянула ущелье. У погасших костров вповалку лежали изнемогшие люди. Часовой медленно ходил вдали от костра, чтобы огонь не ослеплял глаз, и зорко всматривался в темноту. Потом его молча сменил другой, потом третий. Полное молчание разлилось по ущелью. Даже стадо баранов спало без одного звука. Через несколько часов темнота стала редеть. Отвесные скалы выступили из мрака. Они как будто выплывали и устанавливались одна возле другой, все новые и новые, все более изломанные, громоздились одна на другую.
Рассвело, и все стало обыкновенным. Песчаные безжизненные холмы и желтые утесы окружили тесным кольцом долину. На севере виднелись хмурые хребты с грязным холодным снегом. Над желтой горой поплыло медное облако, и небо стало синим.
Взошло солнце. За ночь иней покрыл все. Красные чапаны стали розовыми, трава серебряной. Иней искрился и сверкал на оранжевых и зеленых лишаях камней.
Торопливо погрузили вареную конину и выступили туда, где высились красные горы глины. Огромного роста красноармеец-киргиз с маленьким тщедушным украинцем не спеша седлали коней. Это были двое, назначенные Будаем для охраны тыла. Они выждали с полчаса и, когда отряд впереди скрылся за холмом, медленно тронули коней. Проехав километра два, они остановили коней за утесом и оглянулись.
— Не спеши, — лениво проговорил великан. — Лучше смотри, чтобы нас кто-нибудь не догнал.
— Юлдаш, гляди: едут! — торопливо проговорил маленький пограничник.
Тише! Пусть приблизятся} Постой! Останься, а я отберу у них винтовки.
— Ишь ты! — сказал маленький пограничник. — Гляди, какой медведь! Прямо тебе под пару.
Последние слова были сказаны тихим шепотом. Через две минуты всадники подъехали к утесу. Юлдаш приблизился к ним вплотную. Огромный встречный киргиз на вороном коне поднял плеть, похожую на дубину, но увидел второго пограничника с винтовкой и остановился.
— Бросай камчу! — закричал Юлдаш.
Второй киргиз был маленький старичок. Юлдаш слез с коня, подошел и обыскал обоих.
— Опия целый мешок, — весело проговорил он. — Айда с нами, командир разберет!
Великан-контрабандист что-то быстро проговорил старичку, тот ему ответил. Юлдаш побледнел и второй раз закричал:
— Брось камчу! Богаченко, ты знаешь, кто это?
Украинец подъехал и в упор прицелился в контрабандиста. Плеть упала на камни.
— Старик ему говорит: «Не трогай», — взволнованно переводил Юлдаш, — а он говорит: «Ударю! Сколько я побил их этой камчой!»
— Так неужто он это самый и есть?
— Джаксалы! — ответил Юлдаш.
Контрабандист услыхал, и лицо его стало бурым. Он рванулся к пограничникам, но Богаченко вскинул винтовку, а Юлдаш подошел и крепко связал руки Джаксалы назад. Оба хорошо понаслышке знали этого богатыря. Оса вообще не верил в его существование, хотя Джанмурчи с клятвой уверял, что Джаксалы убивает человека одним ударом плети по голове. Джаксалы резко свистнул. Оба коня контрабандиста повернули назад во весь мах.
— Не стрелять! — строго сказал Юлдаш. — Наши назад вернутся или контрабандисты догонят и нападут. О-о, шайтан!
Джаксалы расхохотался. Юлдаш на мгновение задумался, потом мрачно проговорил:
— Будешь идти пешком за то, что украл казенный опий!
Он взял конец веревки и сел в седло. Связанный Джаксалы покорно пошел следом.
— Напрасно ты думаешь, что на нас нападут и тебя освободят, — твердо проговорил Юлдаш. — Я убью тебя прежде, чем это случится.
Они тронулись на подъем. Впереди расстилалось ровное снежное поле. Молчании шагали весь день по снегу. Синие и лиловые тени легли на снег. Впереди красным, расплавленным золотом горел закат, бросая отсветы на бесконечный белый снег.
— Сегодня мы командира не догоним, — сказал Юлдаш.
— День-то какой короткий, как зимой!
Юлдаш остановил коня у проталины и жадно глядел на кустарник.
Богаченко боязливо заговорил:
— Огонь разводить страшно. Далеко видно. Как бы ихние не подошли на огонек в гости. — И неожиданно мечтательно добавил: — Эх, на Украине-то теперь косят!
— Если придут — будем стрелять. Без огня мы умрем. Разожги огонь.
Богаченко повиновался. Связанный старик что-то быстро заговорил.
— Он говорит: руки отморозил. Пусти, говорит, погреться, а то пальцы отвалятся, — перевел Юлдаш.
— Ты, слышь, не дури, не развязывай, ну его к черту, — опасливо сказал Богаченко.
— Ничего, не бойся. Развяжи, — добродушно распорядился Юлдаш.
Он был в кожухе, и поверх еще был надет тулуп. На руках у него были толстые рукавицы.
Тяжелый, неповоротливый, неуклюжий, он стоял у костра, хлопая руками себя по бокам, чтобы согреться.
— Слышь, кум, — сказал Богаченко, обращаясь к Юлдашу. — В прошлом году я в разъезде был, так вот где холод. Сквозь тулуп как дунет — насквозь. В декабре ездили, градусов сорок было. Да чего уж там — хлеб клинком рубили.
Джаксалы и старик подошли к другой стороне костра и дружелюбно ухмылялись. Они расправляли затекшие пальцы, оттирали их снегом, потом уселись на корточки к огню.
— Вот они всегда так, — сказал маленький пограничник. — Непременно садятся.
Он не успел договорить. Джаксалы сбросил чапан и одним прыжком ринулся на Юлдаша. Маленький пограничник нагнулся к винтовке, но старик обхватил его вокруг туловища и прижал руки. Гигант Юлдаш, закутанный в тулуп, сразу свалился в снег. Он не выпустил Джаксалы, и оба, барахтаясь, провалились в сугроб. Юлдаш закричал и с воловьей силой сбросил с себя Джаксалы. Контрабандист выхватил у него из ножен шашку. Пограничник хотел вскинуть винтовку, но контрабандист приблизился вплотную. Тогда, бросив ружье, Юлдаш закрыл голову полой тулупа и обхватил Джаксалы, чтобы не дать ему размахнуться.
— Рубит, рубит! — кричал Юлдаш. Но Богаченко помочь не мог.
Старик судорожно держал его в своих объятиях, и они вертелись в снегу. Несколько ударов клинка упали на плечи Юлдаша и глубоко поранили руку. Схватившись в обнимку, враги затолклись по костру. Пламя задымилось, тулуп затрещал на огне. Юлдаш невольно глянул вниз, и Джаксалы вырвался. Кровавой полосой блеснул кверху клинок, но в момент удара Джаксалы оступился и пошатнулся в снегу. Юлдаш уклонился от слабого размаха и схватил шашку руками. Контрабандист рванул клинок и располосовал руку, но Юлдаш крякнул и, не выпустив клинка, согнул его пополам. Оба бросили шашку и схватились врукопашную. Вдруг пограничник закричал от ярости и боли. Джаксалы начисто откусил ему два пальца левой руки. Снова он его отпустил. Джаксалы выхватил из-за пояса опийный ножичек, и Юлдаш прижал подбородок к груди, чтобы закрыть горло. Ножик разрезал ему всю щеку. В ту же минуту нога Джаксалы попала на камень. Юлдаш навалился всем телом, и снова оба рухнули в снег. Но теперь пограничник был сверху.
— Довольно, отпусти! — хриплым рычанием послышалось из сугроба.
— Нет! — задыхаясь, ответил великан.
Он заливал своей кровью лицо противника и изо всей силы давил локтем на его горло. Джаксалы забился, но через несколько минут остался неподвижным. Юлдаш, шатаясь, подошел к товарищу.
— Наша взяла, кончай! — хрипло сказал он, сбрасывая тулуп.
Маленький пограничник оторвался от старика и схватил винтовку, но контрабандист понял, что значили слова победителя, и упал на колени. Маленький, тщедушный, он совсем провалился в снег. Из ямки было видно только спину. Юлдаш засмеялся. Правда, его смех был похож на рычание, но старик залепетал слова благодарности и поднял руки к небу.
— Скорее, разводи огонь, чтоб тепло было.
Старичок суетливо завозился у огня.
— Сними с него сапоги, а то мои совсем сгорели, — добавил Юлдаш.
Старик снял с Джаксалы сапоги. Богаченко отвязал от клинка индивидуальный пакет и перевязал раны товарищу. Старик, с ужасом косясь на длинный черный труп позади, заговорил, обращаясь к Юлдашу:
— Ты меня не убил, пожалел мою седую голову. За это я покажу тебе одно место недалеко отсюда. Там много опия. На двадцать пять лет хватит для контрабанды.
— А легко туда проехать? — спросил Богаченко.
