Александр Сытин - Контрабандисты Тянь-Шаня
Ослепленный и полузадохшийся, Оса встал на ноги. Прямо от него вниз шел крутой скат под ледник. Вода бушевала и сбивалась в грязную пену. Потом вся уходила куда-то в дыру, под лед. Кондратий стоял и ждал помощи сверху. Он старался не шевелиться, чтобы поскользнувшись, не слететь в поток. Земля была такая скользкая и подъем такой крутой, что взобраться самому нечего было и думать. Через некоторое время сверху сидя съехал человек, волоча за собой веревки.
Это был Джанмурчи. Лицо его было все забрызгано грязью. Кондратий привязал коня, обвязал себя, и все трое начали восхождение по мокрому, скользкому отвесу. Веревку тянули вверх, но на каждом шагу Оса и Джанмурчи падали в грязь. Конь так изнемог, что, когда падал, еле поднимался на ноги. Прошло не менее часа, прежде чем они выбрались наверх. Кондратий приказал промыть рану и отрезать у коня мотавшийся кусок кожи.
— Ой, бой-бой! — сказал Джанмурчи. — Плохо! Ты мог умереть! Когда вода идет по льду, она режет его туда и сюда. Бывает так: лед, потом пустое, как дом, и опять лед, и опять пустое. В прошлом году один купец упал. Пять или шесть раз под ним сломался лед, и никто больше его не видел.
Алы тревожно показал на небо. Кондратий решил продолжать подъем; до вершины оставалось не более полукилометра.
— Сегодня проехали пять расстояний, на которые слышен человеческий голос, — сказал Алы.
Это была правда. Кондратий увидел, что только теперь начались скачки шагом, которые он предсказывал Будаю. Лица пограничников налились кровью от недостатка воздуха; губы стали синими.
— Ну, чего ж, так и будете черными чертями ехать? — грубо сказал Саламатин и, расстелив на мокрой земле кошму, подал сухую, чистую одежду и белье Кондратию и проводнику.
Оба переоделись, и отряд торопливо тронулся на подъем. Скоро стало легче: не надо было больше наклоняться вперед. Кони пошли по ровному месту, а колоссальные отвесные утесы красного гранита подымались, как колонны и стены развалин. Ровный, как пол, сплошной красный камень тянулся на несколько верст. По камню ровным слоем бежала вода. Утесы гранита образовывали лабиринт переходов и коридоров. Сверху все затянула серая мгла. Повалил крупный мокрый снег. Он падал бесшумно и так густо, что всадник не видел головы лошади. Снеговая скользящая слякоть зачавкала под копытами коней. Алы проехал вперед. Джанмурчи кричал Кондратию, толкаясь стременем, но через массу валившегося снега Кондратий еле слышал его голос. Потом кто-то сунул веревку в руки маленького кавалериста, и он, схватившись за нее, закивал головой. Теперь он знал, что товарищи не разбредутся. Веревка все время дергалась во все стороны. Потом она протянулась вперед и назад. Кондратий понял, что всадники вытянулись гуськом, а Джанмурчи приблизил лицо к его уху и сказал:
— Алы поедет вперед, у него нос волка. Тут никогда не было никакой дороги.
Кондратий не спорил. Он держался за веревку я как будто плыл в белой струящейся мгле. Кони скорым шагом шли куда-то один за другим. Их ноги уже стали грузнуть в снегу почти по колено. И вдруг снег перестал падать. Мокрые от пота и снега кони тяжело вздували бока. Скалы выступили из белого потопа. Целые водопады обрушивались с утесов и уходили в откосы щебня.
Мокрые скалы нависали, ежеминутно грозя обвалом.
Ослепительно сверкнуло солнце. Весь камень, окружавший людей, стал дымиться от пара. Через полчаса пути сплошной туман закрыл все, и снова Кондратий, держась за веревку, чувствовал, что конь сворачивает в лабиринте среди утесов. Сильный, почти ураганный порыв ветра качнул коня. Кондратий невольно натянул повод. Как-то смутно он почувствовал, что впереди открывается большое пространство. Белым дымом заклубился вокруг туман. Конь захрапел и остановился. При следующем порыве ветра у самых ног коня открылась бездна. Конь спокойно глядел вниз. Где-то далеко внизу под яркими лучами солнца сверкала зеленая долина. Кондратий увидел, что он ехал вторым. Впереди был Алы. В следующее мгновение ему показалось, что Алы падает. Юноша вместе с конем скользнул куда-то вниз. Всадник и конь исчезли. Мелькнул только круп коня. Кондратий понял, что они перевалили черный ледник и теперь начался почти отвесный спуск.
— Не слезать! — закричал он, повернувшись назад. — Пешком не пройдешь!
И храбро направил коня вслед за Алы. Он сразу же откинулся назад, а конь головой вниз стал спускаться почти по отвесному уклону… Голова коня была между ступней человека. Откинувшись спиной на круп лошади, всадник полулежал на спине. Гравии плыл ручьем вслед за конями. Следом оставалась глубокая канава. Кони еле перебирали передними ногами и ползли на задних, но при каждом движении съезжали на целую сажень. Вместе с целой лавиной камней они ползли вниз, кружась петлями, чтобы не ускорять движения щебня. Красные халаты стремились к зеленой долине, которая казалась близкой. Иногда сверху протяжно кричали:
— Ка-амень!
Тогда бывшие впереди глядели и давали дорогу обломку, который катился и прыгал по щебню. Ударившись о глыбу, он рассыпался на мелкие камни, и верхние с хохотом гадали: попадет или нет. Потом движение продолжалось до следующего окрика. Кони весело фыркали, мимоходом стараясь сорвать былинку. Чем дальше, тем спуск становился более отлогим, и все прибавляли шагу.
— Бисмилла! Мы хорошо проехали, — сказал Джанмурчи.
Сзади загудела метель, и белая пелена застлала красные утесы. Они исчезли где-то вверху, позади, как будто растаяли в тяжелых снеговых тучах. Ветер усилился и стал непрерывным. Впереди внизу заклубились тучи, закрывая целые хребты гор. Иногда лучи солнца прорывались длинными желтыми полосами и освещали внизу огромные круги местности, как прожектором. Тогда было видно, на какой колоссальной высоте находились всадники, а грандиозный простор еще более увеличивался во все стороны, открывая целые панорамы. Люди были подавлены почти безграничным открывшимся пространством, и даже смех и шутки, вспыхнувшие после избавления от опасности, прекратились сами собой.
Глава IV. ПЛЫВУЩИЕ БОЛОТА
Всадники двигались, разъединенные темнотой.
— Хчо-хча-чча! — разрозненные гортанные крики, подбадривающие лошадей, раздавались сзади сверху и впереди снизу. Солнце опустилось. Высоко в небе вверху снег был белый и светлый и все удерживал уходящий день. Впереди открывалась ямой сумрачная котловина. Потом стало темно. По крутому уклону за два часа беглым шагом спустились куда-то вниз.
— Ишь ты, вверху-то! Гляди — шапка свалится!
На перевале разлилось зимнее голубое сияние. Оно исходило от льда. Потом стало понятно, что это был лунный свет. Ледники горели, посылая вниз, во мрак, слабое отражение. Взошла луна. Узкое ущелье, засыпанное сплошными камнями, только в насмешку можно было назвать долиной. Впереди ярко заблестел костер. Кондратий направился к огню. Это были пастухи. На протяжении лета они пасли скот на ледниковых лугах.
Из мрака один за другим выныривали измученные всадники и приближались к костру. Густой белый удушливый дым валил из горевшего кустарника. Потом сразу взметывалось красное трескучее пламя, и серебряная луна на мгновение казалась синей. Кондратий приказал остановиться. Он решил сделать дневку. Расседланные лошади фыркали в темноте. Работавшие пограничники двигались черными тенями. А когда луна поднялась высоко и свет проник в ущелье, костер померк. Стало видно, как при лунном свете тускло блестит медь на седлах. В темноте вспыхнул второй огонь. Там варили барана, и пограничники, толпившиеся вокруг костра, говорили о хлебе, как о лакомстве. Оса сидел и рассматривал карту. Он с наслаждением съел кусок дымящегося горячего мяса и продолжал что-то обдумывать.
— Алы, почему ты отстал? — с упреком спросил Оса.
Джанмурчи выступил вперед.
— Командир, моя голова как будто сделана из дерева. Я виноват: лошадь упала и разбилась.
— Так мы ехали чуть не по ровному месту, — сказал Оса.
— Да, но там был обрыв. Она забилась и упала. Она сломала себе ноги, и я ее зарезал. Пастухи уже пошли за мясом. Я сел на коня Алы, и мы ехали вдвоем, поэтому он отстал.
Оса нахмурился. Джанмурчи продолжал:
— Товарищ командир, ты приказал брать казенные потники, но я взял у чайханщика, и потому лошадь погибла. Это было предательство. Посмотри.
Джанмурчи протянул потник. Оса взял его, развернул и стал глядеть, нагнувшись к огню. Что-то слегка блестело в сером войлоке. Оса провел рукою и засвистел. В потник была закатана очень тонкая проволока. От времени она проколола войлок и стала царапать спину коня.
— Ну, что ж, достанешь лошадь у пастухов, — сказал Оса. — Я заплачу.
— Куда пойдет наш завтрашний путь? — спросил Джанмурчи.
— На Карабель, — сказал Кондратий.
Алы услышал название перевала и, сделав шаг вперед, торопливо заговорил:
