Валерий Квилория - В Тридевятом царстве. Часть первая
Чихнув раз сорок кряду, солдат снял фуражку и обтёр раскрасневшееся лицо громаднейшим носовым платком.
– Разрешите представиться, – спрятал он платок в карман, – солдат Иванка[66].
– А это, – и солдат потрепал по холке длинноухое создание, – мой добрый приятель Конёк-Горбунок[67].
– Конёк-Горбунок? – недоверчиво оглядел конька Сергей Вервольфович.
– Он самый, – подтвердил Иванка.
– Здравствуйте, – поклонились друзья Горбунку.
Тот кивнул в ответ, скользнул по старику-оборотню равнодушным взглядом и отошёл к обочине, где травы было больше.
– Великоват для Горбунка, – заметил Сергей Вервольфович. – Не похож.
– Как не похож?! – воскликнул солдат. – Уши аршинные имеются, два горба також…
– А рост? – перебил старик.
– Что рост?
– Три вершка росту сказано. Вершок у нас сколько? Без малого четыре с половиной сантиметра. Значит, три вершка будет чуть более тринадцати сантиметров. А здесь, – указал Сергей Вервольфович на конька, – никак не меньше полутора метров роста.
– Фу-ты, ну-ты! – прищурился солдат на оборотня, словно из ружья прицелился. – А вы сами из каких краёв будете?
Сергей Вервольфович зыркнул глазом вдоль улицы, нервно почесал бок под тулупом и хотел было отшутиться. Но тут вернулся Конёк-Горбунок.
– Из неметчины они будут, – тряхнул он гривой. – Есть там у них древние сказки о человеке-волке. Вишь, и отчество у него подобающее[68].
– Иноземец, одним словом, – подытожил Иванка. – Посему и не ведаете, что на Руси, когда сказывают о росте, вершки считают сверх двух аршин. Ежели речь идёт о длине, то, правда ваша, выходит чуть более тринадцати сантиметров. А ежели о росте, то вершки добавляют до двух аршин. Вот и считайте: два аршина, каждый по семьдесят одному сантиметру, да плюс три вершка, итого полтора метра с хвостиком.
Сергей Вервольфович обиженно закрутил головой, будто ему выть захотелось. А потом ничего – сел обратно на лавочку и любезно улыбнулся коньку.
– Вы почём знаете, кто я такой есть?
– Я хоть росту небольшого, – фыркнул Горбунок, – а всё ведаю.
– Ну, уж так прямо и всё, – покосился на него старик.
– Что болтать пустое, – хлопнул аршинными ушами конёк. – Вот, к примеру, Красная Шапочка жить будет вечно, а вы в ближайшую полночь погибнете геройской смертью.
– Геройской? – поразился Сергей Вервольфович.
– А то!
– От чьей руки, простите узнать? – заёрзал на лавке оборотень.
– От руки чёрного человека.
– И откуда же такое диво в наши краях?
– А с луны упадёт.
Сергей Вервольфович, не знавший о Фэт-Фрумосе, принял предсказание конька за шутку и покатился мелким смехом. Друзья, напротив, помрачнели.
– Хе-хе, – отсмеялся он. – Скучно, небось, живётся?
– Скучно, – признался конёк. – Как оженился Иван-дурак, так только своей Царь-девицей и любуется. Никаких путешествий и приключений. Дома сиднем сидим, тоска прямо. Так вот, быват, вырвусь, покуролесю и обратно – в стойло.
– Ага, покуролесю, – подмигнул на это солдат. – От верной смерти меня спасал не однажды.
– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – заинтересовался старик.
Солдат Иванка глянул на друзей, на Иванушку, который успел отвести Красную Шапочку и вернуться, и распушил усы.
История солдата Иванки
– Отслужил двадцать пять лет и уволен был вчистую, – начал свой рассказ солдат Иванка. – Выслужил синий билет да три копейки денег. Шагаю домой, а навстречу жучок летит. Просит: «Дай мне копейку! Я тебе в беде помогу». Что делать? Отдал жучку копейку. За жучком прибежала мышь. За мышью приполз рак. Дал и им по копейке.
– Сам-то как – без денег остался? – удивился Сергей Вервольфович.
– А-а, – добродушно прищурился солдат. – Мы люди привычные.
– Не мешайте, – одёрнул оборотня Шурка и подбодрил солдата. – Продолжайте, пожалуйста.
– Прихожу, значит, в столицу, продолжил Иванка. – Вижу – у царского дворца народу полно. Одни на трубах да на скрипках играют, другие весёлые песни распевают, третьи всякие фокусы показывают. Особенно старается какой-то королевич с перьями на шляпе, всех расталкивает, сам наперёд рвётся[69]. «Что тут такое?» – спрашиваю. Говорят: «У царя одна-единственная дочка отродясь не смеялась, и никто не может рассмешить. Царь и объявил, кто рассмешит, тот станет её мужем».
– Царевна Несмеяна[70], что ли? – опять влез Сергей Вервольфович.
– Да нет, – развёл руками солдат Иванка. – Какая ещё Несмеяна.
Друзья, а вместе с ними и Иванушка мрачно посмотрели на старика Вервольфовича.
– Не перебивайте, – напомнил Шурка.
– А что дальше? – подсел ближе к солдату Лера.
– Расхрабрился я, усы подкрутил и начал поближе ко дворцу пробираться, – выпятил грудь Иванка. – Думаю, а вдруг мне удастся рассмешить. Как тут навстречу королевич с перьями на шляпе. «Куда, грязный солдат, прёшь?!» – кричит. Схватил за шиворот и оттолкнул прочь. Споткнулся я и бухнулся прямо в грязную лужу.
– Какой королевич нехороший, – прошептал едва слышно Иванушка.
– Да они через одного такие, – усмехнулся солдат.
Вздохнул и продолжил: – Вымок я, измарался. Вся шинелишка в грязи. Вот так беда! – думаю. – Как же теперь обсушиться? Эх, кабы здесь были жучок, мышка и рак, пожалуй, они в беде мне помогли бы! Только подумал, как вмиг они явились передо мной. Подхватили шинель и потащили на речку. А речка эта как раз под окнами дворца протекает. Увидела царская дочь из окна жучка, мышку и рака, загляделась: что за комедия? А мои помощники помыли шинель и потащили сушить на берег. Стал рак на шейку, поднял вверх клешни, а жучок с мышкой повесили на них шинель. Рак не выстоял – упал в грязь вместе с шинелью…
Потащили они опять шинель в речку мыть. Вымыли и опять на рачьих клешнях развесили. Мышка выкручивает, а жучок вокруг летает да крылышками помахивает, ветерок нагоняет, чтоб скорее сохла. Царевна смотрела-смотрела на всё это – да и рассмеялась.
С тех пор стал я зятем тамошнему царю.
– Так ты царская особа? – присвистнул Сергей Вервольфович.
– Да какая царская! Даже во дворце не жил. Отказался. Непривычно. Попросил себе простую хату в царском саду поставить. Там и поместился. Жёнка табачка да солдатских харчей пришлёт – красота!
Да не долго я на печи отлёживался. Королевич с перьями на шляпе никак не мог забыть, что царская дочь вышла не за него, а за простого солдата. Стал королём, собрал войско и пошёл на моего царя войной. Вот тогда мне жучок, мышка да рак вновь помогли. Принесли из царских кладовых меч-кладенец, а из чистого поля привели коня богатырского с гривой золотой.
– А как же Конёк-Горбунок? – напомнил Лера.
– Так это же он и был, – рассмеялся солдат. – Два раза меня из беды выручал. В славные битвы со мной хаживал. Где я не успевал врага мечом сразить, он грудью опрокидывал да копытами топтал. В общем, разбили мы этого короля-королевича в пух и прах.
Присутствующие внимательно посмотрели на Конька-Горбунка. Ничего героического в его облике не было. Только длинные потешные уши да два горба на спине. Но конёк вдруг встряхнулся, мотнул гривой, встал на дыбы и так топнул копытами, что пыль клубами пошла. А когда пыль улеглась, все с изумлением обнаружили златогривого коня с богатырской статью. Мало того, над его спиной широко раскинулись два серебристых крыла.
Добрый совет
Трижды облетев Макеевку, чудесный крылатый конь прискакал обратно.
– А куда вы теперь путь держите? – поинтересовался Лера, когда златогривый конь обратно сделался Коньком-Горбунком.
– А домой, – вздохнул солдат. – Четверть века в родимой хате не был.
Лера вспомнил о родном городке, о любимой бабушке Анисье Николаевне и загрустил, и даже чуть не заплакал.
– Пошто, соколик, закручинился? – посмотрел на него Иванка. – Али какая печаль сердце гложет?
– Домой охота, – вдохнул Лера. – А как выбраться, чтобы в плен не попасть, пока и сами не знаем.
– Силён враг? – заглянул ему в глаза солдат.
– Угу, – кивнул Лера.
– А обороной стать? Я бы помог.
– Невозможно обороной, – пояснил Шурка. – Против нас силища у-у какая. Не справимся.
– Эх, – вздохнул солдат, – кабы здесь были жучок, мышка да рак! Они дали бы добрый совет.
Едва вымолвил, как явились перед ним его помощники.
– Что скажешь нам, добрый солдат? Чего ты нас звал?
– Да вот хотел бы с вами посоветоваться, как ребят из беды выручить.
– Ладно, – кивнул жучок. – Мы поможем.
И вынул блокнот с ручкой.
– Расскажите-ка нам про свою беду, – попросил он.
Друзья в растерянности переглянулись, не особо веря, что вот эти три крохотных создания могут помочь.
