Эмиль Офин - Формула ЧЧ
— Знает, скажи пожалуйста. Шпингалет.
Шпингалет?.. Игорь покраснел.
— Дайте мне держатель! Я покажу…
Сварщик откровенно засмеялся. Тогда Игорь выпалил одним духом.
— Дугу возбуждать за тридцать миллиметров от начала скоса, а потом опустить электрод в вершину угла, быстро отвести на два миллиметра и так варить. Правой рукой производить три движения: непрерывно подавать в зону дуги электрод, по мере сгорания перемещать его вдоль шва и делать поперечные колебательные движения. Не прерывать дуги, пока не расплавится весь электрод. Вот!
Отец удивленно смотрел на Игоря, мама прижала руки к груди, а сварщик — тот попросту открыл рот.
— Ну, товарищ, не знаю, как руки, а котелок у тебя варит. Откуда это все?
— Я — ученик Жансултана Алиева. Знаете такого?
— Султана Ибрагимовича? Знаю. Год с ним работал. Про него сейчас слух пошел: набирает отряд строить высоковольтную магистраль с Волгоградской ГЭС в Москву. Я сам думаю к нему попроситься.
Сварщик вдруг протянул Игорю маску. — А ну, интересно.
Игорь только того и ждал. Он надел рукавицы, схватил держатель и присел на корточки.
Электрод начал приближаться к месту сварки. В момент, когда между его концом и оградой остался узенький просвет, Игорь левой рукой опустил на лицо маску, а правой — как зажигают спичку — чиркнул по ограде от себя. Раздался треск, вспыхнула дуга. Закипело железо, раскаленный конец электрода, легонько колеблясь, двинулся вдоль шва; за ним оставался чешуйчатый валик, словно вытянули гусеницу и заморозили.
Отец и сварщик оглядели шов. Отец даже достал очки. Сварщик сказал с уважением:
— Теперь вижу. Это почерк Султана Ибрагимовича.
А отец ничего не сказал.
Полквартала прошли молча; родители — позади, сын впереди — руки в карманах.
— Мама, я не поеду с тобой в этом году на юг. Ты слышала, что сказал сварщик: Жансултан набирает отряд. Это будет самая дальняя и самая мощная в мире линия электропередачи. Длина — тысяча километров, напряжение — пятьсот киловольт. Симка и Славка тоже едут. Нас берут учениками монтажников. Султан Ибрагимович придет в воскресенье к тебе и к папе — просить, чтобы меня отпустили.
Мама остановилась, для чего-то сдернула одну перчатку и прижала её к груди.
— Боже мой, Виктор! Что он говорит!
Но отец молчал. Что он мог сказать? Он же только что сам видел отличную работу своего сына.
И тут Игорь наконец вынул руки из карманов.
— Вот, мама. Возьми.
— Что это, Игорь?.. Откуда у тебя деньги?
— Получка. За опоры для электрички. Ты же знаешь…
Мама — его мама, которая, не сморгнув, платит тридцать рублей за халат на Невском, 12, — эта мама пересчитывает засаленные рубли и мелочь. Она открывает сумочку, но, вместо того чтобы спрятать деньги, достает платок и подносит его к глазам.
— Боже мой, Игорь!.. Когда же ты успел стать взрослым?..
Глава десятая
ШАГАЮТ ВЕЛИКАНЫ
В последний день перед каникулами в класс пришли директор школы и член бюро Горкома комсомола, Вася Мельников. Вася, оказывается, уже знал о всех событиях.
— По вашим делам, ребята, — сказал он, — вы уже комсомольцы. Мы будем гордиться таким пополнением. Спасибо вам, Инна Андреевна, и вам, товарищ директор, вы готовите хорошую молодежь.
Тут директор мельком взглянул на Инну Андреевну и немножко смутился. Она кивнула ему и улыбнулась. Никто из ребят, наверно, не обратил внимания на этот их «разговор», но Игорь вспомнил, как учительница приходила к его отцу и рассказывала о затруднениях, о том, что «директор все чего-то тянет, не решается».
А Вася между тем продолжал:
— В нашем городе пока ещё мало школ, где смело строят программу по-новому. Надо сделать так, чтобы это было не только достоянием одного вашего седьмого «Б». Надо передать опыт в другие классы, в другие школы. В этом и заключается первая ваша комсомольская работа. Мы будем поддерживать, помогать…
Наверно, Вася сказал бы ещё что-нибудь интересное, но вдруг резкая пулеметная очередь ворвалась в класс.
Все вздрогнули. Инна Андреевна вскочила со стула и подбежала к открытому окну.
— Уже начали! Молодцы. Пойдёмте вниз, товарищи, посмотрим.
На школьном дворе стояла автомашина-компрессор. От неё, извиваясь змеями, колотясь мелкой дрожью, тянулись резиновые шланги. Двое рабочих в брезентовых костюмах вгрызались пневматическими молотами в стену; обломки кирпича разлетались в стороны.
Школьники из других классов вместе с преподавателями высыпали во двор. Даже заслуженный учитель РСФСР географ Николай Ильич пришёл, опираясь на палку.
Директор объяснил собравшимся:
— С будущего года старшие школьники начнут регулярно работать в мастерских Энергостроя. Так зачем же делать крюк в целый километр, ходить по опасной набережной? Проще пробить в стене ворота. И Славка сразу же подхватил:
В Европу прорубить окно,Ногою твердой встать при море!..
Симка перебил его:
— И вечно ты со своим Пушкиным! Придумал бы что-нибудь поновее!
Славка иронически усмехнулся:
— Поновее? Пожалуйста. Вот — из неопубликованного поэта Серафима:
Ты, которая преждеКраснела и злилась,А теперь железоВарить научилась…
Симка вспыхнул, оглянулся на Нинку.
— Дур-рак! — в сердцах крикнул он Славке.
Они сжали кулаки, набычились, шагнули друг к другу. Но Инна Андреевна встала между ними и поднесла к губам палец.
— Т-сс. Акмэ пион.
Мальчики сразу остыли.
— Откуда вы знаете, Инна Андреевна?
Учительница засмеялась.
— Мне очень нравится ваш девиз: «Активисты молодцы — это пионеры».
— Ну-у, — протянул Симка, — вы отстали от событий, Инна Андреевна.
Славка пояснил:
— Теперь уже Акмэ пион означает: «Активные молодые электросварщики-пионеры».
А пневматические молотки продолжали грохотать. Они все глубже вгрызались в стену; ревел компрессор, колотились шланги, вырастали холмики обломков. И никто не уходил со двора.
Вот, наконец, выпали под ударами молотков последние кирпичи, улеглась пыль, и в проломе стены появилось смуглое лицо. Жансултан обтер рукавицей пот со лба и подмигнул веселым черным глазом.
— Здравствуйте, ребята. А ну-ка, где здесь мои помощники, будущие строители высоковольтной магистрали?
Многие пришли на вокзал, чтобы проводить Игоря, Славку и Симку. Даже маленькая Катька. На ней новое синее платье, а в косе широкая голубая лента. И нос у неё как будто не такой острый, как раньше. Семён Трофимович гордо выступает рядом с Катькой и рычит на весь вокзал:
— Смотрите, кадры! Не ударьте там лицом в грязь!
Симка высунулся из окна вагона, а Нинка встала на цыпочки и слушает его. Что он ей говорит, — этого никто не слышит. Но стоит только посмотреть на Нинкино лицо, и можно догадаться, что это новые стихи из «неопубликованного Серафима». Славка стоит в тамбуре — руки в карманы — и смотрит на Леру, а Лера — на Игоря. Тот предлагает:
— Пошли пройдемся. Ещё — семь минут.
Они берут Леру под локотки — совсем как большие — и медленно идут вдоль вагонов. Сегодня на Лере красивая «взрослая» кофточка, а к груди приколот комсомольский значок.
Мамы обступили Жансултана. Суют ему в руки какие-то свертки, деньги, пачки конвертов с надписанными адресами.
— Только с вами, Султан Ибрагимович, отпускаю. На вас вся надежда. Один он у меня…
— Ай, зачем плакать, Ксения Ивановна? Ваш верхолаз — молодец. За него не бойтесь.
— Садитесь же, Султан Ибрагимович. Поезд сейчас тронется, не впрыгнуть будет!
Не впрыгнуть? Это нашему-то Жансултану? Милая Инна Андреевна! Да он может на ходу поезда пройти по всем крышам вагонов от хвоста до паровоза, если хотите знать!
Какой долгий пронзительный свисток! Даже сердце что-то заныло. Платформа отодвигается, ползет назад, и вместе с нею удаляются мамы, голубая Катькина лента, Лера и Нинка. Они машут платками. Жансултан никак не может распрощаться с Инной Андреевной, он все трясет и трясет её руку. Потом, наконец, бежит и догоняет вагон.
И вот уже колеса татакают по стрелкам, за окнами летит паровозный дым, мелькают будки, надвигаются поля. По ним, через холмы и перелески, через реки и долины шагают стальные великаны; на своих широко раскинутых руках они несут провода — издалека и очень далеко. В эту даль едут Игорь, Симка и Славка. На их пути будут тяготы, неудачи на первых порах. Ну и что же? Без этого ничего не добьешься в жизни. «Нельзя влезть на елку и не ободрать штаны». Но пока что они не боятся никаких препятствий — просто не думают о них. Они стоят у вагонного окна плечом к плечу, полные уверенности, что все будет хорошо. Недаром же колеса дружно выстукивают; «Один за всех, все за одного. Акмэ пион!».
