Эмиль Офин - Формула ЧЧ
Володя сложил ладони рупором и закричал:
— Эге-ге-гей!
— Ау-у! — донеслось с островка.
У Клима упало сердце.
Володя прыжками спустился к воде, а Клим сел на песок и съехал по откосу. Внизу его поймал Володя. Отряхивая песок с Климовых трусов, спросил:
— Зачем новые надел? Извозишь ведь.
— А ты зачем в новых?
Володя не ответил: он нетерпеливо оглядывался.
— Вот тебе и на! Куда же лодки девались?
Клим тоже огляделся.
И правда, вон к тому колышку в Щучьем заливе всегда были привязаны две лодки, а сегодня — ни одной. Конечно, Володя оставит его сейчас на этом скучном берегу, а сам поплывет на остров. И все из-за этой…
— Тут всего-то метров двадцать. — Володя прикинул на глаз расстояние до островка. — Доплывешь?
— Я ведь только по-собачьему немножко умею. — Голос Клима дрогнул.
— Ничего, раздевайся.
Клим немножко поколебался, но раз Володя сказал, надо плыть. Только вот груша бы не утонула…
Он скинул майку, завернул в неё грушу и спрятал узелок в кусты.
— Давай сюда свои трусы и ножик, — приказал Володя.
Он запихал свои и Климовы трусы в соломенную шляпу.
Мальчики вошли в воду. Володя — в одних плавках, высокий, спокойный, с раздутой шляпой на голове; Клим — совсем голый, маленький, с сильно бьющимся сердцем.
— Я одной ногой не буду двигать, держись за неё, а ногами работай как хочешь. Пошли.
Вода без плеска сомкнулась вокруг Клима. Лист водяной лилии, широкий и блестящий, отодвинулся назад, стебли скользнули вдоль тела.
Клим держался обеими руками за Володину ногу, и чем дальше уплывали от берега, тем ровнее стучало! сердце. А когда островок придвинулся настолько, что деревья заслонили небо, Клим решительно разжал пальцы и, изо всех сил колотя по воде руками и ногами, сам доплыл до камышей, где уже стоял Володя и протягивал ему руку.
— Молодец! Так плавать — это уже кое-что! Ты будешь капитаном! Надевай вот сухие трусы, быстрей! И бегай, пока не согреешься.
— А какие бывают капитаны, Вова?
— Смелые, честные, верные дружбе. Пошли…
Глава вторая
ТЫ БУДЕШЬ КАПИТАНОМ!
В лагере почти все ребята знают, кем они будут после окончания школы. Вот Валька Спицын — этот станет музыкантом. Ему просто. Он уже занимается в музыкальной школе, — на горне выучился играть за каких-то два дня, сочиняет прямо из головы всякие мотивы, а ноты пишет быстрее, чем Клим диктовку. Боря Атаманов — тот чинит все велосипеды в отряде, точит ножи для кухни, а один раз даже сам исправил лодочный мотор; ясно, Боря будет слесарем. Или взять Катю Малинину. Она — санитарная звеньевая, всегда носит через плечо сумку с бинтами, ватой, йодом; кроме того, Катя — ответственная в дружине за сбор лекарственных трав. Она хочет обязательно сделаться доктором. Ей тоже просто. А каково Климу? Володя сказал: «Ты будешь капитаном». Но каким капитаном? Они есть и на кораблях, и в армии, и даже в футбольной команде. А что, они работают? Ведь быть смелым, честным и верным дружбе — это ещё не специальность, как, например, музыкант, слесарь или доктор…
Клим совсем запутался в этих мыслях и не заметил, как Володя провел его сквозь заросли на противоположную сторону острова, где у берега в лодке сидела Катя. На коленях у неё лежала раскрытая книга.
— Что вы так долго, мальчики?
— Пришлось добираться вплавь. Лодок-то нет на месте.
— Одна — вот она. А другой, когда я пришла к берегу, уже не было. Идите сюда, мальчики.
— Я уже согрелся, Вова, — хмуро сказал Клим. — Пошли за тростником.
Вова вынул из-за ленточки шляпы листок бумаги и расправил его.
— Отправляйся один, капитан. Мы с Катей посидим тут. А ну, давай сюда твою грушу.
— Я оставил её на том берегу, Вова…
— Эх, ты. Ну, не беда. Беги. Только смотри, аккуратней, не порежься.
Клим уныло побрел в заросли. Одно дело — резать тростник, если Володя рядом, а тут возись один! Скучно и не знаешь, какой тростник годится для свистков… Ох, уж эта Катька! Ну и хорошо, что груша осталась на том берегу.
Островок был небольшой, с низкими берегами, густо заросшими ивняком. Клим вошел по колени в воду и начал срезать тростник. В прозрачной воде плавали рыбки — они были похожи на собравшиеся в стайки запятые. Клим попробовал поймать хоть одну, но не тут-то было. Едва он протягивал руку, как стайка разлеталась в стороны.
Вдруг в ивняке что-то зашевелилось, словно там пробирался зверь. Клим вздрогнул, прислушался. В воздухе — ни ветерка, даже листья не шелохнутся; все застыло в неподвижном зное, только высоко над озером парит коршун. Откуда же этот шорох?
Клим ещё раз опасливо посмотрел на заросли, стараясь не шуметь, собрал нарезанный тростник и поспешил обратно.
Володя и Катя сидели рядышком на поваленной березе, спиной к тропинке. Володя держал в руке тетрадочный листок в клетку и громко читал:
… нас лагерь крепко подружил!Но, Катя, я не понимаю,Как без тебя я прежде жил,— Без наших встреч и без прогулокВ лесу, который эхом гулок…
Клим вышел из кустов и бросил на землю свою ношу. Володя обернулся.
— А… Это ты, капитан! Ого, сколько тростника! Очень хорошая добыча… — Он вдруг схватил Клима в охапку и начал тискать.
Клим заметил, что листок бумаги со стихотворением упал на траву, и хотел уже сказать об этом, но тут с берега донеслись крики и ауканье.
Катя прислушалась.
— Это наши. Они кого-то ищут. Наверно, Левка Ситников опять удрал от всех.
В неподвижном воздухе раздались далекие звуки горна.
— Сигнал на обед. Что-то уж очень быстро. Здесь так хорошо, — вздохнула Катя. — Послушай, Володя ты же здорово сочиняешь стихи. Попробуй напиши песню — нашу собственную, Лесной Республики. Вот будет интересно!
Глаза у Володи сразу стали такими Задумчивыми, словно он собирался сейчас же и сочинять эту песню. Но тут опять донеслись звуки горна.
Володя подал команду:
— А ну, веселей! Свистать всех наверх; экипаж, по местам! — Он помог Кате сойти в лодку, перекидал туда тростник и застыл с поднятыми наготове веслами. — Эй, капитан, где ты сам застрял?
Из кустов выскочил Клим.
— Посмотри, Вова, какие розовые камешки я насобирал. Их там ещё много!
— Ладно, прыгай сюда скорей! Вот останемся без обеда, будут тогда тебе камешки.
Володя взмахнул веслами и погнал лодку к берегу.
За обедом на сладкое были сливы. Кроме того, Володя отдал Климу свою порцию. Клим едва добрался до кровати и так крепко уснул, что не услышал горна в конце тихого часа.
Когда он проснулся, на койках уже никого не было. Солнце теперь светило в комнату с другой стороны, через стекла веранды; в освещенном квадратике под койкой у Левки валялось несколько розовых камешков.
«Вот свинья! Как он посмел!»
Клим сел на кровати и откинул свою подушку. Нет, его девять камешков на месте.
Надо бы заняться тростником, разрезать его на кусочки — будущие свистки. Но какая же работа без Володи?
Клим обежал весь лагерь, прежде чем догадался, где искать Володю. У дальнего забора над кустами сирени взлетали качели и слышался Катин визг.
«В восьмом классе, а боится», — подумал Клим. Ему опять стало обидно: «Теперь будет с Катькой до самого отбоя».
В соседних кустах раздался подозрительный хруст.
Клим упал в траву, раскрыт ножик, взял в зубы и пополз по-пластунски. Но тут же вспомнил, что на нем трусы, приподнялся и продолжал красться уже на четвереньках.
На полянке в траве сидел Левка. В одной руке он держал белый сухарь, в другой… знакомый листок бумаги: ещё видно, что он был сложен стрелкой.
Клим от неожиданности даже уронил ножик.
Левка вздрогнул, но, увидев, что это Клим, успокоился.
— Ты что следишь за мной? Шпион!
— Это ты шпион. Где взял листок? Он Володин. Отдай.
Левка спрятал листок за спину.
— Не получишь. Я покажу стишок ребятам. Пусть разыграют твоего капитана.
Клим вздрогнул. «Капитаны должны быть смелыми, честными и верными дружбе».
Он больше не колебался. Пригнул голову и бросился на Левку.
Они покатились по траве. Левка был тяжелее и сильнее, он быстро справился с Климом и подмял его под себя.
Клим не думал о разорванных трусах, об ушибах и царапинах. Сквозь слезы, застилавшие глаза, он следил за Левкиной рукой, в которой был зажат листок. В какой-то момент Клим изловчился, рванулся из последних сил и укусил эту круглую, с ямочкой у запястья руку.
Левка взвыл, разжал кулак и вскочил. Смятая бумажка упала на траву. Клим лег на неё животом.
Он лежал так, тяжело дыша, уткнув нос в траву, пока чьи-то сильные руки не подняли его и не поставили на ноги. Это был Володя. Он удивленно и строго смотрел на Клима. Вокруг толпились сбежавшиеся пионеры.
