Чужаки - Вафин Владимир Александрович
— Я не буду мыть унитаз, — решительно сказал Денис.
— Не будешь?! Я тебя, козел, заставлю!
Сержант схватил Дениса за шею и ударил его в живот. Денис сморщился от боли. Марат начал пригибать его голову к унитазу.
— Я из-за тебя чуть не влетел, урка рваная! — произнес он с перекошенным от гнева лицом.
Чувствуя, что не может вырваться, Денис изловчился и изо всей силы пнул сержанта по ноге.
— Ах ты, собака! — взвыл Марат и начал остервенело избивать подростка.
— Заканчивай, пацана наверху ждут, — остановил его Мухтаров, появившийся в дверях.
Марат оттолкнул его в сторону.
— Да кончай ты!
Денис поднялся на этаж. Его группа после поверки стояла в коридоре. Он пошел в игровую, где милиционеры смотрели видеофильм, и стал раздеваться. Проходя мимо стола, он нечаянно задел бутылку с вином. Бутылка упала, и вино полилось на стол. Рассвирепевший Мухтаров ударил его по голове, и Денис вылетел в коридор.
— Акула, ты дежурный по игровой? Иди вытри со стола!
Мальчишка стал вытирать разлившееся вино, но когда Мухтаров отвернулся, он наклонился и начал торопливо слизывать его с полированной поверхности стола.
С сентября Влада перевели работать на командировки: развозить пацанов. Получая личные дела у Бородавкиной, Влад обнаружил среди них дело на Дениса.
— За что на Росина путевку получили? — недовольно спросил он инспектора.
— Как за что? Оскорблял учителей, бродяжничал, сбегал из интерната, — загибая пальцы перечисляла Бородавкина, — избил активиста, здесь чуть не зарезал Бескова, вены себе вскрыл... Тебе что, этого мало? По-моему хватит и на зону. А ты возмущаешься, за что его в спецшколу.
— Ну мы едем? — с вызовом спросил водитель «Уазика», вытирая тряпкой«грязные руки.
— Да вам ничего не докажешь, — безнадежно махнул рукой Влад. — Продержали Росина девять суток в «дисциплинарке» и быстренько ему путевку сделали. — Его кулаки невольно сжались.
— Путевка есть, вот и вези своего Росина. Добренький нашелся! Как пацанов избивать, так... — проворчала Бородавкина.
Четверых пацанов — Дениса, Козявку, Губарика и Кудряша — посадили в «Уазик»-фургон. Сидя с Денисом на заднем сиденье, Влад пытался успокоить его.
— Я попробую помочь тебе. Мы еще разберемся, но сейчас ты должен ехать в спецшколу.
— Я понимаю.
— Смотри, огонь! — вдруг вскрикнул Кудряш.
За спиной водителя взметнулось пламя. Машина резко затормозила. Влад рванул от себя ручку двери, выталкивая пацанов из фургона. Водитель начал быстро выкидывать их личные дела, брошенные Владом на сиденье. Влад кинулся к кабине, пытаясь помочь Вадику сбить пламя, но огонь набирал силу.
— Ложись! — успел выкрикнуть Влад.
Лобовое стекло взорвалось, засыпав асфальт и траву осколками. Лежа на траве, Козявка шепнул Кудряшу:
— Надо бежать...
— Заткнись, не вздумай подлянку сделать, — резко оборвал его Денис.
Влад выскочил на проезжую часть и остановил поливальную машину. Водитель, сообразив, в чем дело, тут же развернулся и под продолжительные сигналы резко тормозивших автомашин подъехал к горящему «Уазику». Влад вытащил шланг и начал заливать огонь.
Оставив Вадика с обгоревшей машиной, Влад с пацанами вышел на шоссе и стал ловить попутку.
К спецшколе они подъехали уже ближе к вечеру на «Жигулях». В медизоляторе подростков раздели до трусов, осмотрели. Медсестра стала переписывать наколки Козявки.
— А зачем вы их переписываете? — спросил Козявка.
— Это для того, миленький мой, чтобы ты не сделал еще какую-нибудь татуировку, как Белых, — она кивнула в ту сторону, где другая медсестра с руки подростка срезала кожу с синими наколками, тампоном промокая сочившуюся кровь.
Влад тем временем стоял у раковины и смывал с лица и рук сажу. К нему подошла закончившая осмотр медсестра и предложила:
— Давайте я обработаю вам ожог.
После медосмотра они вышли в коридор, где их встретила высокая миловидная женщина с документами в руках.
— Ну как медосмотр? — спросила инспектор по кадрам у Влада.
— Нормально, — ответил тот, прижимая ладонь к перебинтованной руке.
— В делах тоже нормально, так что отведи пацанов на КП и передай их дежурному.
На контрольном пункте дежурный переписал вновь поступивших в журнал. Влад попросил на три минуты оставить Дениса, остальных ребят дежурный отвел в изолятор, куда помещали на трое суток вновь прибывших.
— Посидите на карантине, а потом вас в отряд отправят, — объяснил дежурный.
Оставшись наедине с Денисом, Влад, чувствуя свою вину перед этим подростком, пообещал:
— Дин, ты держись, а я постараюсь тебе помочь.
— Да ладно уж, отсидим, — какая разница в интернате, в «спецухе» — все равно казенный дом, — сказал Денис, тяжело вздохнув. — Невезуха мне видно, родился я под черной звездой, помнишь, как у тебя в песне: «Черная звезда, звезда несчастья...»
— Нет, Дин, ты неправ. Будет у тебя еще «звездопад» и исполнение желаний. И я верю, что твои желания сбудутся, и ты должен верить.
— Может быть, Влад. Ты вот что, найди Артемку. Я не знаю, где он сейчас, может, еще в интернате.
— Я найду его. А ты береги себя, — Влад поднял руку с растопыренными пальцами. Денис, по старой привычке, хлопнул по ней своей рукой и они пожали друг другу руки.
Вечером к пацанам зашел дневальный и забрал у них хорошие вещи. Денису жалко было расставаться со свитером, который ему связала мать.
— Че ты жилишься, жлобяра? Твою одежду все равно сожгут, а мне скоро на волю. Не выйду же я в форме, — сказал Денису дневальный.
После «карантинки» всех отправили в отряд, Дениса с Кудряшом воспитатель Дедун, прозванный так пацанами за справедливость и заботу о них, привел в спальню, где подростки готовились ко сну. Они встретили их любопытными взглядами.
— Откуда ты? — спросил Дениса один из них.
— С Чукотки, — откликнулся Денис.
— А за что привезли?
— Да был директором Ледовитого океана и проворовался, лед в Африку продавал.
Ребята, окружившие его, расхохотались.
Растолкав их, к Денису подошел хорошо сложенный пацан лет четырнадцати с короткими черными вьющимися волосами. Под смоляными бровями на Дениса пытливо смотрели темные, как виноградинки, глаза. Потирая свой раздвоенный подбородок, он спросил:
— Хохмачкам тебя тоже чукчи научили? Ну, тогда лови прикол. Ответишь — будешь моим корефаном... Вот едешь ты на танке и перед тобой две дороги: на одной твой друг, а на другой твоя мать. Кого ты будешь давить?
Денис знал этот прихват, ему еще в приемнике рассказывал о нем Борька, задумавшись для вида и потирая мочку уха, Денис ответил:
— На тормоза.
— Молодчага, — сказал подросток.
— Только нет у меня матери, — грустно произнес Денис.
— Меня Славоном зовут, а тебя? — спросил он, протянув руку.
— Денис, погоняло — Принц.
— Значит так, Принц, будешь жить в моей семейке: мы брат за брата, — с улыбкой произнес Славон, обводя взглядом собравшихся пацанов.
Так началась жизнь Дениса в спецшколе для трудновоспитуемых. На первых порах ему было очень трудно и тоскливо. Нередко он терзался тревожными мыслями о побеге, и в эти горькие минуты, когда отчаяние хватало его за горло, он вспоминал близких и дорогих ему людей: мать, Влада и Артемку. О нем Денис беспокоился больше всего и поэтому хотел вырваться из-за высокого забора. Славон, глядя на Дениса, вспоминал свои первые дни в спецшколе. Когда от безысходности ему тоже сдавливало горло, он старался поддержать Дениса. Их всегда видели вместе: на уроках, за столом и в столовой, в мастерских, где они собирали игрушечные машинки, даже в свободное время он старался занять Дениса каким-то делом. Учил играть его на гитаре, а по утрам они занимались силовой гимнастикой: Славка, Денис, Климок и Витуха. Они отжимались от лавки, крутились на турниках, выжимали гантели. Воспитатель Дедун разглядел в Денисе способности к рисованию и часто поручал ему оформлять стенгазеты.
