Иоанна Хмелевская - 2/3 успеха
Как оно часто бывает, замечание брата подтолкнуло творческую фантазию Яночки, и из неё так и посыпались версии, предложения, идеи.
— Ты прав, Баранского мы с тобой обязательно должны увидеть, и для начала издалека. И как можно скорее, придумай что-нибудь. А во-вторых, надо обязательно сообщить пани Пекарской о том, чем занимается Очкарик. Пусть что хочет делает, но доберётся до оставленных пани Спайеровой марок и посмотрит, какие они, чтобы он не мог ничего заменить. Погоди, у меня и в-третьих есть. Хорошо бы подпустить к ней Зютека и посмотреть, что он попытается схимичить. — Ясно что, постарается всучить ей завалящую дрянь.
— Я хочу знать, какую именно дрянь. А пани Пекарскую предупредим, чтобы ушки на макушке… И надо скорей, может, он уже едет к ней!
— Сию минуту точно не едет. Уже полдесятого, а вряд ли пани Пекарская пригласила нашего Зютека к ужину. Но вообще ты права, надо нам с тобой пошевеливаться, медлить опасно.
Так что мы решим?
— Завтра же едем сразу в два места.
— Вместе?
— Да, а что?
— Не успеем. Эта проклятая школа… Я освобожусь только в четыре. А ведь вечером нам надо махнуть в аэропорт.
— О Боже, насмерть забыла! Ну хорошо, тогда я одна сразу же после школы поеду к пани Пекарской.
— А я сразу же после школы поеду на Бонифация. И Хабра возьму с собой. Не возражаешь? С пани Пекарской они уже знакомы, а Баранского надо ему показать.
— А вечером встречаемся в аэропорту.
* * *Сначала Павлик ознакомился с обстановкой. Как уже говорилось, участок, на котором стоял дом Баранского, был угловым и граничил с двумя соседними. Один из них был совсем голым и ничем не ограждённым, другой, напротив, окружён сеткой и весь зарос деревьями и кустами. Проникнуть на нужный участок можно было с двух сторон, и проще с той, где не препятствовала никакая загородка, но Павлик избрал второй вариант. Перемахнуть через сетку — плёвое дело, зато потом скроешься в зарослях, а на том, первом, будешь весь как на ладони.
Все эти рассуждения были чисто теоретические, пока мальчик не собирался никуда проникать, пока его задачей было лишь знакомство с Баранским. Ну, не совсем знакомство. Требовалось увидеть этого человека, эту тёмную лошадку, хотя бы посмотреть на него, а для этого — дождаться, когда Баранский вернётся домой или, наоборот, выйдет из дома. В особняке кто-то был, об этом свидетельствовали приоткрытые окна и свет в одном из них. Спускались сумерки, и это позволяло надеяться на то, что, выходя из дома, хозяин зажжёт лампу над входной дверью, и тогда Павлик сможет его рассмотреть.
Быстро темнело. На улице зажглись фонари, но, как всегда, большинство из них не горело, и к сожалению, как раз те, что находились поблизости.
Время шло, а ничего не происходило. Пёс проявлял ангельское терпение h выдержку, чего никак нельзя сказать о мальчике. От ожидания он уже места себе не находил. В голову лезли самые мрачные мысли. Ну, например, что этот холерный Баранский привык шастать по ресторанам, вести ночной образ жизни и возвращаться домой лишь на рассвете. Или, наоборот, что этот человек — инвалид и вовсе не выходит из дому, а связь с остальным миром поддерживает исключительно по телефону. Или вот ещё вариант: у хозяина особняка мерзкое обыкновение проворачивать свои дела исключительно в первой половине дня, когда они с сестрой торчат в школе, и тогда увидеть его вообще не удастся. А что, очень даже просто! Выходит из дому этот Баранский ранним утром, обделывает свои делишки, к полудню возвращается домой и уже сидит там сиднем. Ему так удобно, видите ли, а что в таком случае делать Павлику?
Прошла целая вечность. Совсем стемнело. Терпение окончательно иссякло, и окончательно же победило поначалу робкое решение — не ждать больше, а подобраться к дому и заглянуть в окно. Эх, давно надо было это сделать, а не околачиваться тут без толку. Времени остаётся в обрез, скоро придётся мчаться в аэропорт.
Значит, за дело! На всякий случай Павлик обошёл соседний участок, тот самый, заросший, и осмотрел третий, соседний с ним. Он оказался чрезвычайно перспективный. Окружал его низкий штакетник на каменном основании, преодолеть который мог и младенец, а дом стоял тёмный, необитаемый. Вот тут, в углу, и перескочит, под прикрытием какого-то развесистого куста.
И в этот момент к мальчику примчался оставленный на шухере Хабр. Он был явно взволнован и беспокойно вертелся. Коротко тявкнув, пёс повернулся и помчался обратно, оглядываясь, чтобы убедиться, что Павлик следует за ним. Павлик, естественно, последовал быстрым галопом, по возможности стараясь не топать как лошадь.
И успел буквально в последний момент. У дома Баранского стояла машина, и Очкарик как раз захлопнул её дверцу. Воздержавшись от криков торжества и восторга, лишь удовлетворённо засопев, мальчик попятился и притаился за углом ограды, откуда и стал наблюдать.
Очкарик подошёл к калитке и нажал на кнопку звонка. Услышав бренчанье, он толкнул калитку и прошёл ко входной двери, которая тем временем распахнулась. Возможно, из неё кто-то и выглянул, там зажёгся свет, но со своего места Павлик не мог видеть входной двери. Надо же, как не повезло! Может, это сам Баранский. И выглянул, и свет зажёг, были все возможности на него наконец посмотреть, а он тут, как последний дурак, торчит за углом и ничегошеньки не видит! Ведь мог бы занять наблюдательный пункт напротив двери!
Ну да ладно, чего теперь кусать локти. В конце концов, Очкарик вряд ли останется здесь ночевать, а когда хозяин его выпустит, тут можно и рассмотреть этого распроклятого хозяина. Хотя… Сколько времени?
Павлик включил на мгновение фонарик, взглянул на часы и потерял надежду…
* * *В аэропорт Яночка приехала прямо от пани Пекарской, чрезвычайно довольная результатами визита. Хозяйка угостила девочку только что испечённым вкуснючим бисквитом и со вниманием выслушала гостью.
А главное, все поняла! Она и раньше знала, что марки могут отличаться одна от другой едва заметным оттенком окраски, что надпись на одной может быть лишь на волосок тоньше, чем на идентичной, а это имеет колоссальное значение. Она прекрасно понимала, в чем тут дело и какие цели преследуются при замене одних марок на другие. Одним словом, проявила себя самым настоящим филателистом. Внимательно выслушала все, что ей рассказала девочка, внимательно записала номера, под которыми марки числятся в каталогах. В общем, с ней у Яночки никаких проблем не возникло.
А главное, пани Пекарская была глубоко возмущена подлыми замыслами Очкарика и клятвенно обещала сделать все от неё зависящее, чтобы им воспрепятствовать.
Павлик появился, когда пассажиры, прилетевшие рейсом из Алжира, уже стали выходить из таможенного зала. Женщина, доставившая от отца письмо и посылочку, была в числе первых, поэтому обменяться новостями брат и сестра смогли лишь на обратном пути из аэропорта.
Выслушав отчёт Павлика, сестра удовлетворённо произнесла:
— Вот видишь! Мы оказались правы. Очкарик и Баранский! Одна шайка. За марками охотится Баранский, он нанял Очкарика, и именно от Баранского Очкарик получает разную дрянь на подмену. Я уверена — так оно и есть!
А Павлик все переживал:
— Так я его и не увидел! Спрятался в своём доме, как улитка, носа не высовывает.
— Не расстраивайся. Сам же сказал — напротив его дома присмотрел отличный наблюдательный пункт…
— Наблюдательный-то он наблюдательный, было бы за кем наблюдать! Хоть бы из двери высунулся, паразит! Я там торчал, торчал… И у нас нет уверенности, что Очкарик приходит к нему каждый день.
— Значит, надо найти способ выманить его из дома, — сказала Яночка.
Павлик моментально придумал способ:
— Поджечь дом!
Рассудительная Яночка была против столь радикальных способов.
— Поджечь можно, но не обязательно сразу дом. Вот хорошо бы чтонибудь в саду или во дворе.
— Там кучи сухих веток, — вспомнил Павлик. — Подложить газету и зажечь! Он выскочит из дома посмотреть, что там такое горит…
— ..и наш костёр хорошенько осветит его. Но все-таки давай поджог оставим на крайний случай, пока последи за ним без поджигания. Или хочешь, вместе покараулим. Хорошо бы узнать, бывает ли там наш Зютек.
— За Зютеком присматривают Збиня и Стефек.
— Надо будет им сказать о знакомстве Баранского с Очкариком.
— А сами когда будем караулить? Ночью?
— Езус-Мария, как же трудно нам приходится! — вздохнула девочка. — Подумаю. А пока пообщаемся со Збиней, может, у него тоже есть новости.
Збиня честно отрабатывал лошадиную голову и охотно принял помощь братишки, не вникая в причины такого энтузиазма со стороны этого сопляка. Можно будет переложить на него часть работы. Естественно, распределял обязанности старший.
— В школе и сразу после школы — я, — втолковывал он младшему, — а потом — ты. Поэтому сразу же делай уроки, чтобы потом подежурить. И пригодились бы какие-нибудь марки. Погоди, есть идея…
