Елена Усачева - Лекарство от иллюзий
– Да валят они его целенаправленно, что тут думать-то? – протянула Курбаленко. – Правда, Пашенька?
Быковский задумчиво кивнул. Он сам не совсем понимал маневр Сидорова.
Еще две недели тому назад все только и делали, что бегали от школы до Генкиного дома, потрясая липовыми подписями.
Сначала к Сидорову пришел злой участковый Пушков, но, узнав, что Генка уже несколько дней не появляется дома, из-за чего бабушка не сильно-то и переживала, отправился в школу. Здесь все схватились за головы и снова бросились к Сидоровым. Бабушка встретила нежданных гостей с большим любопытством, но ничем помочь им не смогла.
Тогда был найден брат. Сорвавшийся со всех своих важных дел и от всех знакомых, Ванька тоже удивленно разводил руками. Он не знал, где искать загулявшего Генку.
Чтобы очистить свою совесть, он вместе с Червяковым обошел всех Генкиных одноклассников. Ребята недоуменно пожимали плечами и испуганно заглядывали в глаза математику, словно Сидорову уже был вынесен смертный приговор.
Быковский встретил делегацию от школы на пороге своей квартиры – ему надо было в художественную школу, и он очень спешил. Червяков с готовностью отступил к лифту – ему суета вокруг Сидорова была только в тягость, но после всех этих событий завуч и ему устроила выволочку, так что хотя бы внешне приходилось изображать из себя примерного классного руководителя.
– Я спешу, – в третий раз повторил Павел, стараясь не смотреть на Ваньку.
Но Сидоров-старший не торопился. Он стоял на пороге и с любопытством смотрел на зеркало, висевшее прямо перед ним. В зеркале отражалось бледное Ванькино лицо. Над ним, а вернее, над дверью висела пара роскошных лосиных рогов, на которых красовалась пара запыленных шляп. Слева от всего этого богатства располагалась вешалка, а на ней висела серая курточка с красной полоской на спине и груди. Вот на эту-то слишком хорошо знакомую курточку Ванька и смотрел. Когда-то она принадлежала ему, а год назад перешла в распоряжение младшего брата.
– Мне надо идти! – забеспокоился Быковский, не понимая причины задержки.
– Я же говорю, брата ищем, – довольно громко произнес Ванька. – Наверное, он у кого-то из класса живет.
– Наверное, – согласился Павел, пытаясь закрыть дверь.
– А ты не знаешь, он хоть ест что-нибудь? – все так же орал Сидоров-старший. – Атосовсем без жратвы загнется!
– Да ест он, ест. – Быковский не стал дожидаться, когда гость уйдет, а просто стал выталкивать его за порог. – Котлеты с утра ел.
– Я и смотрю! Найти нигде не можем! – бросил в тишину квартиры Ванька, вваливаясь в прихожую. – Иначе давно бы домой пришел.
Внизу хлопнула входная дверь – Червяков вышел на улицу.
– Где он? – Ванька метнулся туда-сюда в незнакомом пространстве.
– Нет здесь никого! – бежал за ним Павел. Но Ванька определил точно. От двери он круто
взял вправо и ворвался в большую залу. Здесь за круглым столом сидел перепуганный Сидоров.
– Да нет же никого! – несся следом Быковский.
– Я тебя сейчас прибью! – заорал Ванька, бросаясь к брату. – Я чуть с ума не сошел, когда мне сказали, что ты исчез.
– Ну а что такое?… – Генка пытался сохранять спокойствие. – Я кому-то мешаю?
– Там же Червяк ждет, – суетился за спинами Сидоровых Павел.
– Перетопчется, – отмахнулся от него Ванька. – Что вы тут устроили?
– Ты сам сказал, что каждый решает свои вопросы самостоятельно. – Генка уперся взглядом в учебник. – А потом, я отцу звонил, он в курсе.
– Нашел кого в это дело ввязывать! – бухнулся на стул Ванька. – Ты бы еще мать оповестил! А почему бабка ничего не знает? Сидит там у себя перед телевизором, хихикает и говорит, что тебя инопланетяне украли.
– Они и украли. нул страницу.
– Ну, все! – хлопнул рукой по большой папке Быковский. – Я иду заниматься, а вы не подеритесь тут.
Павел метнулся к выходу – он предпочитал, чтобы семейные проблемы решались без него.
– Ну, с чего на тебя нашло-то? – бушевал Ванька, которого от хорошей оплеухи брату сдерживало лишь то, что они находились в чужой квартире.
– Лекарство твое подействовало. – Генка старательно опускал глаза в учебник, хотя было ясно, что читать он не может.
– Какое лекарство? – На секунду Сидоров-старший решил, что у брата действительно поехала крыша.
– Ацинзол. Ты сам давал. – На стол был выставлен заметно опустевший пузырек. – Помогает здорово.
Ванька застонал и сполз на пол.
– Ой, дурак, – захлебнулся он смехом, зажмуриваясь.
– Что случилось-то? – нахмурился Генка, опасаясь, что за время его отсутствия с братом произошли неприятные изменения.
– Тебе сколько лет? – шепотом спросил Ванька, не открывая глаз.
– Пятнадцать, – прошептал Сидоров-младший и, испугавшись, что мог перепутать, добавил: – Кажется.
– Кажется, кажется, – успокоил его брат. – Больше пяти тебе не дашь! Где же ты о таком лекарстве слышал?
– Так ведь ты его мне дал, – опешил Генка. – А мне помогало.
Сначала из Ванькиного горла вырвались странные бульки, потом он весь затрясся, откинулся на пол и стал по нему кататься.
– Ой, держите меня, – стонал он, хватаясь за живот, смеяться он уже не мог, только тихо подвывал. – Помогите! Помираю!
Некоторое время Сидоров-младший с испугом смотрел на мучения брата, потом брови его сурово сдвинулись.
– А что же это такое? – раздраженно спросил он.
Ванька долго не мог продышаться, слезы бежали у него по щекам. Генка терпеливо ждал.
– Пиридоксина гидрохлорид, – быстрой скороговоркой произнес Сидоров-старший.
– Это что за байда? – недовольно поморщился Генка.
– Витамин B6.
– И что от него происходит?
– Аппетит улучшается, и мозги четче работают. – Ванька уже сидел, тяжело привалясь к ножке стола.
– То-то я хорошо себя чувствую… – разочарованно протянул Сидоров-младший. – А почему ж ты мне сказал…
– Я не знал, что ты у меня такой наивняк. Ванька с трудом поднялся и принялся лениво отряхивать свои брюки. – Ацинзол – это перевернутое имя одного нашего препода. Лозни Цезарь Александрович! Трояки лепит только так. Колян придумал эти таблетки для отличников, пытавшихся у Лозни пятерки получить, – выпиваешь таблеточку и успокаиваешься, и никакие пятерки тебе уже не нужны.
– Все так просто? – Генка растерянно прошелся по комнате.
– Это ты сложности ищешь, а на самом деле все просто. – Ванька посерьезнел. – Короче, твою проблему будем решать.
– Решил один такой, – буркнул Сидоров, пряча учебник обратно на полку
– Значит, так! – Ванька повернул брата лицом к себе. – Ты прекращаешь валять дурака и идешь сдавать экзамены экстерном. Понял?
Генка достал из заметно опустевшего пузырька очередную витаминку, разжевал ее и кивнул:
– Понял.
И сделал по-своему.
На следующее утро мать Быковского пришла в школу, просить за Генку – Ванька к тому времени уже умчался в институт, а бабка даже не поинтересовалась, куда вновь разбежались ее неугомонные внуки.
Скрепя сердце завуч поставила новые росписи на разнарядке участкового Пушкова и согласилась на досрочные экзамены. Было понятно, что этот раунд она проиграла. Но борьба еще не закончилась.
Генке был выдан длинный список рефератов и докладов, которые он должен был сдать перед экзаменом. Через три дня Сидоров все принес и, получив скупой кивок от Алевтины Петровны, отправился домой. Он снова перебрался к бабушке за ширму и теперь держал с ней военный нейтралитет – до ремня дело не доходило, но и задушевных бесед они не вели.
За день перед экзаменами Сидоров появился в классе и о чем-то долго шептался с Когтевым. Стас задумчиво чесал затылок, косился в окно, словно надеялся увидеть там запасной выход, и чаще кивал, чем говорил.
На первый экзамен по математике Генка пришел нарядно одетым – и с треском его провалил. Что уж там произошло, не знал никто, а что было потом, в красках описала Анька Плотникова.
На уроке алгебры, последовавшем сразу после экзамена, класс был подозрительно спокоен. Не шумел и не выступал Васильев, не возмущался количеством заданий Когтев, никто не ерзал на стуле, не ронял учебники и не вырывал страничек из тетрадей. Все выжидательно смотрели на Чер-вякова. А он невозмутимо водил пальцем по списку класса, выбирая, кого вызвать.
– Юрий Леонидович, а что там с Сидоровым? – не выдержала Лиза Курбаленко все-таки Генка был ее многолетним соседом по парте.
– Ну, что же, вполне возможно, что ваш друг вскоре вернется в класс. – Юрий Леонидович медленно откручивал колпачок перьевой ручки. – И нечего было поднимать столько шума. Все решилось само собой.
– Но он же все знает, – испуганно прошептала Плотникова.
– Иногда за кажущимся всезнанием кроется пустота. – Математик сурово посмотрел на девятиклассников. – Знаете, есть такая поговорка: сто раз скажешь про человека «Горбатый», а на сто первый горб и вырастет. Я думаю, Сидорова захвалили. Слишком часто ему твердили, что он гений. Вот он сам в это и поверил. А любая гениальность – это 90 % труда и только 10 % таланта.
