Евгений Шерстобитов - Акваланги на дне
А если неглубоко, если только поднырнуть, проплыть хоть на метр-два пониже?
Ромка приподнимает голову, осматривается. Лодка с ребятами на положенном расстоянии, Тимка внимательно наблюдает.
Ромка набирает воздух и ныряет.
Нет, не глубоко. Он проходит над темным предметом на расстоянии четырех-пяти метров. Все ясно: это затопленная массивная дверца с какого-то корабля. И затопленная бог весть когда, потому что успела уже основательно обрасти водорослями. Еще с войны, наверное.
Ромка выныривает, продувает трубку. А лодка уже совсем рядом, и Тимка выразительно показывает кулак, Он прав: приказ был, значит надо выполнять, тем более ему — командиру.
— Металлолом! — кричит весело Ромка. — Вот где собирать надо!
Но, видно, Тимке сейчас не до шуток — он ведь уже прыгать приготовился. Еще рез погрозив кулаком, он повернулся к Захару и велел возвращаться на исходное место, где покачивался на волках, обозначая центр квадрата, небольшой белый поплавок — самодельный буй из пенопласта.
Через десять минут Ромку сменил Тимка.
За Тимкой пришла очередь и Захара.
Снова тщательно проверил Лукашкин снаряжение, подтянул ремешок маски, отпустил ремешок ластов, продул трубку, промыл маску и плюхнулся за борт так, что чуть лодку не перевернул. Нет, не выйдет из Захара настоящий подводник, и хотя поплыл он уже более уверенно и спокойно, Ромка на всякий случай решил держаться поближе. Для такого дела можно и поплавок оставить. Поплавок все равно на виду, куда он денется, если заякорен, а вот с Лукашкиным всякое может случиться.
После Захара пошел в воду Ромка, за ним Тимка… Время шло, а поиск пока не давал результата. Ребята ревниво поглядывали на соседние лодки, но, судя по тому, как деловито и спокойно ходили вокруг них буруны от ластов, и там дела шли не лучше.
В два часа подлетел на моторке дядя Валя.
— Как дела?
— А у других?
— Заканчивайте. Лодку заякорить — и марш ко мне. Перерыв.
— Как перерыв? — удивился Тимка.
— Новости! — возмутился лейтенант. — Дома побывать, пообедать, отдохнуть, через два часа быть у спасалки. Все. Разговоры отставить.
Разговоры были отставлены, якорь сброшен, и ребята перебрались на моторку.
— Дядя Валя, — сказал Тимка, — а может, и он шпион? — и рассказал про пожилого мужчину.
— Что-то слишком много шпионов, — рассмеялся вожатый, — то ни одного, а то сразу столько.
Моторка врезалась прямо в берег центрального пляжа. Везти ребят к спасалке далеко, да и времени займет сколько — надо ведь и остальных с лодок забрать. Перерыв так перерыв.
— Как хотите, — сказал Захар, — а я сейчас к ним… туда, на Октябрьскую…
— А меня Васька ждет, — спохватился Ромка, — я домой.
— И я домой, — согласился Тимка, — бежим.
— Марченко! — вдруг услышали ребята. — Роман!
Оглянулись и не сразу увидели Людмилу Васильевну, а рядом Егора Андреевича и оператора…
— Куда же это вы, братцы, исчезли, — сказал строго Егор Андреевич, — и без разрешения?
— У нас дела, — протянул виновато Тимка.
— Нам Людмила Васильевна разрешила, — объяснил Захар.
— Понятно, — покосился режиссер в сторону ассистента, — а как же дальше? Будем сниматься или не будем?
— Будем, — сразу же отозвался Захар, — это у нас редко бывает, это случайно…
— А что? — вдруг приподнялся оператор. — А что, Егор, если мы сейчас прямо пойдем и посмотрим, как он ныряет, этот ваш Марченко?
— Идея! — воскликнул обрадованно Егор Андреевич и поднялся, держа в руках желтые ласты.
У мальчишек разгорелись глаза: такого они еще не видали. Ласты были без ремешка, литые и новой формы — как заграничные. Зато маска и трубка у режиссера совсем обыкновенные, голубого цвета и совсем заурядной формы. Не то что ласты…
— Что, нравятся? — спросил режиссер. — И мне, братцы, нравятся, а вот маску и трубку, такие же, из комплекта, потопил. Да, да, в прошлом году, под Пицундой, сначала трубка пошла под воду, а потом в погоне за ней и маска слетела, так и не достал…
— А какая глубина была?
— Да метров двадцать — двадцать пять.
— Эх, вы! — досадливо махнул рукой Тимка. — Да я на этой глубине…
— Вот тебя-то рядом и не было, — усмехнулся режиссер, — другие были, тоже отчаянные, однако, видишь, пришлось обзаводиться другими. Ну пошли, Ромка?
Они поднялись. Ромка покосился на друзей. Захар скорбно вздохнул, а Тимка веселым голосом, очень уж веселым, беспечным, произнес:
— А я пошел. Я тогда пошел…
Он не дождался ответа, повернулся решительно и ушел.
— А он, ну Тимка, — горячо заговорил Ромка, — он, знаете, как плавает, а как борется, а по легкой атлетике у него юношеский разряд. Честное слово.
— Вот и отлично. — Егор Андреевич, наклонившись, надевал ласты. — Он нам обязательно пригодится. Пошли, Витя?
— Пошли, — согласился оператор.
Егор Андреевич и Витя неуклюже зашлепали ластами по песку.
— В ластах надо наоборот ходить, — сказал тогда Ромка.
— Как это?
— Спиной, — показал он, — так удобнее.
Они пошли спиной. Хоть и не очень приятно идти задом наперед, зато ласты за песок уже не цеплялись.
— А что? — согласился оператор. — Правда, удобней,
Ромка пошел следом.
Утопая в мокром податливом песке, остановились у кромки берега. Не торопясь набегали короткие ласковые волны.
— А лучше всего ласты в воде надевать, — сказал Ромка.
— Специалист, — улыбнулся режиссер, — а почему сам без комплекта?
Ромка промолчал.
— Пошли! — взрослые бросились в воду азартно и весело, как мальчишки, что-то крича друг другу.
Ромка рассмеялся. Сзади подошел Захар, тоже улыбнулся.
— Я подожду, — сказал вопросительно. — Здесь — можно?
Видно, очень завидовал он сейчас Ромке.
Ромка кивнул ему и вошел в воду спокойно, не торопясь, как и подобает бывалому «морскому волку».
Режиссер и оператор уже ждали его, кружась на месте. Трубки были сдвинуты, маски подняты.
— Отличное место, — прокричал режиссер, — и глубина небольшая, и вода прозрачная.
— Слушай, Марченко, — тоже кричал оператор, — мы опускаемся на дно, а ты сейчас же ныряй прямо на нас, мы снизу посмотрим — ладно?
— Ладно.
— Пошли!
Ромка сначала распластался на воде, задержался так на какую-то долю секунды и, резко наклонив голову, почти вертикально пошел вниз, держа руки перед собой.
Он проплыл перед ними гибкий, стройный, как проходит стремительный серебряный сарган. Махнул хвостом, изогнулся всем своим длинным тонким телом, и лучше не ищи взглядом — все равно не увидишь.
Вынырнули одновременно. С шумом вырвались фонтанчики из трубок.
— Эффект! — восторженно заорал оператор, срывая маску. — Это то, что надо, а, Егор?
— Блестяще! — подтвердил, отфыркиваясь, режиссер. — Красив же ты, братец, под водой. Что тебе Ихтиандр. У того жабры были, а у тебя же легкие…
— Повторим? — попросил оператор.
— Повторим, — согласился Ромка.
— А ты сможешь больше пузырей пускать, а? — вдруг спросил оператор.
— Как это?
— Ну, чтобы среда больше чувствовалась… вода, понимаешь?
— Не-ет!
— На маску, держи трубку. Опускайся и смотри.
Ромка с удовольствием принял это предложение.
— Спускайся! — машет оператор.
— Пошли! — кричит и режиссер. — Давай посмотрим, пока он в азарте.
Ромка и Егор Андреевич разом вздохнули и дружно пошли вниз.
У самого дна Ромка перевернулся, он и один любил так смотреть вверх, особенно когда солнце в зените. Толща воды искрится, переливается красками, легкими, нереальными.
Сверху на Ромку уже шел оператор. Он нырнул тоже очень умело и проплыл мимо стремительно и даже с каким-то шиком, а из носа и изо рта его вырывались пузырьки воздуха. Они сначала тянулись назад, а потом стремительно неслись вертикально вверх, к поверхности. Это было очень красиво. Только Ромка не понял для чего.
— Здорово ныряете, — восхищенно сказал он, передавая маску и трубку оператору.
— Были когда-то и мы рысаками, — сказал он, глубоко и часто дыша, — а теперь не те времена… — Эти пузырьки мне нужны, чтобы подчеркнуть, что человек находится в воде. Понимаешь? Ну, чтобы еще эффектнее было, ты набрал сразу воздуха, а когда будешь перед камерой проходить, выпускай. Не сразу все, конечно, а постепенно.
— Ну да! — сердито сказал тогда режиссер. — Ты научишь. Человек с собой под воду воздух берет, чтобы дышать. А ты говоришь, выпускай постепенно. Чем же он дышать будет?
— Нет, Егор Андреевич, — быстро вставил Ромка, — это уже не воздух выходит.
— Да ну? — удивился режиссер.
— Не воздух, — И Ромка повернулся к Захару за подтверждением.
Захар был силен в теории. Захар, не спеша, подробно и вполне ответственно все объяснял:
