Евгений Шерстобитов - Акваланги на дне
В стороне около сарая на сложенных в штабель досках чинно сидели Захар Лукашкин, Костик Мазурук и Леша Затонский. У них был важный и какой-то странный вид.
Осторожно вывернувшись из-под «дига», Ромка подошел. Лица у ребят были какие-то яркие, словно раскрашенные.
— Вы это что?
Они заговорили наперебой:
— Сниматься будем.
— Грим это.
— В следующем кадре…
— Видал, как нарядили.
Ромка даже обиделся: друзья называются, и слова не сказали.
Заметив это, Костик добавил виновато:
— Нас Людмила Васильевна позвала, прямо домой заезжала утром…
— На автобусе сюда привезли, — не мог не похвастать Захар.
— А мы тебя зовем-зовем, — сказал вдруг Леша, — а ты все с ней и с ней…
Ромка поспешно перебил:
— А вы что делать будете?
— Не знаем, — пожал плечами Захар, — нам еще не сказали… вот только одели и загримировали…
— Сказали, чтоб сидели и ждали…
Подошла Людмила Васильевна, покачала укоризненно головой.
— А тише нельзя? Забыли, где находитесь?
— Мы тихо, — согласился хитрый Костик, — это вот Ромка подскочил, все интересуется, все спрашивает…
— Что Ромка, — улыбнулась Людмила Васильевна, — завидно?
— Да ну, — отмахнулся он, — вы им верьте больше…
— Ничего, потерпи, скоро и твое время настанет.
— И я… меня тоже гримировать будут?
— Ну, — ответила она, — зачем? Ты же со спины будешь все время.
Ребята оживились.
— Как со спины? — оторопел Ромка.
— А ты хотел в лицо? — сказала Людмила Васильевна. — Тогда все сразу узнают, что это не Володя. А дублера не должны узнавать. И дублер снимается всегда только издали или со спины… А иначе как же?
Ромка не ответил, посмотрел на ребят и пожалел, что согласился быть дублером. Небось Захар будет в лицо сниматься, и Костик, и Леша. Сами себя всегда на экране увидят, да и знакомым показать можно. А тут сиди в зале и все время говори: вот это я и это я, а доказать не докажешь, потому что со спины…
— Внимание! — донеслось издалека. — Съемка!
Зажглись «диги».
— Тихо! — прокричали. — Тихо там, у сарая!
— Понятно? — сказала Людмила Васильевна. — Смотрите у меня…
И в это самое время раздался пронзительный мальчишеский голос:
— Ромка! Ромка!
На заборе, подтянувшись на руках, висел Тимка Коробко. Он что-то хотел сказать, позвать. Но на него зашикали, замахали руками…
— Тихо там! Тихо! Съемка!
Тимка понял, орать не стал, но ожесточенно зажестикулировал, подзывая Ромку. Тот сделал шаг к забору, но его остановил укоряющий взгляд Людмилы Васильевны.
— Мотор! Начали!
Так они и застыли — Ромка у сарая, Тимка на заборе.
— Стоп!
Ромка кинулся к забору.
— Сбор, — торопливо произнес Тимка, — По тревоге. Я тебя ищу-ищу, а ты вон где. Пока догадался…
— Всех?
— Всех! — торопился Тимка, — В двенадцать ноль-ноль на спасалке! Я побежал… Мне еще слева к Пичужкину успеть, а у тебя кто слева!..
— Ты же и будешь, — рассмеялся Ромка, — Степы-то нет…
— Тогда меня не предупреждай, — сказал Тимка, — я уже предупрежденный, ты этих забери…
— Ладно-ладно, беги.
Тимка спрыгнул с забора, а Ромка вернулся к ребятам.
— Сбор отряда, — сказал тихо, — по тревоге… в двенадцать ноль-ноль на спасалке…
Костик и Леша с живостью соскочили с досок, но их остановил Захар.
— Стойте, — сказал растерянно, — а это? — показал на костюм. — А грим?
— Костюмы сдать надо, — согласился Леша.
— Мы сейчас, мы быстро, — заторопился Костик.
— Внимание! — привычно донеслось от камеры, — Приготовились! Съемка!
«Опять одно и то же», — вздохнул Ромка и, найдя взглядом Людмилу Васильевну, пошел к ней. Осторожно тронул за руку. Она оглянулась и почему-то сразу поняла, что что-то случилось.
— Уходишь?
— Надо, — пожал он плечами. — Честное слово.
— Как это надо? — удивилась она. — А нам не надо?
Он ответил твердо:
— Сбор отряда, — и добавил для убедительности, — по тревоге.
— А что случилось? — насторожилась она.
— Ничего не случилось, — пожал опять плечами, чувствуя неловкость положения, — просто у нас так положено… если срочное, если для быстроты… ну, по-военному, так по тревоге.
— Людочка, — это подходила к ним костюмерша с Лешей и Костиком. Захар шел позади покорный и расстроенный.
— Понимаешь, Людочка, — заговорила взволнованно костюмерша, — говорят, им уходить надо… А кто вам разрешил, спрашиваю? В ответ только одно и слышу — «надо». Вот к тебе привела.
Людмила Васильевна перевела взгляд с ребят на Ромку.
— Да, и они тоже, — ответил он на немой вопрос.
— И очень-очень важно? — спросила она.
— Это не важно, — сказал уже раздраженно, — это просто дисциплина, порядок, просто так надо…
— Мало ли что вам надо! — перебила костюмерша. — Вы там напридумаете себе забаву всякую.
— Это не забава, — горячо отозвался Костик, — не имеете права.
— А срывать съемку имеете права? — костюмерша была настроена агрессивно. — У нас, милые мои, тоже дисциплина. Не буду я их раздевать, Людочка, и весь мой сказ. Вы их отобрали, мы костюмы подобрали, утвердили… Егор Андреевич еще спасибо сказал, что таких ребят нашли, и вдруг, здрасте-пожалуйста, — им куда-то надо!
Ромка взглянул на часы Людмилы Васильевны. Было без десяти двенадцать. Без десяти!
— Пусть переодеваются, Галина Юрьевна, — сказала вдруг Людочка решительно, — и поскорее.
— Как? — ахнула та. — Егор Андреевич утвердил, он с вас спросит.
— Вот я и отвечу, — улыбнулась Людмила Васильевна, — а ребята пусть бегут, а то еще опоздают.
На спасалке их встретил Тимофей Васильевич и повел сразу в служебную комнату.
Там уже был лейтенант Суходоля и четверо молодых парней, крепких, мускулистых, загорелых. Они разбирали и проверяли акваланги. На полу лежали разложенные по комплектам ласты, маски и трубки.
Марченко доложил:
— Отсутствуют Бараболя и Понкратьев, ушли в море. Подгорному не с кем оставить сестренку, она совсем маленькая, а мать на базар ушла, как говорит, вернется,.
— Можно? — в дверь просунулась рыжая шевелюра Славика Подгорного. — Только-только вернулась.
— Входи, — сказал вожатый, — устраивайся. Так вот, друзья, задача будет такая…
Сбору отряда предшествовало оперативное совещание на погранзаставе.
— Если неизвестный пришел к нам подводным путем, — говорил полковник, — значит, свой акваланг он оставил где-то здесь, в бухте… Не мог же он отключиться от аппарата где-нибудь в полукилометре и идти к берегу вплавь.
— Конечно, — согласился майор Алексеев, — вряд ли тогда он остался бы незамеченным для береговых постов. Только, если искать акваланг, то вдоль всего берега, а не только там, где пляж. Ведь он мог оставить аппарат и под скалой Отвесной, а выйти на берег уже на центральном пляже.
— Глубины здесь, — сообщил Суходоля, — не превышают десяти-двенадцати метров, и днем дно отлично просматривается. Если прочесать в комплекте номер один всю бухту…
— Сколько же займет это времени? — усмехнулся Алексеев.
— Ну, если одному, — пожал плечами лейтенант.
— Не одному, мы ждем группу моряков-аквалангистов.
— Тогда дело, конечно, пойдет. Вот если можно было бы…
— Конечно, можно, — Радченко сразу понял лейтенанта, — обязательно даже. — Он обернулся ко всем, пояснил: — У лейтенанта целый отряд и называется «Особый морской». Так, лейтенант?
— Тек точно, — обрадованно отозвался Суходоля, — да с этими хлопцами мы так прочешем всю бухту… И если акваланг существует, вечером он будет здесь, на столе.
Конечно, они были готовы. Да они были просто переполнены своей готовностью и едва сдерживали нетерпение, слушая объяснения вожатого.
— Выходим в море на лодках, по три человека в лодке. Комплект один на троих. Один — в комплекте в море, второй — на веслах, третий — подстраховывает. Поиск будем вести по квадратам. Старшими в квадратах будут вот они. — Он показал на загорелых парней. — Познакомьтесь. Это моряки, пограничники, аквалангисты.
Ого! Ребята ведь решили поначалу, что это просто студенты из лагеря подводников «Дельфин». А то, что вместе с ними пойдут в поиск настоящие пограничники, аквалангисты…
А лейтенант продолжал:
— Выйдя в квадраты на свои места, по очереди уходите в воду. И внимательно, очень внимательно, не спеша утюжьте участок. Влево-вправо, вперед-назад. Просматривать дно, замечая все постороннее, подозрительное… Если что заметили — самим не нырять. Не нырять! — строго повторил Суходоля. — На дно уточнять обнаруженное пойдут только аквалангисты. Ясно? Ваше дело — засечь место и вызвать старшего по квадрату. А самим — не сметь. Понятно?
