Светлана Лаврова - Череп в клубнике и другие тайны Тополиной дачи

– Зато старинная, – заступилась мама за значок. – И очень оригинальная. А где Саша? Позови её завтракать.

Стася взяла значок и пошла к Саше. А папа показал маме яичницу и кротко спросил:

– Дорогая, я знаю, что ты любишь экзотическую кухню, но есть на завтрак колпачок от ручки…

Мама заглянула в сковородку и охнула.

В кухню зашёл заспанный Иван.

– Что, уже завтрак? – рассеянно спросил он. – Андрей Викторович, вы представляете, я вчера топор потерял в клубнике, а сегодня он уже стоит на месте. Сам пришёл.

– Подумаешь, топор убежал, – пожал плечами папа. – Ты на яичницу нашу посмотри.

– Класс! – присвистнул Иван. – А нас дома так здорово никогда не кормят. Всё-таки дача – это вещь!

Тем временем Стася нашла Сашу под яблоней. Та гадала на ромашке: любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, замуж возьмёт… получилось, что плюнет.

– Неправильная ромашка! – в сердцах сказала Саша. – Вся кривая. Я лучше другую возьму. Побольше.

И опять начала отрывать лепестки – любит, не любит…

– Опять плюнет! – возмутилась она.

– А ты ещё погадай, – предложила Стася, с интересом следившая за оплёвыванием своей старшей сестры.

– Не верю я в ромашки, это суеверие, – сказала Саша. – Лучше я на укропе погадаю. Растение солидное, полезное…

Сорвала большой зонтик укропа и начала обрывать стебелёчки – любит-не-любит…

– Плюнет!!! – воскликнула Саша. – Да что же он за верблюд такой!

– Кто? – спросила Стася.

– Не твоё дело. Ты ещё маленькая для такого, – сказала Саша. – Брошку принесла?

– Ага, как про верблюда, так маленькая, а как брошки носить, так в самый раз, – обиделась Стася. – Ты ещё на георгине погадай. Георгин большой, уж как плюнет, так плюнет… Вся утонешь. На тебе твою брошку.

– Что это? – спросила Саша, брезгливо глядя на значок.

– Это старинная оригинальная брошка, – пояснила Стася. – Так мама сказала. И пошли завтракать, там мама такую потрясающую яичницу сделала! Красную с синим и белым, как российский флаг.

Саша поплелась к дому, гадая, как выдать пионерский значок за её любимую брошку, если блондин спросит, нашла ли она пропажу.

– Такая трудная наука жизнь, – пожаловалась она сама себе. – А он ещё и плюётся!

Глава пятнадцатая. Литературное свидание

Саша столкнулась с блондином, когда выносила за калитку мусор в компостную яму.

«Ну что за наказание! – подумала девочка. – То у туалета с ним встречаюсь, то у помойной… тьфу, компостной ямы. Какие у него со мной ассоциации будут, а? Да-да, вот именно такие».

– О-о, девушка с загадочной дачи, – обрадовался блондин. – Как поживает Отелло?

– С утра не в духе, – ответила Саша, освободившись от мусора. – Набросал в яичницу клубники и колпачков от ручки.

– И что? – поразился блондин.

– Ничего, всё съели, – вздохнула Саша. – Эти дети такие прожорливые.

– У вас на даче, насколько я заметил, очень много детей, – продолжил светскую беседу блондин. – Я пытался сосчитать, но они всё время бегают, и я, видимо, считал одного ребёнка несколько раз, потому что у меня получалось около десяти. Это всё ваши братья и сёстры?

– Нет, половина чужие, – объяснила Саша. – Приблудились как-то… Не выгонять же, живые души.

– Замечательно, – одобрил ухмыляющийся блондин. Ему нравилось беседовать с этой девочкой – ещё малявка, конечно, но с чувством юмора. – А как дела у собаки Баскервилей?

– Плохо, – сказала Саша. – Она женилась на кошке, и у них родилось трое котят. Не верите? Вон один висит.

– Вы его повесили? – ошалело спросил блондин.

– Очень надо, сам повесился, – и Саша показали на Муму, висящую на заборе и созерцающую мир. Валера неудержимо расхохотался и погладил котёнка.

– Я очень люблю кошек, – сказал он. – Так это сын собаки Баскервилей?

– Дочь, – уточнила Саша. – Зовут Муму.

– Опять литературное имя, – обрадовался блондин. – Про Муму мы в седьмом классе проходили.

– Мы тоже, – сказала Саша и твёрдо добавила: – Это было очень давно.

Блондин недоверчиво посмотрел на Сашу, но опровергать не стал. В компостной яме послышалось какое-то шебуршение и показалось какое-то барахтанье.

– А вот ещё один ребёнок Кошмара по имени Офелия, – сказала Саша и достала котёнка из-под вороха прошлогодней помидорной ботвы.

– Офелия в компостной яме! – воскликнул потрясённый Валера. – Шекспир в гробу перевернётся!

– Что же делать, если он такой непоседа, – пожала плечами Саша. – Я имею в виду Офелию, а не Шекспира.

– Офелия что – мальчик? – удивился блондин.

– Немножко, – сказала Саша. – Вообще-то это тайна. Потому что никто точно не знает, кто есть кто. Я про котят, конечно.

– У меня никогда не было такой интересной беседы, – признал блондин. – Кстати, а брошку вы нашли?

– М-м-м, – замялась Саша.

– Я так и думал, что не нашли, – кивнул Валера. – Пойдёмте посмотрим при свете, а то вчера на ощупь трудно было.

Они пошли на участок Сергеевых.

– Где-то вот здесь, – сказал блондин и полез под смородину.

Саша послушно полезла за ним.

– Может, я её не теряла… – начала она готовить почву для отступления, но Валера вдруг прекратил своё бодрое ползание и сказал:

– Ого!

На траве, прямо на листке подорожника рядом с дорожкой лежала брошь. Большая, как бы из золота, с синими и белыми камушками, с ободочком из фальшивого жемчуга, с розовым перламутровым бантиком… Вообще-то, довольно жутковатая брошь, такой можно гвозди заколачивать или в нелюбимых мужей кидаться вместо сковородки. Валера поднял брошку и протянул Саше. Саша машинально взяла, не зная, как реагировать.

– Большая какая, и почему мы её ночью не нашли? – сказал Валера.

– Мы не тут ползали, а правее, – объяснила Саша. – Там яма, в которую я упала.

– Неужели брошка так далеко залетела, – поразился Валера. – Нет, у вас совершенно необыкновенная дача. Брошки крылышками машут и по саду летают…

«Брошь ведь не моя, – думала Саша. – Надо вернуть хозяйке… А кто хозяйка? Ладно, спровадим блондина, потом разберусь. А я ему явно нравлюсь. Вон как всё время смеётся».

Блондин оглядел Сашин сарафан на бретельках и спросил:

– А куда вы эту брошку прицепляете? Она вроде как… гм… не очень идёт.

– Сзади прицепляю, – с ходу придумала Саша. – У меня бретелька отпадает, сколько ни пришивай. А на брошке держится, вот я её сзади и пристёгиваю, где бретельки соединяются со всем остальным.

Блондин с ещё большим интересом оглядел Сашу, явно ожидая, что сейчас отпадут все бретельки. Но от Саши ничего не отпало, и блондин вздохнул разочарованно.

– Саша! – позвала с кухни мама. – Куда я вчера дела замоченный крыжовник?

Валера сделал испуганные глаза.

– Крыжовник замочили! – зловещим шёпотом сказал он. – За что? Он слишком много знал… Кошмарное место ваша дача. Сплошные трагедии: Отелло топором швыряется, Муму повесилась, Офелия утопилась в компостной яме, крыжовник убили… то есть замочили. Одна собака Баскервилей процветает, поедая незваных гостей вроде меня.

– Крыжовник замачивают на ночь для царского варенья, – пояснила Саша. – А вчера мы ему кишки выковыривали – вот вам ещё преступление.

– Жуть, – фыркнул блондин. – Когда варенье будет готово, я могу его героически попробовать, даже несмотря на то, что леди Макбет сварила его на мышьяке. Леди Макбет у вас есть?

– А как же, – согласилась Саша. – Вон на крыльце стоит. Мышьяк – это ерунда. А вот если она вместо мышьяка… тьфу, вместо сахара положит соли… Мама, не клади без меня сахар, я уже иду!

– Придётся и мне идти домой, – вздохнул Валера. – Если у вас что-нибудь ещё потеряется или отпадёт – зовите меня. Я всегда рад помочь. Привет леди Макбет от пламенного почитателя её таланта.

Глава шестнадцатая. Загадки Тополиной дачи

Иван наблюдал за Сашей и блондином с крыши. Вообще-то полчаса назад его отправили рассыпать для сушки на противень покрошенный ревень. Ему прекрасно была слышна интересная беседа, и, выполнив поручение, Ваня уже решил спуститься, но подумал, что как-то неудобно спускаться и прерывать разговор. Ещё подумают, что он специально подслушивал. И Иван досидел до конца. Потом ещё немного посидел, посмотрел, чем будет заниматься блондин. А сосед направился… к Тополиной даче. Тополь заслонял домик на холме, и Ивану не удавалось рассмотреть, что там делает подозрительный Валера. Тогда сыщик полез на самый конёк и схватился раненой рукой за шифер, как раз за то место, где, видимо, минутой раньше сидел воробей или дрозд. Брезгливо перекосившись, Иван отдёрнул руку и покатился вниз.

– Боже! – воскликнула мама Лена, размешивая у окна большой деревянной ложкой крыжовенное варенье. Не выпуская из рук орудие труда, она бросилась во двор. Над Иваном уже стояла Саша.

– Я думаю, – сказала она, – что нам нужна лопата.