Антон Иванов - Кошмары Серебряных прудов

— И не думали, — посмотрел я прямо ей в глаза.

— Пойми, — принялся убеждать ее Макси-Кот, — мы тебя не разыгрываем. Просто ничего от тебя не скрываем. Ведь главное — разобраться.

— Чтобы с тобой больше ничего такого не случилось, — вырвалось у меня.

— А почему со мной обязательно что-то еще должно случиться? — В глазах ее мелькнул страх. — Ребята, вы о чем-то узнали, но скрываете? Так ведь?

— Нет, Жанна, совсем не так, — ответил я. — Но нам обязательно надо узнать, а вернее, понять.

— Узнать? Понять? — пролепетала Жанна. — Да объясните же, наконец, в чем дело?

Не зная, как лучше ответить, я глянул на Макси-Кота. Он погрозил мне кулаком. Только тогда до меня дошло, что я ляпнул лишнее. И попал в жуткое положение. Ведь мне самому пока толком не было ничего ясно.

— Молчите? — Жаннины зрачки вновь сузились от гнева.

— Да понимаешь, дело такое… — Я вдруг словно со стороны услыхал, сколь жалобно и неуверенно звучит мой голос, и счел за лучшее не продолжать.

— Уходите, — срывающимся голосом проговорила Жанна. — Оба немедленно уходите.

Мы с Котом как по команде поднялись из кресел. На Жанну сейчас было страшно смотреть. Губы у нее дергались. Из глаз катились крупные слезы. «Дзынь!» — раздалось неожиданно где-то над диваном. Мы разом уставились на стену. Жанна взвизгнула. И было от чего. Стекло на старинной гравюре, изображающей Жанну д'Арк, покрылось густой паутиной трещин.

Глава IV

ДЕРЕВНЯ, КОТОРОЙ НЕТ

Мы трое, не мигая, взирали на подаренную мной гравюру. В какой- то момент мне почудилось за густой паутиной трещин движение. Будто бы Жанна д'Арк пыталась вырваться из тесного плена гравюры на волю. Но, наверное, я стал жертвой оптического обмана. Наша Жанна вновь громко вскрикнула:

— Господи! Да что же это такое? Мы с Максом молчали. Ответа на ее вопрос у нас не было.

— Мальчики, я боюсь, — тихо проговорила Жанна.

Мы продолжали молчать. Нам тоже сделалось страшно. Черная туча медленно надвигалась издалека, собираясь накрыть собой Жанну и все, что ее окружает. Но откуда идет гроза? Когда грянет гром? И в силах ли мы помешать грозящей невесть откуда беде?

Жанна, забившись в уголок дивана, взирала на нас со страхом и ожиданием. Я взял себя в руки и нарочито бодрым голосом произнес:

— Да ты чего, испугалась?

— А вы разве нет? — не сводила с меня глаз она.

— Чего именно, стекла? — выдавил из себя смешок я. — Да ему сто лет в обед. Есть из-за чего расстраиваться. Завтра после уроков сбегаю в мастерскую, закажу новое, а потом приду к тебе и вмиг все исправлю.

— Но почему оно треснуло именно сейчас? — не ободрили мои слова Жанну. — Не вчера, не позавчера, а именно сейчас и в тот момент, когда я на вас обозлилась.

— Так именно потому, что обозлилась, — сказал Макси-Кот. Видимо, ему тоже удалось взять себя в руки. — Понимаешь, ты обозлилась, а это всегда связано с выбросом дурной энергии. Вот твоя, Жанка, дурная энергия и попала прямо в стекло.

— Думаешь? — с недоверием поглядела на него Жанна.

— Уверен, — энергично кивнул Макси-Кот.

— Ну, если так… — Жанна, по-моему, начала успокаиваться.

— Совершенно согласен с Максом, — решил закрепить успех я. — Отрицательная энергия еще и не на то способна. А стекло новое завтра тебе закажу.

Тут раздался звонок телефона. Жанна от неожиданности подскочила на диване. Видимо, нервы у нее были на пределе. Она хотела поднять трубку, но в последний момент резко отдернула

руку.

— Федор, возьми ты. А то вдруг это Толян. Совсем не мечтаю с ним разговаривать.

Я послушался. Но звонил не Толян, а моя родительница.

— Федя, ты у Жанны? — задала замечательный вопрос она.

— Нет, мама, меня тут нету. Это просто мой голос, — ответил я.

— Избавь, мой милый, меня от своего остроумия, — обиженно отозвалась она. — Сколько раз тебе говорить: юмор должен быть смешным.

Я лишь вздохнул. Нас с матерью почему-то всегда смешило разное.

— И вообще, — вновь раздался в трубке ее голос, — я звоню, чтобы вы с Котиком шли обедать. У меня все готово.

— Ладно, — положил трубку я. — Кот, пошли жрать.

— Не уходите, пожалуйста, мальчики, — взмолилась Жанна. — Мне одной страшно. Ну, хоть на полчасика еще останьтесь. Пока мама моя не вернется.

Просьба ее потрясла меня. Я даже представить себе не мог, что Жанна способна чего-нибудь так бояться. А кроме того, она совсем недавно гнала нас с Котом домой. Неужели ее и впрямь столь испугало треснувшее стекло?

— Тогда лучше не мы останемся, а ты пойдешь с нами, — решил по-другому я. — Понимаешь, если мы не явимся в течение ближайших пяти минут обедать, предки устроят скандал.

— Ладно, — легко согласилась Жанна. — Пошли. Только матери записку оставлю.

Схватив со стола ручку, она быстро черкнула несколько слов и приклеила скотчем к кухонной двери четвертушку бумаги. Пирс выполз из своей личной корзины, зевнул и вопросительно уставился на нас: возьмем или не возьмем?

— Остаешься за сторожа, — коротко бросила ему Жанна.

Пес фыркнул и лениво улез в корзину. Мы вышли.

По кислому виду матери мне мигом сделалось ясно, что приход Жанны к обеду не сильно ее обрадовал. Однако вслух она, естественно, выражать недовольство не стала. Наоборот, принялась бурно расспрашивать Жанну о самочувствии. Та отвечала, что с ней все нормально, и категорически отказалась садиться за стол.

— Спасибо, я совсем недавно ела и абсолютно сыта. Так что подожду мальчиков у Федора в комнате.

— Как хочешь, — не стала настаивать на обеде моя родительница. Я понял: наверное, у нее сегодня какие-то проблемы с количеством порций.

Жанна осталась смотреть у меня в комнате телик. А мы с Котом пошли на кухню и начали бурно заглатывать обед. Нам хотелось поскорее освободиться. Чего мы, собственно, и добились.

Жанна, сидя на моем диване, с рассеянным видом смотрела выпуск новостей. Мне показалось, спроси мы ее сейчас, о чем рассказывает ведущая, она не смогла бы ответить, ибо витала далеко отсюда. Она даже не сразу отреагировала на наше появление в комнате.

— Ну, мы все, — похлопал себя по животу Макс. — А ты как?

— Никак, — пожала плечами Жанна.

— Что будем делать-то? — спросил я. — Гулять тебе, наверное, сегодня еще нельзя? При слове «гулять» ее всю передернуло.

— И нельзя, и неохота, — кисло произнесла она. — Может, давайте во что-нибудь поиграем?

— А во что? — задумался я.

— В подкидного дурака, — предложил Макс.

— И впрямь! — поддержал я.

Жанна обычно сражалась в карты очень азартно, и я подумал, что подкидной дурак отвлечет ее от мрачных мыслей. Однако расчеты мои не оправдались. Когда она пятый раз подряд осталась в дураках, Кот без обиняков заявил:

— Знаешь, Жанна, это называется «играть в поддавки».

— Я не нарочно, — криво улыбнулась она. — Просто голова болит. Знаете, мальчики, если мама вернулась, то я, пожалуй, пойду.

Пододвинув к себе телефон, стоявший на моем письменном столе, она набрала номер. Юлия Павловна оказалась дома.

— Ну, все. До завтра, Фома, — решительно направила стопы в переднюю девочка. — А ты, Максик, звони. Не забывай.

— Куда я от вас денусь, — откликнулся Кот. — И звонить буду, и приеду. Если не в следующие выходные, то в последующие уж точно.

— Договорились.

И Жанна выскользнула на лестничную площадку. Я еще не успел закрыть за ней дверь, как в переднюю выскочила моя мама.

— Уже уходишь? Оставайся лучше чай с нами пить. Я такие вкусные пирожные купила.

Я знал, что Жанна очень любит пирожные. Но сейчас ей даже их не хотелось.

— Спасибо, Марина Владиславовна. Я лучше пойду. Там меня мама ждет.

— Ну, тогда передавай ей привет, — к счастью, не стала уговаривать моя родительница.

Мы с Котом, наоборот, выпили чаю с пирожными. Хотя, честно сказать, и нам они не доставили сегодня особенного удовольствия. Нас не покидало ощущение опасности, нависшей над Жанной. Почти автоматически съев по нескольку штук, мы вновь засели у меня в комнате.

Идти на улицу не было никакого желания. Поэтому мы до самого отъезда Макса просто проболтали, то и дело возвращаясь к странной истории, а вернее, историям, приключившимся с Жанной.

— Будем, Фома, надеяться, что это треснувшее стекло положило конец всем ее неприятностям. Ведь, по логике вещей, они пошли на спад. Последнее происшествие — сущая ерунда по сравнению с купанием в полынье.

— Естественно, ерунда, — его доводы показались мне убедительными. — Наверное, это и впрямь был последний аккорд.

Однако мы глубоко заблуждались. Когда Макси-Кот собрался домой, я решил проводить его до автобусной остановки. Мы вышли на лестничную площадку. В это время дверь Тарасовичей распахнулась. Я подумал, что это Жанна решила еще раз попрощаться с Максом. Однако в дверном проеме возник человек в белом халате. Он нес носилки.