Страна желанная - Илья Яковлевич Бражнин
— Гляди-ко, гляди, — дёргал Степанок за рукав Глебку. — Солдаты-то ихние не на той руке ружьё держат, не по-нашему.
— А сапоги-то, сапоги-то, гляди. Вона, который у пулемёта сидит, ногу задрал, гляди. И каблук и подошва — всё в гвоздях. Не меньше, как гвоздей по сто на каждом сапоге будет.
— Погоди ты. Офицер опять чего-то говорит.
Не дождавшись ответа, лейтенант Скваб вынул из кармана длиннополого френча чёрную записную книжку и стал называть записанные ещё утром под диктовку Мякишева фамилии. Их было пять — весь состав сельсовета.
Назвав фамилии, лейтенант опустил записную книжку и сказал громко.
— Эти фамилии приказ выйти наперёд.
Но никто не вышел вперёд. Наоборот, два человека выскользнули из задних рядов и скрылись в первом от церкви проулке. Это были секретарь и член сельсовета. Ещё один член сельсовета и председатель скрылись из Воронихи на заре, услыхав о взятии интервентами и белогвардейцами станции. Они ускакали в волость и там присоединились к формирующемуся партизанскому отряду. Единственным членом сельсовета, который находился на площади, был Василий Квашнин.
Лейтенант нетерпеливо передёрнул плечами.
— Я буду ещё раз сказать фамилии, — объявил он, думая, как выйти из неловкого положения. — И они будут громко откликать.
Он стал снова читать фамилии одну за другой, делая после каждой остановку и оглядывая толпу. Толпа отвечала после каждой фамилии:
— Нет такого.
После первой фамилии ответ был недружен и его негромко выкрикнули два-три человека. Но мало-помалу толпа осмелела и уже в ответ на новую названную лейтенантом фамилию все громко и дружно кричали:
— Нет такого.
Они прокричали «нет такого» и тогда, когда названа была фамилия Квашнина, хотя сам Квашнин стоял на виду у всех. Это была уже явная насмешка. Лейтенант не подозревал ещё правды, но по оживлению в толпе понял, что на площади делается не совсем ладное. Левая щека лейтенанта задёргалась, и он грозно поглядел в сторону Мякишева, который утром дал ему список членов сельсовета. Мякишев кашлянул и показал рукой на Квашнина. Он пытался сделать это исподтишка, незаметно для других, но многие из крестьян заметили его предательский знак. Глебка, отлично видевший всё с высоты своего столба, сказал Степанку взволнованно:
— Вот гнида. На твоего батьку указывает.
Лейтенант понял жест Мякишева. Он сказал что-то по-английски сержанту Даусону и показал перчаткой на Квашнина. Сержант в сопровождении двух солдат подошёл к Квашнину и сделал ему знак, показывая, что надо выйти вперёд. Квашнин сделал несколько шагов и приблизился к лейтенанту.
— Ну ты, скажи сейчас, почему сразу не откликал, когда я говорил болшевик выйти наперёд? — спросил лейтенант резким, каркающим голосом.
— Я не большевик, — ответил Квашнин.
Он говорил негромко, но его спокойный окающий говорок был слышен на всей площади: так тихо стало на ней.
— Ты не болшевик? — сказал лейтенант Скваб. — Но? Ты врал. Не так?
— Я беспартийный, — сказал Квашнин всё так же сдержанно и спокойно. — А врать, я отродясь не врал.
— Врал. Врал, — перебил лейтенант. — Вы все врал. Все врал. Кричали, что нет Квашнин, нет такого. А? Но? Ты и сейчас эту минуту врал. Говори правду, кто ты есть? Ну?
Квашнин стоял молча. Потом, словно на что-то решившись, сказал, глядя прямо в лицо лейтенанта.
— Кто я такой, то всем здесь известно: я русский человек и на своей земле стою. А вот ты кто такой?
Он сказал это твёрдым голосом, глядя прямо в лицо стоявшему перед ним иноземному офицеру. Эта твёрдость, этот смелый взгляд больше всего и взбесили лейтенанта.
— Что? А? Ты не знал, кто я? — вскричал он с бешенством. — Харашо. Харашо. Ты сейчас узнал.
Он мигнул сержанту Даусону, широкоплечему детине с лицом ветчинного цвета, а тот в свою очередь мигнул двум своим солдатам. Все трое подвинулись сзади к Квашнину. Лейтенант, не торопясь, надел перчатку — дорогую толстую перчатку из кожи австралийской свиньи пеккари.
— Ты узнал. Ты сейчас узнал.
Лейтенант коротко размахнулся и ударил Квашнина прямо в лицо. Удар пришёлся по рту. Рот мгновенно окровянился. Голова Квашнина от удара дёрнулась назад. В следующее мгновение он рванулся вперёд на обидчика, но сержант и двое солдат опередили его. Они закрутили ему руки назад и связали кушаком, снятым тут же с самого Квашнина.
Лейтенант снова размахнулся и ударил Квашнина в лицо, потом ещё и ещё, приговаривая с каждым ударом:
— Ты узнал. Ты сейчас узнал!
Эти короткие вскрики и громкое, прерывистое дыхание лейтенанта явственно слышались на затихшей площади. И вдруг над толпой повис тонкий, надрывный вопль. Это кричала жена Квашнина Ульяна. Она вырвалась из толпы и побежала через площадь к лейтенанту.
— Пошто бьёшь! Пошто бьёшь, окаянный, — кричала она на бегу и, приблизясь к лейтенанту, вцепилась в его руку, занесённую для нового удара.
Лейтенант рывком повернулся к ней и что-то крикнул сержанту. Сержант, оставя Квашнина, кинулся на помощь лейтенанту. Он с силой рванул женщину за обмотанный вокруг её головы и шеи платок. Теряя равновесие, она повернулась к нему лицом. Сержант изо всех сил ударил её коленом в живот. Женщина, как подкошенная, рухнула на землю, испуская глухие стоны. Лейтенант на мгновенье обернулся к ней и брезгливо ткнул носком ботинка.
— Русский дрянь. Дрянь.
— Не смей! — закричал не своим голосом Квашнин, — стараясь вырваться из рук держащих его солдат. — Не смей, гад!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
В толпе закричали сразу несколько голосов:
— Пошто жёнку трогаешь! Не трожь жёнку!
Толпа угрожающе загудела и качнулась в сторону лейтенанта. Он махнул рукой стоявшим за его спиной солдатам, и первая шеренга взвода двинулась на толпу, выставив перед собой штыки.
Сержант тем временем схватил Ульяну за узел головного платка и поволок по земле через площадь. Ульяна перестала биться и затихла, потеряв сознание.
Квашнин смотрел на неё остановившимися глазами. Потом он перевёл глаза на лейтенанта, и столько в них было ненависти, так страшно было окровавленное, вспухшее лицо Квашнина, что лейтенант отскочил на шаг назад и схватился за кобуру. Он не на шутку перетрусил при виде этого разъярённого крестьянина, при виде толпы, медленно, с проклятиями отступающей перед штыками солдат к краю площади.
Глядя на заплетающиеся пальцы лейтенанта, судорожно и бестолково дёргающие пряжку ремешка у кобуры, Квашнин понял, что живёт последние минуты.
— Стой! — крикнул он с внезапной силой.
Он крикнул, не обращаясь ни к кому, но все услышали этот властный окрик и все застыли на месте: и лейтенант Скваб, и сержант Даусон, и солдаты, и теснимая