Задача со всеми неизвестными - Ксеня Роу
Бабушка нашла, конечно, что вспомнить. В первом классе я сидела за одной партой с противным Димой: он противно хихикал, противно задевал своим дурацким портфелем мимо проходящих и придумал мне противную кличку. У него выстроились свои ассоциации с моей фамилией: Полякова – поле – полевая мышь. Иногда он интересовался, где мои усики и что будет, если на меня натравить кота. Вроде бы ничего ужасного, но в семь лет я здорово расстраивалась.
– Ладно, – пробурчала я. – Схожу к Наталье Гавриловне, так лучше?
– Зачем?
– За книжкой, – соврала я.
– Я не уверена, что сейчас это уместно. Наташа сильно переволновалась за эти дни.
– Вот я ее и навещу. И отвлеку. И, кстати, ты просила напомнить про невролога Афанасьева.
– Леся.
– А?
Мы с бабушкой совершенно не похожи: у нее крупные черты лица, светлые волосы, насыщенно-синие большие глаза, а я кареглазая, темненькая, у меня маленький нос и круглые щеки – вот наверняка каждый сталкивался с людьми, которые такие внешне мимимишные, что их хочется ущипнуть за щечку или пунькнуть в нос. Так вот, это я. Это меня всегда хотят ущипнуть или пунькнуть.
Но сейчас при всех различиях мы с бабушкой вглядывались друг в друга, как в зеркало. Я изо всех сил старалась смотреть честно-честно, бабушка смотрела с подозрением.
– Будь умницей, Леся, – после долгой-долгой паузы сказала бабушка, и я облегченно вздохнула.
* * *
Если Гаврюша и сходила с ума, то теперь я могла составить ей приятную компанию в психушке.
– И так весь вчерашний день, девочка моя, – говорила она, подняв глаза к потолку. – Не являюсь поклонницей Михаила Афанасьевича Булгакова, но «нехорошую квартиру» он придумал будто бы специально для меня.
Из квартиры номер восемь действительно доносились громкие звуки: то что-то сдвигалось и скрежетало, то один за другим раздавались глухие удары, как будто молотили кулаком по ковру, то хлопали какие-то дверцы.
– Между прочим, Лесенька: по какому адресу находилась нехорошая квартира?
Манера Гаврюши за секунду менять интонацию с «мы все умрем» на «присмотрела в магазине хорошенький костюм» меня уже давно не смущала, так что я без запинки ответила:
– Большая Садовая, 302-бис.
– Почему, Леся, ты не читаешь «Вишневый сад», но читаешь «Мастера и Маргариту»? Это ведь тоже не по программе!
Вообще-то «Мастера и Маргариту» я тоже не читала, но смотрела сериал. Теперь приходилось выбирать из двух зол: сказать Гаврюше правду и выслушать часовую лекцию о пользе чтения или обмануть, признавшись в любви к Булгакову, и все равно выслушать лекцию – только о том, почему Булгакова любить нельзя.
На мое счастье, вверху что-то грохнуло, Гаврюша дернулась, а я предположила:
– Ремонт? – Я даже обрадовалась неожиданной догадке: все может закончиться прямо сейчас, я раскрыла дурацкий секрет. – У него же там половину комнаты залило компотами и…
– В таком случае, Левушка ужасно непоследователен, – передернула плечами Гаврюша. – Мы ведь с ним обсуждали эту тему. Он еще сказал: какое счастье, что с ремонтом не успел, только на октябрь запланировал, а то бы все эти компоты оказались на новой мебели и новых обоях.
– А он давно переехал?
– Месяца два, не больше, – Гаврюша перешла на доверительный шепот. – Честно говоря, он мне сразу показался человеком отталкивающим.
– Почему?
– Моя девочка, ты уже не застала тех прекрасных времен, когда соседи могли быть настоящими добрыми друзьями. Вот Левушка – по-своему милый мальчик, но желания пригласить на чай не вызывал. Кивнет при встрече и бежит куда-то. А как же приятная беседа, как же справиться о здоровье, поговорить о погоде? Словом, он совсем не похож на своего покойного дядю.
– Ему от дяди квартира досталась?
– Именно. Я его прекрасно знала, широчайшей души человек! Можешь себе представить, что мы вместе праздновали Новый год, дни рождения? А какой он был выдумщик, боже! Устраивал лотереи, костюмированные вечера, мы даже сокровища искали!
– А Лев Андреевич – полная дядина противоположность?
– Вот-вот, – поджала губы Гаврюша. – То ли дело Севочка.
– А кто такой Севочка? – насторожилась я.
– Еще один племянник покойного. Ах, как это невыносимо – покойный! И это о самом живом и ярком человеке, что я знала! – Гаврюша промокнула глаза – аккуратно, чтобы не размазалась тушь. – Так вот, Севочка вел себя совершенно иначе. Всегда желал доброго дня, если мы встречались, а встречались мы часто – он к дяде ходил чуть ли не каждую неделю. Светлый, улыбчивый, прекрасный мальчик!
– Почему же дядя не оставил квартиру ему?
– Вот и я спрашиваю: почему? – с возмущением посмотрела на меня Гаврюша, как будто это я писала завещание. – По-моему, Левушку просто-напросто пожалели.
Пока Гаврюша рассуждала о различиях унылого Левушки и прекрасного Севочки, я прикидывала, как направить разговор в нужное русло. Как было бы просто, если бы я могла рассказать Гаврюше о своих подозрениях, о неизвестном в квартире. Но это было бы возможно, не будь Гаврюша такой… впечатлительной. Меня не очень вдохновляла перспектива отпаивать ее валерьянкой.
– Наталья Гавриловна, а не хотите позвонить этому Севе? – предложила я. – Если у вас такие хорошие отношения – пусть повлияет на брата.
– А я звонила! Когда случились эти ужасные события… – Гаврюша подняла глаза к потолку, и я поняла, что речь о взорвавшихся банках. – Милый Севочка так сожалел, что не может помочь! Во-первых, он в какой-то длительной далекой командировке, во-вторых, они с Левушкой совершенно не поддерживают отношений. И я его понимаю. Думаешь, Левушка хотя бы раз пригласил его в гости после того, как дяди не стало? Ни разу! О чем это говорит?
– О чем? – послушно повторила я.
– О том, что Левушка не нуждается в человеческом тепле и сам его дать не способен. Собственно, с этого я начала, моя девочка. Вот я бы не оставила свой дом в распоряжении такого равнодушного и холодного юноши, который и навещал-то меня от случая к случаю. Можешь вообразить, как редко это бывало, что я Левушку даже не сразу вспомнила!
– Ну, это же его дядя решил, – мне почему-то стало обидно за Левушку. – Может, Лев Андреевич – очень занятой человек.
– Никакой он не занятой! – повысила голос Гаврюша. – Вернее, он торгует каким-то мылом ручной работы. Он и мне одно подарил, я не отказалась, как вежливый человек, но… Моя девочка, разве это красиво?
Гаврюша указала пальцем на полку, где в прозрачной упаковке с аккуратной наклейкой «Soap Home» стояла толстая зеленая жабка.
– Не очень, – согласилась я. – Но раз у него свое дело, то можно понять, почему он мало бывал у дяди – это же столько времени отнимает. Вот бабушка…
