Анвер Бикчентаев - Семь атаманов и один судья
Став посередине, он положил руки на плечи братьев, как это полагается делать закадычным друзьям. Вот таким образом они и пошли по улице из конца в конец.
Ну и смешной же Синяк! Это он придумал, что они неразлучные.
Сперва они направились в сторону соседнего квартала, где обитали братья Булгаковы и близнецы Богдановы. Никого, естественно, они не обнаружили на своем пути. Кому охота задирать великолепную тройку?
Но вскоре им надоело ходить из конца в конец.
— Куда бы, братцы, податься? — спросил Синяк, не зная, что выкинуть.
— Может, вон к ним потопали?
Синяк и сам приметил приятелей, столпившихся возле Земфириной лодки «Чайка».
— Пошли!
— Чего они, интересно, столпились? — угодливо хихикнул Самат. Он уже предвкушал удовольствие от встречи с ребятами да девчатами.
— Наверное, удивляются, почему ни с того ни с сего прохудилась «Чайка», — загадочно усмехнулся Синяк. — Только утром лодка была как лодка, а сейчас, смотришь, вовсю протекает…
— А с чего бы ей протекать? — наивно спросил Самат. У него всегда дрожали веки, когда он чувствовал, что его ждут не дождутся неприятности.
— Закадычным друзьям полагается держаться одного курса. Скумекали? — напомнил Синяк, не отвечая на вопрос.
— Какого курса? — насупился Азамат.
— По всему видно, что Земфира опять затеяла лодочный поход вверх по Деме, не иначе, — пояснил он. — А сейчас, когда прохудилась «Чайка», ей ничего не остается, как плыть на моей лодке. Братцы, я сделаю ее принцессой, которая стоит на капитанском мостике и смотрит вдаль…
— У нас тоже есть свой «Беркут», — робко заметил Самат.
— Да по мне, провались ваша лодка ко всем чертям! Понятно говорю?
— Пока непонятно, — заупрямился Азамат.
— У девчонки не осталось никакой другой возможности, как плыть на моем «Коршуне», — важно заявил Синяк.
— Может быть, я тоже хочу, чтобы она была принцессой на «Беркуте» и смотрела вдаль? — стал петушиться Азамат.
— Я тебе подарил аквариум?
— Ну, подарил.
— Так уж полагается: око за око. Я тебе аквариум, а ты мне… потому что мы теперь — закадычные.
Ну и сморозил!
— Я же не могу уступить Земфиру тебе просто так. Потому что она не аквариум, — сердито заявил Азамат и сделал шаг назад, словно собираясь отколоться от честной компании.
Остальную часть дороги они проделали молча.
— Что случилось? — невинным голосом спросил Синяк, как только приблизился к лодочникам. Он теперь немного задавался, потому что всем своим видом показывал, какие они сверхсердечные друзья с Азаматом и Саматом.
— Хотели завтра на Дему махнуть, да вот кто-то пробил дырку, — проговорил Борис-Кипарис. — Случайно ты, Синяк, не видел, кто это сделал?
— Ты ведь вечно шатаешься тут, на берегу, — поддержала его Тамара. — Может, видал?
— Я чего, швейцар, что ли, вам? — надулся Синяк и заодно сильно толкнул Бориса-Кипариса. — Чего под ногами болтаешься?
Синяк, однако, не выдержал взгляда Земфиры, которая глядела на него во все глаза. Мальчишка с шумом глотнул слюну. Воцарилось неловкое молчание.
— Подумаешь, какое дело! — сказал Синяк, деланно улыбаясь. — Цела была бы моя лодка. Всех приглашаю на «Коршун».
— На нем поплывешь ты один, — сказала Земфира.
— А почему один? — кокетливо спросила Тамара. Она ведь всегда противоречит подружке. — Я, например, согласна и на «Коршун».
— Разве я тебя одну приглашал? — огрызнулся Синяк, ничуть не заботясь о том, обижает человека или нет.
Та от возмущения всплеснула руками.
— Ты решил, что я это всерьез? Я только пошутила. Вот так вот…
Синяк, по всему, никудышный дипломат.
— Моя лодка завороженная, что ли? — глухо спросил он, обращаясь главным образом к Земфире.
Девчонка промолчала. Чего-чего, но отворачиваться она умела.
— Значит, не хочешь плыть на моей лодке, а хочешь сесть на лодку Азамата? — дрогнувшим голосом повторил свой вопрос Синяк.
— Почему бы и нет? — задорно вскинула голову Земфира. Чего-чего, а задираться она тоже могла.
— Я как-то слышал, что твой дедушка тебя привязывает веревочкой к столу, чтобы ты готовила уроки, — хрипло засмеялся Синяк.
«Вот уж липа! — вздохнул Азамат. — Обалдеть можно после этого. Ну, надо же такое придумать!»
Другой бы подскочил на месте или закатил оплеуху, но Земфира лишь обворожительно улыбнулась. Даже не сказала ему: иди знаешь куда!..
— Та веревочка символическая! — пояснила она, улыбаясь лишь углами губ. — Понимаешь, символическая!
Азамат не знал, что за слово «символическая», но отчетливо понял: парень дал промах.
А тот и сам, очевидно, решил, что его дело не выгорело.
Но Синяк и не собирался отступать. Он лишь ломал голову над тем, как лучше задеть ее за живое. «Черта лысого, — вдруг решил он. — Я вам еще такое скажу…»
— С женихом решила прокатиться?
«Гад ты эдакий! — вспыхнул Азамат. — А еще минуту назад говорил: закадычные! Дескать, неразлучные. И я по глупости решил, что мы, мол, и в самом деле закадычные».
Опять засосало под ложечкой, как и в тот раз, когда они сцепились из-за афиши. Подумал: без драки не обойтись.
Однако между ними встала Земфира, как-то побледневшая и посерьезневшая.
— Повтори еще раз то, что сказал!
— Про то, что жених и невеста? — нагло ухмыльнулся Синяк.
Он мог вымотать душу у кого угодно. «Покончить с этим пора!» — подумал Азамат, сжав кулаки и сделав шаг в сторону неразлучного друга.
— У тебя хватит духу повторить это на всю улицу? — храбро спросила Земфира. — Не сдрейфишь?
— В трусах не числюсь, — оскалился Синяк. — Все знают! Любой подтвердит. Скажите, ребята, разве я когда-либо отступал?
Девчонка, быстро обернувшись к Азамату, схватила его за руку:
— Вот так, Азамат, мы на виду всей улицы пройдем с тобой из конца в конец, — горячо проговорила она. — Мимо твоего дома и моего. Мимо всех домов. А Синяк пойдет за нами. Ребята будут следовать как свидетели. А он все время будет кричать, что мы жених и невеста… На всю улицу!
Синяк все еще продолжал нахально улыбаться:
— Я всегда, пожалуйста!
После этих слов отступать уже было никак нельзя. Ведь приходит вот такое время, когда общественное мнение улицы предопределяет все твои поступки: сробеешь — до конца жизни прослывешь трусом. «Попался!» — вздохнул Азамат.
— Пошли! — скомандовала тем временем Земфира. Азамат машинально пошел рядом с ней, играя в новую игру. Сзади плелся Синяк, а на некотором расстоянии чинно вышагивали ребята.
— Ты только не робей! — вдруг тихо-тихо прошептала девчонка, обращаясь к мальчишке, но так, чтобы никто этого не заметил. — И голову, пожалуйста, не вешай! И все время улыбайся, хоть через силу!
Так прошли они один квартал, ожидая, что вот-вот из-за их спины Синяк начнет выкрикивать оскорбительные слова. А он почему-то и не думал начинать.
Азамат шел рядом с ней, улыбался и голову держал высоко, как договорились. На втором квартале его нервы не выдержали: оглянулся и видит — ни Синяка, ни ребят! Наверное, «закадычный друг» пустился наутек, а те просто отстали.
Увидев, что никого нет, Земфира вдруг расплакалась навзрыд:
— Ты чего плетешься, точно привязанный? — накинулась она на Азамата.
— Сама же наказала! — ответил он, немножечко растерянный.
— А ты и обрадовался? — взвилась она. — Неужели не понимаешь, что видеть тебя не хочу?
Азамат растерялся. Земфира между тем все сыпала и сыпала обидными словами. Даже руки зачесались у Азамата — до того обидела. То руку подавала, требовала, чтобы он улыбался и голову держал высоко, то вот ругается. Кто только поймет этих девчонок?
Заборы мои, заборики…
«Есть один олух в Китае, я прав или нет, Тая?»
«Я придумал пословицу: куда приходит Синяк, оттуда уходит ум».
«Учебник по химии стоит 43 копейки!»
«Долгота дня 13 часов 51 минута».
«Кого бранят сто человек, тот стоит ста человек».
Тамара бреша или не бреша?
Вот уж битый час за Азаматом незаметно подглядывал Камал. Подглядывал и дивился. Его друг-приятель то приседал, то вертелся, а то, запрокинув голову, начинал смотреть на крутые склоны, повисшие над Последней улицей.
Чего, интересно, он увидел на склоне, на котором в большом беспорядке были разбросаны деревянные дома? Ну, хибарки как хибарки! Ну, вгрызались в известковую толщу и стоят на искусственных террасах. И лишь на самой вершине, на птичьей высоте, торчит белокупольная обсерватория. Та самая, с которой можно следить за всеми спутниками, которые пролетают над Уфой.
Может, именно она интересует Азамата?
Однако мальчишку, который стоял с запрокинутой головой, беспокоило совсем другое. «Просто не знаешь, как дописать это дурацкое сочинение, — говорил он сам себе. — Сколько ни гляди на Последнюю улицу, все равно ничего такого особенного в ней нет. Вот бы знать, о чем писать! Другие могут, а я не умею присочинять… А Тагир бы, например, за это время целую книгу написал», — думал Азамат с завистью. Это он, между прочим, пытался сочинить песню про Последнюю улицу, да пока написал лишь начало:
