Анвер Бикчентаев - Семь атаманов и один судья
Однако мальчишку, который стоял с запрокинутой головой, беспокоило совсем другое. «Просто не знаешь, как дописать это дурацкое сочинение, — говорил он сам себе. — Сколько ни гляди на Последнюю улицу, все равно ничего такого особенного в ней нет. Вот бы знать, о чем писать! Другие могут, а я не умею присочинять… А Тагир бы, например, за это время целую книгу написал», — думал Азамат с завистью. Это он, между прочим, пытался сочинить песню про Последнюю улицу, да пока написал лишь начало:
Берег известковый, а у крутояра,Где облако тугое, родился я…
Задумавшийся Азамат не сразу сообразил, что возле него уже давным-давно торчит Камал.
— Чего тебе? — спросил Азамат не особенно приветливо.
— Все крутишь и крутишь головой…
— А тебе-то какое дело? — нахмурился Азамат.
— Сначала я подумал, что ты орла увидел или коршуна.
Азамат не стал с ним объясняться. Потому что ему пришлось бы рассказать и о том, почему не справился с сочинением.
— Думаешь, меня не было на заборе, когда ты колошматил Синяка? — вкрадчиво произнес Камал, желая расположить к себе друга-приятеля.
— А я, между прочим, в ту минуту что-то тебя не приметил.
— До меня ли было!
Азамат все еще продолжал хмуриться. Камал счел за благо переменить разговор.
— Дай честное слово, что не заедешь по морде, если сию минуту я тебе кое-что скажу…
— Ну?
— Вон твоя Земфира в школу пошла.
К его полному удивлению, Азамат не полез «в бутылку», как это он делал обычно, более того, даже не взглянул в ее сторону.
— Вот и Тамара! — совсем осмелел Камал. — За ней, за той топает.
В другое время Азамат в два счета нагнал бы девчат. Но после того, что случилось накануне, он чувствовал себя дурак дураком. «В общем-то наплевать…» — говорил он себе, стараясь забыть, как Земфира ни за что ни про что прогнала его прочь. Сама же втравила в историю и сама же залепила оплеуху… Моральную, конечно. Точнее, сим-во-ли-чес-кую. А это еще хуже. Потому Азамат думал не столько о встрече, сколько о том, чтобы как-нибудь с ними, с девчонками, разминуться.
Сегодня Самат не пошел в школу, сказал, что болит голова. Он остался дома вместе с фронтовым другом отца.
— Спелись! — проворчал Азамат, чувствуя себя в эту минуту лишним в родном доме.
Внезапно Тамара обернулась и что-то сказала подружке, показывая на него, Азамата. Та, гордая, даже не оглянулась, продолжала идти как ни в чем не бывало.
Тамара остановилась, поджидая мальчишку. «Вот опять будет молоть языком, — недовольно подумал Азамат. — Пожалуй, вспомнит вчерашний день и вообразит невесть что».
— Я предлагала Земфире дождаться тебя, но она и думать не думает. Я уговаривала мириться, но она ни за что не хочет, — затараторила она, как только поравнялась с мальчишкой.
Азамат шел себе, опустив голову, точно все это его никак не касалось.
А что другое ему оставалось делать? Ну что?
— Сегодня, вот увидишь, часто-часто будут встречаться машины с красным крестом, — зачастила Тамара. — И знаешь почему? — тут она сбавила шаг и стала шептать, точно сообщая большую тайну: — Всему городу будут делать прививки от разной чумы и холеры.
— Да иди ты!
На Последней улице никто не принимает всерьез то, что болтает Тамара. А Азамат-то жил на Последней улице, а не где-нибудь.
— Честное пионерское, — проговорила она, почти задыхаясь. — Позапрошлой ночью какие-то люди унесли из лаборатории аквариумы, а в них, как сказала мама, находились зараженные всякими бактериями подопытные зверьки.
Мальчишка почувствовал, как у него подогнулись коленки. Если бы не гордость, которой он обладал в избытке, и не страх выдать себя, то, пожалуй, он тут же разревелся бы во весь голос. А голос у него был ой-ой-ой!
К счастью, девчонка ничего не заметила.
Его, выходит, одарили ворованным аквариумом! Да еще заразным к тому ж! Все в нем запротестовало от горькой обиды. В такое мгновение толком не знаешь еще, как себя вести.
На каждом углу он со страхом думал: вот-вот выскочит машина с красным крестом! Но, к счастью, ни одна машина «Скорой помощи» не попалась ему на глаза, пока он дошел до школы.
Тамара, смешливый чертик, что-то продолжала говорить, а он молчал в замешательстве. Как теперь быть? Как поступить?
В школе только и было разговоров что об аквариумах. Сосед по парте по секрету сообщил, что после третьего урока, где будут разбирать сочинения, приказано собрать их на линейку. Азамат будто получил хороший подзатыльник.
В этой обстановке он принял самое отчаянное решение. «Такое устрою, что всем шайтанам тошно станет!» — сказал он сам себе. И стал лихорадочно дописывать сочинение, чтобы поспеть до начала урока. Азамат писал о том, как он всю жизнь мечтал об аквариуме, о том, как в субботу брат притащил подарок от Синяка, и о том, что аквариум-то оказался ворованным, к тому же заразным.
С тремя ошибками — «отлично»
Во время перемены внезапно распространился слух, будто бы по неизвестным причинам отменяется школьная линейка, объявленная во всеуслышание. Однако никто толком не мог объяснить, почему отменяется. «Наверное, — говорили меж собой, — директор заболел. Или вожатая…»
Азамат помалкивал, хотя и догадывался, почему линейки не будет. Учительница, решил он, сразу, пожалуй, успела просмотреть его сочинение, а их, домашних работ, было всего пять. Не такая уж мощная нагрузка для нее!
В другое время он был бы крайне польщен тем, что стал героем, что из-за него отменили линейку, но сейчас не знал, куда себя девать.
Не долго думая, Азамат забился в угол возле вешалки, куда обычно никто не заглядывает. Вот тут-то и разыскала его вездесущая Тамара.
— Чего тебе? — огрызнулся мальчишка, сделав злые-презлые глаза.
— Дурак, — проговорила она. — Я пришла сказать, что тебя вызывают в кабинет директора. Тебя ищут по всей школе и никак найти не могут. Хотели уж за тобой послать домой.
Азамат нехотя поднимался на второй этаж. «Еще не раз пожалеешь, что выдал брата, — укорял он себя. — Как будто никто не тянул меня за язык. Ведь не тянул! По своей глупости выболтал! Чего бы проще вечером незаметно отнести аквариумы туда, откуда взяли. И дело с концом! Сроду бы никто знать не знал, кто украл и кто вернул».
Возле открытой двери мальчишка остановился. В кабинете разговаривали незнакомые люди, и он долго не мог решиться войти туда.
Азамат заглянул в дверь и спросил:
— Кто-нибудь меня искал?
— Заходи, Азамат, — поднялась навстречу классный руководитель.
В кабинете директора была учительница и еще какой-то человек: не то мужчина, не то женщина. Одет как мужчина, а голос бабий. Писклявый, короче говоря.
— Молодец, — проговорила учительница, обращаясь к Азамату. — Я поставила тебе «отлично», хотя и обнаружила в твоем сочинении три ошибки. Так сказать, за честность. И за отвагу. Не каждый бы на твоем месте осмелился на подобный шаг. Иногда бывает очень трудно рассказывать правду. Я очень понимаю тебя. И я рада за тебя.
Он ничего не ответил. Несмотря на пятерку, чувствовал себя хуже некуда. Зачем только она расточает похвалы?
— С тобой с глазу на глаз хочет поговорить товарищ из детской комнаты, — проговорила учительница.
После того как за ней захлопнулась дверь, тетя, похожая на мужчину, вся расплылась в улыбке.
— Мы в милиции время от времени получаем подметные письма, — проговорила она, не сводя с него глаз. — То совсем другое дело. Анонимки пишут трусливые люди. Те, кому хочется сказать правду, но при этом незаметно. Анонимщикам, как говорится, и хочется и колется. А такое сочинение, как твое, способен написать лишь очень мужественный человек. Если ты не возражаешь, я заберу его в детскую комнату. Пусть на него взглянут самые знаменитые сыщики! Им тоже будет интересно прочитать подобное сочинение.
— Берите, — вздохнул Азамат. — Потеря невелика.
— Так и сделаем. А теперь приступим к делу. Из твоего сочинения я поняла, что один аквариум стоит в твоем доме?
— Да, на кухне.
— А второй не знаешь где?
— Почему же не знаю! Второй у Синяка в сарае, на бочке, где у них соленая капуста.
— Синяк — его кличка?
— Да, прозвище.
— Теперь, если не возражаешь, я запишу твой адрес и адрес Синяка.
Чего уж возражать! После всего того, что случилось, отступать, пожалуй, некуда. Хотя тетя по-прежнему улыбалась, в душу мальчика вкралось сомнение: как бы они, чего доброго, не забрали Самата и Синяка?
— Брату моему и его приятелю ничего не будет? — спросил он, насупившись и не скрывая глубокой тревоги.
У него гулко-гулко стучало сердце.
«Выудила, что нужно, а теперь молчит», — сердито подумал он.
— Я спрашиваю, моему брату и Синяку ничего не будет? — переспросил Азамат.
