Владимир Машков - Веселая дюжина
Пока совет дружины глазеет на меня, я расскажу, кто такие Галка Новожилова и Ленька Александров.
Галка была председателем совета отряда в нашем классе, а я был лучшим двоечником и разгильдяем. И поэтому мы не давали друг другу ни минуты покоя. Она меня прорабатывала, а я выводил ее из терпения. А когда Галка добилась своего, то есть меня вытурили из 6 "А" и перевели в 6 "Б", я решил ей отомстить. Взял и написал Галке письмо, в котором… ну, в котором я написал ей, что мне хорошо, когда она в школе, и мне нехорошо, когда она не в школе.
После этого и еще двух писем Галка преобразилась. Она стала нормальным человеком, и мы даже подружились.
С Ленькой Александровым я не дружил и не ссорился. "Привет! — Здоров!" — вот и все разговоры. Но однажды Ленька на меня здорово обиделся и притом ни с того ни с сего. То есть я попал ему мячом в лицо, но я ведь не нарочно. Я хотел попасть в ворота, а он мне помешал.
С тех пор Ленька затаил на меня обиду и вот сейчас в лагере даже отвернулся.
— Ребята, познакомьтесь, — прервала затянувшуюся паузу Капитолина Петровна, — Валерий Коробухин — председатель совета 9-го отряда. Отряд этот у нас уже успел отличиться. За один день из совершенно больных ребята превратились в абсолютно здоровых. Как это вам удалось? Открой секрет, Коробухин!
— Никаких секретов у нас нет, — скромно ответил я. — Просто мы очень старались выздороветь.
— Это хорошо, что вы стараетесь, — сказала Капитолина Петровна и постучала по вазочке с цветами. — Продолжаем заседание совета дружины. Итак, задача ясна — надо, чтобы открытие лагеря прошло ярко, красиво, интересно и надолго осталось в памяти ребят. А теперь распределим обязанности.
Она говорила, что будет делать каждый отряд, а наш все не упоминала. Наконец дошла очередь и до нас.
— В 9-м отряде собрались спортивно развитые ребята, — сказала старшая вожатая. — Им мы поручим приведение в порядок всей территории.
Тут я понял, что нам досталась самая черная и трудная работа. Посудите сами. Одним дали подготовку самодеятельности к костру, другим — место и хворост для него подыскать, а нам — бумажки и камешки собирать по всему лагерю. Да эти бумажки и камешки можно собирать всю смену, а все равно они останутся.
— Можно мне сказать? — поднял я руку, как на уроке.
— Можно, — разрешила Капитолина Петровна.
— А нет ли в лагере машин вроде пылесосов? — спросил я. — Провел разик такой машиной по территории — вжик! — и ни единой соринки не осталось.
Совет дружины развеселился.
— Лентяем быть стыдно, — сказала Капитолина Петровна. — Все должны трудиться и любить труд. Даже при коммунизме, когда всюду будут одни машины, люди не перестанут трудиться. Ты понял, Коробухин?
— Я понял, — сказал я. — Про труд народ создал много поговорок. Например: "Без труда не вытянешь и рыбку из пруда".
— Очень хорошая поговорка, — осталась довольна моим ответом Капитолина Петровна. — И хорошо, что ты ее помнишь. Садись.
— Так машин, значит, вроде пылесосов нету?
— Я тебе сказала — садись, — оборвала меня Капитолина Петровна. — К сожалению, ты ничего не понял.
На этом совет дружины окончил заседание. Как я и предполагал, мое сообщение восторга у ребят не вызвало. Они зароптали.
— Давайте удерем на речку, — предложил Марик.
— Давайте! — зашумели ребята.
Но из этой затеи ничего не получилось, потому что в домик вошел Аскольд, сгибаясь под тяжестью веников, метелок и грабель. Мы дружно вздохнули и нехотя засучили рукава.
— Не унывай, ребята, — широко улыбнулся вожатый. — Для вас эта работа на полчаса. Коробухин, ты за старшего.
Аскольд отправился крутить на турнике солнышко. Он считал, что мы совсем ручные и ничего серьезного не натворим.
Начать мы решили с начала, то есть с забора, и шаг за шагом прочесать весь лагерь, чтобы ни одной проклятой бумажки и ни одного вредного камешка в нем не осталось.
Я взмахнул метелкой, и ребята приняли старт.
С первых же сантиметров мы устремились вперед так, как будто за нами гнались бешеные собаки. Все горело, дымило и пылило в наших руках. Было такое ощущение, что наконец мы дорвались до настоящего дела. А то, что было раньше, это так — штучки-дрючки для малышей. Мы трудились, не разгибая спины. Рядом со мной пыхтел и отчаянно орудовал веником Юрка. Не на шутку разошелся Васька. Он махал метелкой, как будто бился со смертельным врагом.
— Остановитесь! Немедленно остановитесь, — послышался впереди обеспокоенный голос Капитолины Петровны.
Я поднял голову и обмер. Передо мной была сплошная стена из пыли. За ней смутно виднелись сосны и домики. Я глянул по сторонам. Ребята исчезли. Рядом со мной добросовестно пылил один Юрка Трофименко.
И тут, словно джин из волшебной бутылки, перед нами возникла Капитолина Петровна.
— Коробухин, построй отряд, — приказала она голосом, который предвещал маленькие неприятности.
Пылевая завеса оказалась не очень плотной, и ребятам не удалось далеко удрать.
Когда мы вытянулись по стойке "смирно", Капитолина Петровна сказала голосом, который предвещал уже средние неприятности:
— Проявили характер? Да?
Мы молчали. Мы знали, что есть такие вопросы, на которые лучше не отвечать. Их взрослые задают сами для себя. Так им просто легче разговаривать. А если вы невзначай попадетесь на удочку и вздумаете ответить на такой вопрос, пишите пропало. Это почти то же, что войти в клетку голодного тигра и пощекотать его прутиком под мышкой. Можете себе представить, что тигр сделает с вами.
Так и взрослые. Они мгновенно взрываются и наговаривают столько отдельных слов и целых предложений, из которых самыми безобидными будут фразы вроде: "Молчать надо, когда старшие говорят" или "Учишь их уму-разуму, а им как об стенку горохом".
Поэтому не делайте ошибок, а берите пример с нас. Мы хорошо помолчали и дождались, когда Капитолина Петровна произнесла голосом, который предвещал самые настоящие неприятности:
— Все без исключения отправляетесь на "скамью подсудимых".
Мы вздрогнули и ахнули. Но про себя. То есть молча.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ МЫ ТЕРЯЕМ ЧУВСТВО ЮМОРА
Капитолина Петровна ушла, а мы еще долго не могли тронуться с места. Мы ждали, когда нас поведут на эту самую скамью. Самим нам как-то не хотелось туда топать.
Вскоре отыскался Аскольд. Он рысцой прибежал к нам и сердито спросил:
— Что вы тут натворили?
— Ничего выдающегося, — скромно ответил я. — Мы просто подмели лагерь.
Аскольд посмотрел на меня так, что я в душе обругал хорошенько черта, который дернул меня за язык. Видно было невооруженным глазом, что вожатому здорово влетело от Капитолины Петровны.
— На "скамью подсудимых" шагом марш! — скомандовал Аскольд.
Повесив головы, мы поплелись за вожатым, словно стадо баранов. Меня это возмутило. Я подумал, погибать — так с музыкой. Подтолкнул шагавшего рядом Ваську Блохина.
— Запевай.
Васька прочистил горло и неожиданно звонко затянул:
Наверх вы, товарищи, все по местам…
Мы торжественно и мрачно подхватили:
Последний парад наступает,Врагу не сдается наш гордый "Варяг",Пощады никто не желает.
Аскольд недоуменно обернулся к нам: что это за пение в неподходящий момент, а потом махнул рукой, мол, делайте, что хотите.
Постепенно хор налаживался. Васькин голос звенел высоко, долетая до вершин сосен. Особенно здорово у нас получились вот эти строки:
Не скажет ни камень, ни крест, где леглиВо славу мы русского флага.Лишь волны морские прославят в векахГеройскую гибель "Варяга".
С взволнованными и решительными лицами, с готовностью сию секунду умереть, но не сдаться, замерли мы по команде Аскольда… у столовой.
— Вот она, ваша "скамья подсудимых" — буркнул вожатый.
Ничего не понимая, мы осматривали самый обыкновенный обрубок сосны.
Из состояния телеграфных столбов нас вывела повариха тетя Рая.
— Помощники пожаловали? — осведомилась она. — Держите орудия производства.
Тетя Рая вручила нам по ножу и показала на три мешка картошки, с которыми предстояло справиться нашему отряду.
— Не стесняйтесь, принимайтесь за работу.
Все облегченно вздохнули и сели на "скамью подсудимых". Сверкнули ножи, и первые очищенные картофелины заплюхались в огромных алюминиевых чанах с водой.
Я работал вместе со всеми, а в голове у меня шла другая работа. Я размышлял. Ну и названьице придумали — "скамья подсудимых". Прямо оторопь берет. Но потом я решил, что чистить картошку — это не самое лучшее занятие в лагере. Не самое веселое, во всяком случае. И потому название обрубку сосны придумали неплохое, с юмором.
