Юрий Иванов - Роман-газета для юношества, 1989, №3-4
Из книги А. П. Старостина
«…Весной 1942 года шальная „фугаска“ упала не по адресу. Бывают такие случайности, когда снаряды ложатся по своим. Взрывная волна огромной силы разбросала нас кого куда: Николая в Комсомольск, Александра в Воркуту, Петра в Соликамск, меня в Норильск.
Когда я следовал туда на теплоходе „Серго Орджоникидзе“, то слышал о поселке на семидесятой параллели от бывавших в Заполярье людей отзывы самые разнообразные и противоречивые. Черная пурга, во время которой ходить можно, только держась за веревку, чтобы не потерять ориентира, шестидесятиградусные морозы, многомесячная зима.
…А пароход все плыл и плыл. И когда уже стало казаться, что путешествию не будет конца, мы добрались до Дудинки. И через несколько дней в тряском, грохочущем, как веялка, узкоколейном вагоне прибыли в Норильск.
…Многослойным был социальный состав норильских сограждан. От маститых ученых, академиков до самых известных в уголовном мире рецидивистов. От Николая Николаевича Урванцева, первооткрывателя заполярных залежей ценнейших пород руды, и крупнейшего минералога Николая Михайловича Федоровского до Сашки Кавалериста, уголовника с сорока судимостями и бессрочным стажем лагерного пребывания».
…Врача з/к Родионова Владимира Евстафьевича назначаю начальником больницы для вольнонаемных. (Приказ № 135, март, 1941)
…В 1942 году я лег на операцию — камень в почке. Операцию делал Родионов, основной хирург. Он тогда еще был заключенный. И врачи Шишкин и Баев. Тоже заключенные. Очень чуткие были люди. И медицинские сестры. После операции я остался с одной почкой, весом был всего 46 кг. Сняли с военного учета. (В. Т. Чистяков)
…Во время войны поднимают меня срочно. Велят доставить груз в Дудинку. Там ожидают три самолета. Продукция была под номером, стоимость миллионная. Поехал. Только перегрузили, не успел я и паровоз развернуть, а самолеты уже улетели. (П. И. Попов).
Телеграмма… Пустили цех электролиза Малого металлургического завода. 30 апреля самолетом отправили первую тонну электролитного никеля, что является конечной продукцией Норильского комбината… Панюков. 30 апреля 1942 года.
«В целях экономии остродефицитных материалов и расходов по транспорту, никель (листовой) отгружать без упаковки». (Приказ № 683, ноябрь, 1943 год)
«…Никель в очень трудное время везли и везли самолетами на уральские заводы! В каждом килограмме драгоценного по тем временам металла были будущие победы на фронте»… (Из книги «Формула Завенягина»)
…Спасибо вам от фронта, спасибо от имени солдат, офицеров и генералов за великий Ваш труд. Вашим металлом мы бьем врага, бьем и гоним его в могилу. (Из выступления гвардии полковника артиллерии С. С. Фокина на митинге в июне 1944 года по случаю вручения комбинату переходящего Красного знамени Государственного Комитета Обороны)
…Об итогах конкурса по составлению эскизного проекта дома-музея имени И. В. Сталина в Курейке.
Приказом по комбинату за № 61 от 30 января 1945 года объявлялась благодарность с выдачей премии в 2000 рублей шести участникам конкурса, среди которых было трое заключенных и трое вольнонаемных.
Телеграмма. Решением ВЦСПС, Министерства внутренних дел и Министерства электростанций СССР Норильскому комбинату переданы на вечное хранение переходящие Красные знамена Государственного Комитета Обороны. Поздравляем коллектив рабочих, инженеров, техников и служащих с высокой оценкой их работы в период Великой Отечественной войны. Выражаем твердую уверенность, что славный коллектив норильчан окажется и впредь достойным великой чести, на которую ответит новыми производственными победами. Завенягин. Захаров. Панюков. 1946 год.
ИЗ ПИСЕМ ДРУЗЕЙ:
В конце апреля взял отпуск и махнул на пару недель в Москву. Было просто здорово встретить День Победы с близкими. Среди них был один разведчик, которого мы нашли только в 1975 году. Летя Зилов вспомнил, как мы с ним в День Победы заходили к тебе с сыном в Лефортово. Выпили за вас. Праздники, наверно, потому и бывают, что есть люди, которые их творят.
Будь здорова, джан! Б. Р.
…Это письмо я пишу тебе из Волгограда. Приехал сюда от журнала (отправил хороший человек Витя Москалев) делать материал о подвиге комсомольцев Царицына. Сталинграда, Волгограда. Работаю в день часов по десять. Есть вещи, которые просто потрясли меня… Был на Мамаевом кургане. Ходил туда ночью. А через час иду к генералу. Его корпус полег в 42-м. Когда рассказывает — плачет. М. К.
…Про «Дневник Нины Костериной» я тебе уже писал. Недавно вышли в эфир. Молодежный театр, с которым я снова вожусь, открывал сезон этой постановкой. А чуть раньше я делал передачу о комсомольцах норильской железной дороги, своеобразное заседание комитета комсомола в кадре. Когда начальник дороги показывал свой комсомольский билет, сделанный из соломы и выданный ему в 1924 году, все пятьдесят человек встали, чтобы вспомнить погибших. И. Ш.
…Вернулись из отпуска. Живем воспоминаниями о чудо-лесах под Брянском, о великолепии Смоленска, о Литве, о Хатыни. Какой суровый и умный мемориал…
Ночевали больше в лесу. Не читали газет, не смотрели телевизор, не слушали радио. А сейчас в руках у меня «Пушкин в жизни» Вересаева. Дорвалась. Е. Л.
…Ты думаешь, я так много читаю? Набрал Гейне, Беранже, Скотта, Гофмана, а не читаю. Эта деревенская размеренная, страшно медленная жизнь подчиняет себе все. И я ползу улиткой по XIX веку литературы.
Опять пошли дожди. Сегодня весь день какой-то серовато-прозрачный, сетчатый, что ли. Гляжу на него и читаю Расула. Хочешь?
Я у окна сижу дождливым днем.За стеклами туман; на стеклах капли.Дождь льет и льет, омыто все дождем:Вдали хребты, вблизи дворы и сакли.Невидимо за сеткою густойНи то, что далеко, ни то, что ближе.Льет дождь, и, кроме жизни прожитой.Закрыв глаза, я ничего не вижу.В. П.
…Вообще у меня такое впечатление, что год этот давно кончился, но по недоразумению еще тянется. Так и с жизнью бывает, и вопросы о смысле жизни не меняются ни со времен Толстого, ни с более поздних.
Как ты? Держись. Все шлют тебе приветы. Василий Шабанов.
…Двадцать дней я плыву по Волге, плыву пассажиром на грузовом судне. Волга, которая не может не взволновать — половина истории России, если не бдлыиая, прошла на Волге, — подарила мне многие минуты откровения и проникновения в жизнь с такой стороны, с какой я еще к ней только приближался. Я думал о литературе, о русской литературе и понял, что велика она своей человечностью, правдой, правдой горькой, потому что горька, сурова и всплесками идет вся жизнь России и жизнь каждого ее труженика! И не могла она, литература, быть другой, ибо тогда другой должна была бы быть сама жизнь. И любовь к земле, к людям идет в России от сочувствия к ним. Хоть бы словом отблагодарить их и воздать им должное! И. Ш.
…Не поверишь, много раз начинала письмо, да все в таком настроении, что хватало меня на две строчки, а дальше только горечь. Великое это горе — терять друзей…
Шлю тебе последний осенний букет с Ленинских гор. С. Г.
…Работаю много, и страшно собой не доволен. Это, впрочем, как всегда. Постепенно прихожу к выводу, что зря в свое время бросил писать. Вернуться к этому, думаю, уже не удастся…
Вспоминаю, как в молодости я хотел, а иногда мог по-вийоновски весело презирать мир. А сейчас? Отдыхал в Крыму, загорел, отпустил усы. Но в целом не было ничего хорошего. Вел глупые разговоры, болел пневмонией, потом вывихнул ногу. Из всего этого вынес чувство раздражения, усталости, скуки.
Не знаю, отправлю это письмо или нет? Боюсь огорчить тебя и расстроить. Хотя мне кажется, что если это и бред, то бред оптимистический в своей основе. Э. С.
…Много работаю, хотя сознаю, что пока ничего не сделал. Только сейчас задумался о специальности, о главном вопросе жизни. Но ведь понимать — мало? Надо жизнь турнуть как-то вбок, чтобы она если и не стала вниз головой, но все же сдвинулась в честную сторону, нужную сторону. Вот в это я верю.
Я сейчас в командировке, на шахте. Шахта эта отхватила кусочек тайги. Это не та дикая, высокая, хвойная, хмурая, перевитая мраком тайга, а кудрявая, голая, с изредка торчащими пучками стройненьких, сжавшихся на морозе елей таежка. Ну а мы монтируем здесь автоматический комплекс. А. Г.
