Эрвин Штриттматтер - Тинко
Дедушка совсем забывает о своих годах. Ему кажется, что опять он молодой каменщик. Отработал смену на фабрике, а теперь спешит отмахать и вторую у барона фон Буквица. Ведь не раз он тогда, будто дух земли какой, сине-черные ночи напролет ворочал тяжелые пласты на своей делянке.
Молодой Краске да два добрых коня! Глаза у этих умников поперек лба встанут, как завтра утром увидят, что у Краске половина ржи уже скошена.
Недалеко от дедушки стучит трактор. Гул мотора то приближается, то удаляется. Время от времени из темноты вырастают бабки, деревья, одинокий куст, клочок нескошенной ржи, а вдруг видно зайца, ковыляющего по жнивью, — это светящиеся глаза огромного железного зверя рыскают по полям.
Крылья жнейки медленно поднимаются из ржаного моря и, будто отряхнувшись, снова окунаются в темную пучину. Дедушка жмурит глаза и плеткой хлещет в сторону света. «Тра-тата-пуф-пуф, брум-паф-паф!» Два зверя пасутся в ночном. Но один из них видит, что жрет; другой, точно краб, ощупью бредет в темноте.
Треск дедушкиной машины смолкает. Может быть, это он перекусить остановился? Да у него ни крошки в кармане с собой нет. Он откусывает кусок черного жевательного табака. Сок так и течет у него с губ. Но почему его жнейка молчит? Дразнила упал. Он катается по жнивью, забрасывает ноги вверх. Молодая лошадь шарахается. Дедушка ждет: Дразнила оступился.
— Вставай, вставай, пес шелудивый! — кричит дедушка.
Кнут так и свистит в ночном воздухе. Мерин не встает. Он валится на бок, хрипит. Дедушка соскакивает на землю. Не хватало еще, чтоб у гнедого начались колики!
— Давай поднимайсь, Дразнила! — Голос у дедушки дрожит.
Мерин фыркает, задние ноги его ходят, как шатуны, и запутываются в постромках. Постепенно движения его делаются все медленней. Дедушка хватает недоуздок, тянет лошадь вверх. Все напрасно: глаза Дразнилы стекленеют, голова тяжело падает на жнивье. Бледное лицо дедушки обращено к небу. Из-за облаков показывается луна. Дедушка опускается на колени, складывает руки на груди: «Господи! Вот я, грешный человек, стою перед тобой и молю тебя: если есть у тебя сердце в груди, оставь мне животину мою!»
Раздается пронзительный, жалобный крик. Дедушка вскакивает. Неужели господь услышал? Нет, никто дедушку не слышит! Это был предсмертный крик Дразнилы. Дедушка бросается на мертвую лошадь. Ее последнее тепло согревает продрогшего старика. Он поднимает сжатый кулак к небу:
— Нет тебя! Так я и знал. Человек тебя сделал! Слаб человек… Один он, один, как перст…
Дедушка лезет в карман за перочинным ножом, чтобы перерезать постромки и освободить живую лошадь от мертвой. Он вспоминает, что отдал нож бабушке, и снова злоба вскипает в нем. Словно бешеный пес, он зубами рвет постромки. Но серая от пыли кожа не поддается его старым зубам.
Каждый раз, когда глаза трактора освещают делянку Краске, посреди желтого ржаного поля виднеется огромный черный паук. Его только что дергавшиеся ноги теперь застыли. А рядом мирно пасется золотистая лошадь. Весь круп ее иссечен. Сквозь золотистую шкуру проглядывает красное мясо. Левее лежит другая лошадь. Она уже не пасется. На ней не видно рубцов. У нее заворот кишок. Вчера ее несколько раз сильно ударили ногой в брюхо. Но этих ударов ведь не видно, как не видно и заворота кишок.
Неподалеку на межевом камне сидит маленький серый человечек. Полночи он делал вид, будто он молод и силен и может повернуть колесо времени по своей воле. Так он и застыл. Кажется, будто он высечен из камня, что торчит на меже. Он один, совсем один. Руки его вцепились в кнутовище, словно он старается удержаться за него.
Большая, отливающая зеленым птица уже три раза пролетала над окаменевшим дедушкой. На лету она поймала саранчу, поднявшуюся из скошенной ржи. И неслышно, посвечивая зелеными крыльями, она снова улетает в лес.
Мы спросили Фимпеля-Тилимпеля, как называется эта птица. Фимпель-Тилимпель знает все, что летает под небосводом. В Лапландии он даже видел летающих лошадей. Он рассказал нам про лапландского аиста, который кладет свои яйца прямо на лед. Гнездо этот аист делает из оленьей шерсти. Он выщипывает ее у оленей, когда те спят.
— А кто поверит, тот дурак, — сказал на это большой Шурихт.
Как называется наша птица, Фимпель-Тилимпель обещал нам сказать, если мы ему дадим денег на водку.
Над полем птица та летит,Зеленым золотом блестит.Коль хочешь знать, как птицу звать,Ты должен мне две марки дать, —
ответил он нам. Но мы и не подумали оплачивать водку Фимпелю-Тилимпелю из пионерской кассы.
Однажды утром в класс входит учитель Керн и говорит:
— Нашел, нашел, ребятки! Это сивограк, так называемая сивоворонка. — Учитель Керн раскрывает книгу, которую он достал в городе, и показывает нам на картинке эту сивоворонку. Мы смотрим в книгу. Верно, наша птица. Учитель Керн захлопывает книгу: — Больше я вам ничего не скажу. Остальное мы должны выяснить сами… Ну, что вы думаете насчет кружка натуралистов?
— Хорошо, учитель Керн, пусть у нас будет такой кружок.
В кружок записываются большой и маленький Шурихты, Зепп Вурм, Пуговка и я.
— Теперь-то мы узнаем все про эту сивоворонку! — говорит большой Шурихт. — Вот как стащим с нее зеленый фрак, так и увидим, что это простая серая ворона.
Мы отправляемся в путь. Я знаю, в какой лес улетает сивоворонка, когда она снимается с поля, — в большой сосновый, через который проходит зандбергское шоссе. Туда мы и идем.
Заметив в лесу на каком-нибудь дереве гнездо, мы стучим по стволу. На наш стук выскакивают из дупла белки, трещат сойки, ворона слетает с ветки и, подпрыгнув, садится на макушку дерева. Оттуда она каркает на нас. Но наша сивоворонка не показывается.
— Наверняка она высиживает яйца в кроличьей норе. У этих ворон свои фокусы, — размышляет вслух большой Шурихт. — Те, кто книги пишет, их не знают. Верно я говорю, господин учитель Керн?
Учитель Керн лукаво улыбается:
— Сивограк высиживает свои яйца… нет, скоро мы сами узнаем, где он их высиживает.
Подходим к молодому сосняку. На опушке несколько сосенок связаны друг с другом так, что получился шалаш. Макушки молодых деревьев образуют крышу, а с боков все завалено хворостом — это стены шалаша.
— Дровосеки, наверно, построили себе от непогоды, — говорит учитель Керн.
— Я залезу и погляжу, что там внутри! — выкрикивает большой Шурихт и бежит к шалашу.
Из шалаша выскакивает маленький бородатый человечек и, пригнувшись, пускается наутек в сторону большого леса.
— Куда ты бежишь? Мы же тебе ничего плохого не сделаем! — кричит ему вслед учитель Керн.
Человечек быстро оглядывается, его серая борода так и развевается на ветру.
Большой Шурихт толкает меня.
— Наголо остригусь, если это не Фриц Кимпель! — говорит он и бросается за человечком.
Мы бежим за ним. Учителя Керна тоже разобрало любопытство. Он пускается с нами наперегонки. Человечек делает зигзаги, спотыкается, вскакивает и несется дальше. Мы окружаем его. Теперь и мне кажется, что это Фриц Кимпель. Что же это он затеял?
Пуговка и Зепп с двух сторон хватают задыхающегося Фрица за руки. Подходит учитель Керн. Фриц пытается вырваться. Большой Шурихт бросается на помощь нашим. Все мы так запыхались, что слова сказать не можем. У Фрица перепуганные глаза, как у пойманной птицы. Мне даже жалко его.
— Ты здесь теперь живешь? — спрашивает учитель Керн.
Мы смеемся. Фриц топает ногами.
— Отпустите его, — решает учитель Керн. — Он не убежит, я знаю… А хороший у тебя тут шалаш, Кимпель! Ты сам его построил?
— Это не запрещено! — И Фриц снова топает ногами.
— Конечно, не запрещено. Можно только пожелать, чтобы все ребята так ловко это умели делать, как ты. Ты нам не покажешь, какой он внутри?
Фриц подозрительно смотрит на учителя:
— Шалаш заколдован, и непосвященным в него вход запрещен. Я — главный лесовик.
— Таких и не бывает, — вмешивается большой Шурихт.
— Нет, бывают! Вы не знаете, а бывают! — хвастает Фриц.
— Мне тоже кажется, что бывают, — замечает учитель Керн. — Почему это ты вдруг стал лесовиком?
— Не скажу.
— И мне не скажешь?
— Нет.
— Хорошо, я тогда не буду тебя больше спрашивать. Иди, куда тебе хочется. Нам ничего от тебя не нужно.
— Да потому… потому, что я всегда один.
— Один?
— Ну да, как паук в подполе.
— Да что ты? — Учитель Керн беспомощно пожимает плечами.
Фриц смотрит на меня с вызовом, потом снова опускает глаза:
— А теперь… теперь мне никого в компанию не надо! Наплевать мне на всех! Пусть катятся ко всем чертям!
Долго учитель Керн подыскивает ответ.
— Скажи, Фриц, а может быть, ты знаешь, где гнездо сивоворонки?
