Эрвин Штриттматтер - Тинко
— Не сказать ли Шепелявой? — спрашивает он тетю Клари.
А тетя Клари уже одевается. Она бежит в деревню: ей хочется поскорей помочь бабушке.
Через четверть часа тетя Клари возвращается:
— Дедушка Краске не впустил меня. Двери запер. Завтра же я возьму отпуск.
Всю ночь наш папа не спит. Я слышу, как он ходит взад-вперед.
С утра бабушка лежит в кровати и стонет. К ней приходит общинная сестра.
— Тут уж я ничем помочь не могу — необходимо вызвать врача, — говорит она.
— Это чтоб он залечил старуху? — кричит дедушка и отпихивает ее от кровати.
Сестра обижается.
— Так я не могу взять на себя ответственность, — говорит она и идет к бургомистру.
Оттуда она по телефону вызывает врача.
Осмотрев бабушку, доктор устанавливает перелом нескольких ребер. Теперь-то у бабушки хватит времени поберечь себя!
— Если вы будете вставать, мне придется отправить вас в больницу, — предупреждает доктор.
Бабушке ничего другого не остается, как лежать.
Солнце поднимается все выше и выше. Воздух дрожит над полями. Тракторы уже убрали весь хлеб. Словно желтый островок, между жнивьем и паром виднеется один дедушкин участок. Дедушка бежит к себе на делянку. Колос вот-вот начнет осыпаться. Тогда дедушка идет к Лысому черту просить жнейку. Лысый черт ласков и увертлив, как всегда.
— Да, две лошади у тебя теперь, два добрых коня, — это верно. А вот машины у тебя нет — это тоже верно.
— Хоть на один день дайте мне жнейку, хозяин. Я бы уж постарался: на своей паре я за день не один морген уберу.
— Так и быть, — отвечает Лысый черт, — ради дружбы я поспешу и как только немного у себя управлюсь, пришлю тебе жнейку.
— Хоть бы старую, да только бы сей же час! — умоляет дедушка.
— Ну, это уж ты мне самому предоставь решать, Краске-хозяин. — Лысый черт с сожалением разводит руками.
Сам не свой, дедушка шагает по деревне. На лбу и около носа виднеются капельки пота. Не от жары у дедушки выступил пот — от страха. Дедушка заходит в трактир и выпивает три кружки пива подряд. Трактирщик Карнауке заводит речь о погоде. Дедушка и не слышит его. Что ж будет, если хлеб осыплется? Ведь урожай пропадет! Вся деревня поднимет Краске-хозяина на смех: два, мол, добрых коня у него, а урожай погиб на корню!
Дедушка спешит домой. Бабушка уже смирилась. Никогда в жизни ей не жилось так хорошо. Пустяки, что бок болит. Ноги-то куда как больше болят, когда ей приходится бегать по хозяйству.
— Развалилась тут, как дама бубновая! Лежит себе ухмыляется, а у меня ум за разум заходит!
Бабушка вся съеживается: будто она провинилась, раз лежит в кровати. Вот и бок опять сильней заболел. Дедушка идет во двор задавать скотине полуденную порцию корма.
Вдали стучит трактор. Дедушка заходит в ригу: надо мякины набрать. Через дыру, прорубленную в стене для дышла, хорошо видны мэрцбахские поля. Когда дедушка, спрятавшись, глядит отсюда на свои неубранные хлеба, ему позор его кажется не таким уж страшным. От злости дедушка готов зубами вцепиться в веялку. Но что это? Трактор тарахтит на его поле? Дедушка бросается в дом и достает плетку из-за шкафа…
Нашему папе наскучило сидеть дома. Он бродит по полям, смотрит, как работает тракторист. «Пора уж, пора уж, пора, двенадцать пробило давно», — напевает он. Проходя мимо дедушкиного участка, он замечает, что колос скоро начнет осыпаться. Тогда папа идет к бургомистру и говорит ему:
— Придется нам старика силой из беды вызволять. Хлеб пропадает. На мою ответственность, пошли!
Бургомистр идет за ним. Они подходят к трактористу и все вместе едут на дедушкин участок. Бургомистровой косой папа закашивает. Трактор фырчит у него за спиной. Жнейка начинает пожирать стебли.
Прибегает дедушка:
— Вы что тут мою рожь портите?
— Я думал, что ты на старости лет наконец ума набрался, Краске, — говорит примирительно бургомистр.
— Чего вам тут надо?
— Сам видишь: трактор пригнали, чтобы ты с уборкой не припоздал.
— А платить кто за него будет? Ты, что ли, чернильная душа?
— Соберешь урожай и расплатишься. Да там пустяк!
— Надо будет, я и сам заплачу! — кричит издали наш папа, только что кончивший закашивать.
— Тебя тут еще не хватало! Где тебе заплатить, ты сам на фабрике гроши получаешь! Уходи отсюда! Знать тебя не знаю!
— Да, господи, если тяжело сразу расплатиться, мы с тебя в рассрочку возьмем, — пытается бургомистр успокоить дедушку. — Понемножку и выплатишь, как тебе удобно будет.
Кажется, дедушка начинает задумываться. Он сдвигает шапку на затылок, пожевывает ус и, глядя мимо Кальдауне, видит, как от жары дрожит воздух.
— Тебе что? — спрашивает бургомистр Фрица Кимпеля, подбежавшего по жнивью к дедушке.
Фриц дергает дедушку за ремень:
— Дядя Краске, мне велено тебе сказать…
Дедушка быстро оборачивается. Фриц замечает у него в руках бычью плетку и ежится от страха. Дедушка склоняет голову к Фрицу… Шутка ли: друг Кимпель сынка прислал! Они шепчутся. Фриц убегает. Бургомистр сам не свой: идет уборка, у него дела поважней, чем торчать тут и ждать, пока этот Краске милостиво побеседует с ним.
— Не верь балаболке, Краске! — предупреждает Кальдауне. Он уже догадался, какую новость Фриц принес на хвосте. — Не на ту дружбу ставишь!
— Прочь отсюда! Не троньте меня! Нечего вам тут мой хлеб топтать! Мой хлеб! Что с ним хочу, то и делаю, псы советские!
— Ну, уж это ты ошибаешься! — Бургомистр сердито утаптывает траву на меже. — Есть у нас дело, есть! Не тебе одному этот хлеб принадлежит. Часть общине, часть горожанам, короче говоря — государству.
Дедушка переступает с ноги на ногу и разводит руки, как всегда, когда разъярится.
— Ступайте отсюда! Знаю я таких друзей! Поймать меня хотите? Силой заставить? Не выйдет! Ступайте отсюда! В балансе что? У больших отнимаете, чтоб малым рты затыкать? Гроша не дам на машины от коммунистов!
— Старик, подумай, что ты говоришь! Сам-то не из больших ведь! — заклинает папа дедушку, поднимая руки.
— Не тебе, дармоеду, определять, из больших я или из малых! Лентяй! Пошел, пошел с моего поля!
С грохотом приближается трактор. Тракторист хочет переехать на другую сторону. Дедушка загораживает ему дорогу. Тракторист глушит мотор. Дедушка замахивается плеткой и начинает хлестать трактор, будто это зверь или человек. Плеть гулко хлопает по обшивке мотора. Трактор ни с места. От злости дедушка совсем очумел, но с радостью замечает, что железная оправа кнутовища оставляет на капоте вмятины. Тракторист спрыгивает с сиденья. Вот-вот он набросится на дедушку.
— Неужели никакой управы на него нет! Взбесился старик. Только вчера еще…
Наш папа и бургомистр удерживают его:
— Езжай, он и отстанет.
Тракторист снова взбирается на машину и дает газ. Дедушка отскакивает в сторону, как укушенный пес. Трактор съезжает с полосы. Шагая по скошенному ряду, дедушка размахивает плетью и все грозит кому-то. Он прямо рычит от злости. Но грохот трактора заглушает его проклятья.
Бабушка знает, что́ теперь надо делать: надо отлежаться, пока не заживут поломанные ребра. В горнице будто костры полыхают — это багряное солнце садится за лесом. Дедушка, кряхтя, бродит по дому, а то как бульдожка начинает бегать вокруг бабушкиной кровати.
— Мне бы поесть, отец, — робко замечает бабушка.
Дедушка топает на кухню, вытаскивает из шкафа буханку хлеба, срывает в кладовой кусок сала с крюка и швыряет и сало и хлеб бабушке прямо на постель.
— Ножик бы мне еще, отец, а то не справлюсь я.
Дедушка выхватывает из кармана перочинный нож и открытым бросает его бабушке, точно хочет, чтобы она зарезалась им. Потом он идет в хлев запрягать лошадей. У Дразнилы в яслях осталась полуденная порция овса.
— Зажрался, сучий хвост! Травки тебе подавай, травки! Нет уж, окаянный, теперь ты у меня поработаешь! Старик Краске еще покажет этим вшивым умникам!
С обеими лошадьми дедушка отправляется к Кимпелю. Друг Кимпель обещал дать ему на ночь свою старую жнейку.
Не подвела, значит, дружба! Но и он, дедушка, сдержал слово. Собак этих плеткой со своего поля прогнал. Из-под ремня у дедушки, точно сабля, торчит плеть. Пусть попробует кто подойти к нему ночью — ног не унесет!
Никак, привиденья копошатся у нас на полях? С делянки Краске доносится какой-то треск, что-то шуршит там, будто огромные крысы забрались в хлеба. На старой кимпельской жнейке, выпрямившись, сидит дедушка. Наконец-то лошади идут ровно. Должно быть, молодая уже привыкла к дребезжанью у себя за хвостом. Сперва-то Дразнила один тащил жнейку, а теперь его самого приходится подгонять: того гляди, молодая надорвется. Жнейка так и выплевывает кучки колосьев на землю. Но они еще не связаны в снопы. Пустяки! Завтра у дедушки еще целый день, вот он и успеет снопы связать, а на вечер ему друг снова машину обещал.
