Джентльмены и снеговики (сборник) - Светлана Васильевна Волкова
С трудом преодолевая поток, пробираясь к воротам и пытаясь спрятаться под большой зонтик, который он схватил в последний момент в прихожей, Женька снова вспомнил Врага. Вот здесь, на асфальте, когда-то лежал он, Враг, положив бородатую морду на длинные лохматые лапы. Ветер рвал зонт из рук, выворачивал наружу его купол и кидал в лицо комки грязи. Выбравшись за ворота, Женька прислонился к мокрой кирпичной стене, чтобы передохнуть, оглянулся на дом, но так и не увидел, что листок его уже давно содран и ветер гоняет его по воде, словно утлое суденышко. Синие чернила расползлись по тщательно вырисованной собачьей морде с открытой красной пастью, краски смешались, листок кувыркался и нырял, попадая в сильные струи.
На улице воды было меньше, но ветер сильнее. Зонтик выгнуло, точно спину гимнаста, спицы прогнулись, и Женька не смог удержать его в руках. Ветер подхватил зонт, поиграл с ним в воздухе, потрепал изрядно и опустил в быстрые потоки желтой воды. Его черные собратья, проплывая мимо, напоминали кожистые крылья больших летучих мышей, неестественно согнутые, мертвые.
Женька хотел пройти дворами, но упавшее дерево каштана преграждало путь. Вокруг ствола, как раз в проеме нужной ему подворотни, сама собой образовалась самая настоящая баррикада: старый венский стул, скамейка, обрывки фанеры, ящики, ветки – всё скапливалось теперь в пирамиду хлама и затыкало, точно пробка, вход в Федькин двор.
Женька решил зайти с другой стороны, с набережной.
Выйдя к реке, он не узнал ее. Не река то была, а самое настоящее море. Набережной как таковой уже не было – кругом одна вода. Невдалеке люди пытались подтолкнуть застрявший грузовичок, неурочный прохожий держался за фонарный столб. Море шумело, поглощая все прочие звуки, сливавшиеся в единый гул. Женька пошел против ветра, низко пригибаясь к земле и заслонив рукавом глаза. Еще немного – и за поворотом будет Федькина улица. Навстречу ему, подгоняемые стихией, бежали женщины. Было не разобрать, что, а главное, кому они кричат и зачем отчаянно машут руками. Ветер колотил их в спины, почти нес над водой, подбрасывая, поддавая шлепки. Задумав обойти грузовик, Женька оказался у самой ограды, сквозь решетку которой хлестала жадная вода. Он схватился за балясину, пытаясь удержаться на ногах, и услышал, как женщина крикнула:
– Плотина! Прорвало плотину!
В этот самый момент огромная волна сбила его с ног. Он ухватился за железный прут и с полминуты болтался так, будто зацепившаяся за колышек тряпочка. Руки соскользнули, и Женьку волной отнесло к спуску, туда, где заканчивалась парадная гранитная набережная и начинался песчаный берег. Пытаясь закричать, он глотнул воды, закашлял, стал задыхаться. Одной ладонью он ухватился за низкую иву, но та безжалостно выдернула свои скользкие ветви, содрав ему до крови кожу с пальцев.
Река закрутила Женьку в воронку, словно маленькую щепку, потом выбросила вверх и закачала его, точно поплавок, то дергая за ноги так, что он уходил под воду с головой, то выплевывая на поверхность.
Мимо проплыла чья-то оторванная от пирса пустая лодка. Женька потянулся к ней, но не сумел приблизиться ни на метр, отдавая все силы своевольной реке. Захлебываясь, сбивая дыхание, с трудом различая что-либо, Женька отчаянно боролся с тяжестью собственного веса, ежесекундно тянущего его на дно. Он вспомнил маму, отца, бабушку. Они ласково улыбались ему, тянули к нему руки, звали по имени. Они самые лучшие на земле, а он иногда обижал их, заставлял волноваться, был непослушным, плохим, невероятно плохим.
Неожиданно течение стихло, но сил плыть уже не оставалось, да и где берег-то? Не было берега. Женька ощутил невесомую тишину. Услышал ее. И только стук, тише, чем биение сердца, был где-то совсем рядом.
Что это? Он открыл глаза. Прямо на него плыл небольшой корявый пень, разбросав по воде корни-щупальца, словно кальмар. Обхватив обрубок ствола четырьмя мокрыми мохнатыми лапами, на пне плыла Собака.
«Вот он, пень, сейчас уплывет, и я утону!» – почему-то спокойно и рассудительно подумал Женька. Но последний отчаянный глоток воздуха отрезвил его, заставил схватиться за корягу. Пень качнулся и начал уходить под воду, пальцы соскользнули.
Собака посмотрела на Женьку, распрямила задние лапы и сползла в реку, оставив на корнях лишь кончики передних да высоко поднятую всклокоченную морду. Это позволило пню остаться на плаву, а Женьке уцепиться крепче, обняв ствол обеими руками.
Так покачивались они на зыбких речных волнах – маленький, еле живой человек и зверь, Враг его. Мокрая морда была рядом с его лицом, но страшно не было, и ненависти тоже не было. Только тихо-тихо продолжал звучать этот стук, и Женька вдруг подумал: а ведь это стучит песье сердце. Близко-близко, в звериной грудине, клокочет механизм, не дает им обоим уйти на дно.
Он закрывал и открывал глаза, готовый провалиться в забытье, и каждый раз Собака сиплым лаем приводила его в сознание.
Ливень закончился. Всё вокруг внезапно посветлело, и река заискрилась яркими бликами, отражая акварельные разводы на сером небе. Пробилось солнце, виновато оглядывало разруху, учиненную потопом. Их относило к ерику, и это было спасением. Вдали показалась знакомая излучина, река сузилась, и стали видны неразмытые берега, и деревья, и трава. Собака опустила передние лапы в воду, схватилась зубами за крючковатый корень и медленно поплыла к берегу, гребя четырьмя лапами и волоча за собой пень.
«По-собачьи плывет», – заметил Женька и рассмеялся от своей нелепой догадки.
Из-за деревьев показались люди, побежали навстречу, прямо в воду, подхватили Женьку на руки, вынули из реки. Такие сильные, такие добрые руки. Его начали растирать, накинули что-то теплое, кто-то подогнал «жигулёнок» почти к самой кромке воды. Женщина все спрашивала его о чем-то. Какие сейчас могут быть вопросы? Он завертел головой, выискивая глазами Собаку, и неожиданно так важно стало для него увидеть ее живой.
И увидел на берегу, чуть поодаль от людей. Она отряхивалась, неистово кидая лохматую голову из стороны в сторону, разгоняя волну от носа до кончика хвоста, и от ушей ее, от мокрой лохматой гривы, изменивших цвет от воды
