Золотая шашка - Роман Семёнович Сеф
„Мне надо срочно повидать Котовского“, — написал Никандр Васильевич. А сам подумал: бесполезное дело, разве Котовского найдёшь. Костя ничего не ответил. Перепрыгнул культяпками со стула на кровать и достал из-под соломенного матраца тряпочку. В тряпочку была завёрнута ещё одна тряпочка. А в неё бумажка — 50 рублей. Костя положил 50 рублей на стол. И написал: „Котовский нападаит на Бардарской дороги“.
Утром друзья купили:
1. Костюм Никандру Васильевичу.
2. Костюм Косте-инвалиду.
3. Старую лошадь и повозку.
4. Две красные рубахи да пару сапог.
А всего потратили ровно 50 рублей.
Поздно вечером отогнали повозку к дому Кости-инвалида. Костя в новом костюме забрался на козлы. Никандр Васильевич, нарядный и притихший, сел сзади. И покатили они по Бардарской дороге. Сначала дорога бежала под гору, потом шла в гору, мимо низенького тёмного бардарского леска. Где-то здесь Котовский несколько раз нападал на проезжающих.
Острый взгляд Никандра Васильевича подметил тёмные фигуры людей, которые вышли из леса. Сердце его заколотилось, ему стало страшно.
— Р-руки вверх! — Высокий человек в маске взял лошадь под уздцы.
Безногий Костя от волнения только подпрыгивал на козлах. Наконец он выговорил:
— Письмо вам! Важное!
Никандр Васильевич вытащил из-за пазухи письмо, которое они до полуночи писали вместе с Костей-румыном, и вручил измятый конверт высокому.
Человек в маске удивился.
— Вы кто? — спросил он.
— Немой он, — забормотал Костя, указывая на Никандра Васильевича, — мастер он. А я по нищенскому делу. Дроздом гадаю. Вы мне ещё пятьдесят рублей дали.
— Пятьдесят рублей? — спросил высокий.
— Пятьдесят рублей — рупь в рупь, — отвечал Костя.
— Не помню что-то, — сказал высокий.
В это время с опушки донёсся пронзительный свист.
— Ваше счастье, — сказал высокий. — Кто-то едет. — Крупными прыжками он побежал к опушке.
Костя-румын перекрестился.
— Вот и всё, — сказал он в темноту и дёрнул вожжи.
Прошло пять дней. Утром шестого дня Никандр Васильевич, окончив паять ведро, открыл газету и прочитал заметку, которая называлась «Дерзкое нападение».
«Такого-то числа, — сообщалось в газете, — шайка Котовского дерзким налётом ограбила богатейшего в нашей округе помещика М. Мунтяну. Удивительно, как узнал Г. Котовский о секретной сигнализации, устроенной в столах господина Мунтяну. Когда шайка ворвалась в дом, Котовский первым делом скомандовал: «Ноги вверх!» После чего всем, даже дамам, пришлось положить ноги на стол. Забрав большое количество ценностей, Котовский с сообщниками исчез».
Дочитав до этого места, Никандр Васильевич сложил газету и вышел из будки. Он отправился на базар, где застал удивительную сцену.
Возле ящичка Кости-инвалида стоял разъярённый, красный как рак мужик-молдаванин.
— Што это?! — кричал он, указывая на билетик.
Никандр Васильевич тоже посмотрел билетик.
В нём было написано: „Кто вас ищеть, тот не найдёть. Ваша щастья близко“.
А в углу билетика нарисована была синяя незабудка. Костя виновато глядел в сторону. Мужик кончил кричать, отобрал назад копеечку и ушёл. Тогда Костя подмигнул Никандру Васильевичу, взял развёрнутый билетик и на обратной его стороне написал: „Как дила?“
Никандр Васильевич взял карандаш и приписал снизу: „Хорошо“.
Чёрная перчатка
У полицейского пристава Хаджи-Коли было в жизни две мечты. У каждого человека есть свои мечты, и у Хаджи-Коли их было целых две. Первая, большая, — поймать Котовского, а вторая, маленькая, — вывести в полицейском участке клопов. Но, как ни старался Хаджи-Коли, ничего у него не получалось. Полицейский, сидевший в дежурной комнате за высокой деревянной перегородкой, то и дело стучал в стенку и кричал: «Васильев! Почеши спину».
Приходил высокий надзиратель Васильев и чесал приятелю спину. Потом тот чесал спину Васильеву, а Васильев хохотал во всё горло и кричал: «Умру на месте — не щекоти!»
Так время и шло. Иногда приводили пьяного, а то и воришку. Запирали в камеру, вешали на дверь большой замок, оставляли дежурного надзирателя караулить, а сами шли домой спать. По ночам арестанты стучали в двери и кричали: «Начальник, клопы заели!»
«Всех не сожрут», — отвечал спокойно надзиратель и засыпал на табуретке в конце коридора.
Ко дню именин царя Николая II пристав Хаджи-Коли распорядился уничтожить клопов всех до единого. Привезли бочку керосина, промазали все щели, а на следующее утро пристав сам пошёл проверять — остались ли клопы в участке. Живых не было.
Довольный, пристав зашёл в кабинет, сел за большой стол. Покрутил телефонную ручку и вызвал к аппарату пристава соседнего участка Гембарского.
— Слушай, Гембарский, — сказал в телефонную трубку Хаджи-Коли, — слушай, Гембарский, а я у себя клопов вывел.
— Да ну? Не верится что-то.
— Клянусь тебе — всех вывел, до единого!
— Это хорошо, — сказал Гембарский. — А ещё что нового?
— Котовского пока не поймал, — отвечал Хаджи-Коли. — Вчера, правда, мне донесли из имения Стаматова, что там работает новый управляющий — Рошкован. По всем приметам похож на Котовского. На днях думаю устроить облаву.
— М-да, — сказал Гембарский, — нелёгкое дело. Но ты не горюй. Ещё поймаешь. Пойдём-ка лучше сегодня в театр. Новый спектакль будут показывать, называется «Чёрная перчатка».
— Пойдём, — отвечал Хаджи-Коли. — А когда начало?
— В шесть, — ответил Гембарский.
В половине шестого Хаджи-Коли снял мундир и надел накрахмаленную белую манишку со стоячим воротничком и чёрный костюм.
— Как ты думаешь, — спросил он жену, — а какой мне повязать галстук: чёрный в белую крапинку или белый в чёрную?
— Ну конечно, синий, — сказала жена, — ведь в театре будет сам губернатор.
— Тогда я, конечно, надену бабочку, чёрную в белую крапинку, — сказал Хаджи-Коли. И надел.
Вскоре к театру стали подъезжать коляски и экипажи. Из них выходили нарядные господа, швейцар широко распахивал двери.
Перед театром стояла толпа, люди глазели.
— Батюшки! Сам губернатор приехал.
— А вон полицмейстер.
— А вон и пристав второго участка, — сказал кто-то в толпе, когда приехал Хаджи-Коли с женой.
В театре было людно. Всё кишинёвское начальство пришло посмотреть новый спектакль.
Полицмейстер подозвал к себе Хаджи-Коли.
— Ну как? — спросил он. — Скоро Котовского поймаем?
— Стараюсь, — ответил Хаджи-Коли.
Потом все пошли в зал. Хаджи-Коли поудобнее устроился в кресле и достал бинокль, а его жена стала смотреть в лорнет и раскланиваться со знакомыми.
Но вот погас свет. Занавес поднялся, заиграла музыка. И вдруг на сцену выбежал человек в чёрной маске с
