Золотая шашка - Роман Семёнович Сеф
Молодой историк знал о Котовском почти всё и видел почти все документы, кроме последнего судебного дела. Дело это хранилось в Киеве.
Молодой историк решил поехать в Киев. Он купил билет, сел прохладным апрельским вечером в поезд, забрался на вторую полку, лёг и стал смотреть, как бежит за окном окраина Москвы — Кутузовская слобода.
В Киев он приехал утром. Дел было очень много. Надо было отнести большую посылку, которую тётя просила передать племяннице. Он отвёз посылку и поехал в архив. Прежде чем войти в архив, он побродил по улице. Он очень любил эти минуты перед началом работы. Вот сейчас он увидит новый документ, увидит разные почерки, по которым часто можно судить о людях. Сейчас он снова переживёт мгновения, которые пережили некогда те, кто писал эти документы. Вот здесь перо посадило кляксу, а здесь оставило царапину... Почерк секретаря суда торопливый, но ровный. Почерк осуждённого угловатый и разорванный.
Молодой историк решительным шагом вошёл в архив. Заказал дело Котовского и попросил принести списки разных других дел.
В них упоминались донесения агентов, которые ловили Котовского, и секретные телеграммы, сообщавшие о том, что Котовский отправлен в тюрьму.
В архиве очень много документов, поэтому дело Котовского принесли только к вечеру.
Невысокая женщина в синем халате бесшумно подошла к столику и положила перед молодым историком толстую папку.
Он поднял глаза и увидел эту папку. На ней было написано: «Хранить двадцать лет».
Внизу стояла подпись: «Военный судья — полковник Гаврилица».
И дата: «17 апреля 1917 года».
Молодой историк почувствовал, что у него очень сильно бьётся сердце. Он захлопнул папку, встал и вышел на улицу. Улица бежала вниз. Он пошёл вниз, потом свернул налево. Он шёл и думал: «Какое удивительное совпадение! Ведь сегодня 17 апреля. Сегодня исполняется ровно двадцать лет с тех пор, как военный судья полковник Гаврилица написал на папке: «Хранить двадцать лет». Где-то сейчас полковник Гаврилица, который судил Котовского? Где сейчас все те, кто шпионил, доносил, сажал в тюрьмы и расстреливал? Они думали, что вечно будут начальниками.
Но народ решил иначе: и те, кто вчера расстреливал, теперь расстреляны сами, а те, кто сажал в тюрьмы, теперь сами сидят за прочной решёткой.
Тут историк споткнулся и только тогда увидел, что забрел на Владимирскую горку. С Владимирской горки открывался вид на Днепр, который двумя рукавами охватывал Туруханов остров.
«Были люди, — думал историк, — которые в своё время шарахнулись бы в сторону, встретив Котовского на улице. Теперь они навсегда забыты, а память о Котовском живёт».
Мимо шли юноша и девушка. Историк поднял голову. Девушка говорила юноше:
— Когда будешь писать мне, пожалуйста, не путай. Я живу в Котовске, который раньше назывался Бирзула. А ещё есть город Котовск в Тамбовской области и село Котовское неподалёку от Кишинёва.
Юноша кивал, подтверждая, что он всё понял как надо.
Историк поглядел им вслед и улыбнулся.
Золотая шашка
Ходатайствую о награждении т. Котовского
ПОЧЕТНЫМ ЗОЛОТЫМ ОРУЖИЕМ РСФСР.
КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ М. ТУХАЧЕВСКИЙ (Выписка из наградного списка)
Котовского Григория Ивановича наградить
ПОЧЕТНЫМ РЕВОЛЮЦИОННЫМ ОРУЖИЕМ.
(Выписка из Грамоты о награждении)
Убегает трамваи,
Дребезжа;
Затихают гудки
На вокзалах;
Но в музее
Не спят сторожа
В опустевших,
Покинутых залах.
Спит винтовка
С примкнутым штыком,
Спит простреленная
Тельняшка.
Под прозрачным
Музейным стеклом
Спит
Одетая в золото
Шашка.
Тишина...
Только что это там
Прошумело в полях Под Одессой?
То ли ветер
Прошёл по хлебам
И туман потревожил
Белесый?
То ли стая
Всполошенных птиц
Не ко времени
Раскричалась?
То ли море
При виде зарниц
В берегах своих
Раскачалось?
А быть может,
Мальчишка-трубач
Протрубил,
И, вскочившие мигом,
Мчатся красные конники вскачь
Во главе
С легендарным
Комбригом?..
