Вера Желиховская - Над пучиной
Ей, впрочемъ, казалось, что она не требуетъ отъ жизни многаго, что она легко могла-бы обойтись скромными средствами… Такъ тысячъ въ двадцать, тридцать годоваго дохода, – «le juste necessaire» ихъ среды… Но нуждаться, нѣтъ! Ужъ лучше все, только не постыдная нужда, долги, униженія!.. Нѣтъ!.. Отецъ ея правъ: она должна предпочесть Звенигородова!..
Даже Звенигородова!
Она вполнѣ вѣрила, что отецъ ея отчаивается за ея будущность больше, чѣмъ за свою разбитую старость… Но рѣшиться все же было трудно!..
Сидя въ купе перваго класса, напротивъ спавшей сестры, княжна всю послѣднюю ночь подъ Одессой продумала объ этомъ.
«Ужъ Богъ съ ней, съ любовью! съ мечтами о счастіи, – не всѣмъ онѣ суждены!.. Живутъ люди и безъ нихъ. Лишь бы не чувствовать отвращенія, выходя замужъ, не презирать своего мужа… Это было бы тяжело! Невыносимо тяжело»!..
Разумѣется, былъ-бы случай выйти за человѣка порядочнаго, человѣка съ десятой долей состоянія Звенигородова, она не задумалась бы отказать ему; да только не было такого случая!.. Никто не сватался за нее такой, да и ей самой никто не нравился… Да! Она таки просто какая-то безчувственная. Какъ же! Дожила чуть не до двадцати-трехъ лѣтъ и никогда не бывала влюблена. Вѣдь это удивительно! И даже никто ей не нравился… Вдругъ она вспомнила одно лицо и подумала, съ улыбкой: «Да, разъ, тогда… Только разъ въ жизни я нѣсколько дней продумала объ этомъ… встрѣчномъ! У него хорошее, симпатичное лицо!..» Вѣра вздохнула и теперь при воспоминаніи объ этомъ неизвѣстномъ или почти неизвѣстномъ ей человѣкѣ. Вздохнула и улыбнулась!.. Да! Она тогда довольно долго продумала о немъ. Какой вздоръ!..
Промелкнуло, прошло и ужъ, конечно, не возобновится. А странно! Мало-ль она знала людей и никто ей не казался такъ симпатиченъ… А вѣдь черезъ нѣсколько часовъ она опять будетъ въ Одессѣ… Что если они встрѣтятся?.. Ну, что за вздоръ въ голову лѣзетъ?!. Вотъ пустяки!.. Нѣтъ, не бывать ничему такому: это только въ романахъ случается… А ей видно судьба быть за тѣмъ милліонеромъ…
Раздавшійся свистокъ паровоза окончательно вернулъ ее къ дѣйствительности, къ печальной будущности, предстоявшей ей.
«Ну, такъ ужъ по крайней мѣрѣ поживу на славу, ни въ чемъ себѣ не отказывая!» – подумала она, вставая и привычнымъ движеніемъ откидывая назадъ натурально вившіеся волосы. «Это, вѣроятно, рѣшится скоро, на-дняхъ. Отецъ пишетъ, что Звенигородовъ тоже въ Одессѣ по дѣламъ… Что они неразлучны… «Викторъ Наумовичъ со мной такъ добръ, такъ внимателенъ, какъ сынъ родной… Я привязался къ нему сердечно!» фраза эта изъ послѣдняго письма ея отца промелькнула въ мысляхъ ея цѣликомъ.
«Что-жъ! Чему быть – того не миновать!» рѣшила она и встала.
Паровозъ свисталъ отчаянно, возвѣщая близость станціи. Княжнѣ было душно и хотѣлось пить. Сестра не позволяла открыть окна, боясь простуды… «Простуды, въ такую теплую ночь?» – недоумѣвала Вѣра Аркадьевна, не зная, куда дѣваться отъ духоты.
Поѣздъ шелъ медленнѣе, очевидно останавливаясь. Она вынула часы. А!.. Три часа! Бирзула!.. Тутъ простоятъ долго. Хорошо бы напиться чаю или хоть воды.
Она вышла изъ купе, не разбудивъ сестры, и прошла къ выходу между спавшими гувернантками и дѣтьми. Въ этомъ отдѣленіи вагона никого кромѣ ихъ семьи не было.
Поѣздъ остановился.
Передъ ней была ярко освѣщенная платформа станціи. Въ открытыя двери и въ окна видны были накрытые столы, возлѣ которыхъ, впрочемъ, было немного народу, по ночному времени. За то по всей платформѣ бѣгало и суетилось множество людей. Здѣсь была пересадка; къ заграничному поѣзду присоединялись другіе, изъ Кіева, Елизаветграда.
Княжнѣ Ладомирской не хотѣлось ночью вмѣшиваться въ эту толпу, а между тѣмъ ее томила жажда. Она стояла на ступенькѣ вагона и глазами искала кондуктора или какого нибудь служителя. Но всѣ были страшно заняты.
Вдругъ мимо нея быстро прошелъ господинъ съ небольшимъ изящнымъ сакомъ въ рукахъ. Свѣтъ фонаря упалъ на лицо его…
Вѣру Аркадьевну что-то кольнуло въ сердце, она вспыхнула и отшатнулась въ тѣнь.
Господинъ, не замѣчая ея, влѣзалъ въ вагонъ.
– Pardon! – сказалъ онъ, наткнувшись на нее за дверью.
– Извините!..
Дѣлать было нечего: пришлось выступить изъ-за дверей, на свѣтъ.
И вдругъ этотъ господинъ, этотъ незнакомый знакомецъ, о которомъ она только что вспомнила, какъ о личности навѣки для нея потерянной, этотъ симпатичный ей человѣкъ, промелькнувшій разъ, въ мимолетной, думала она, встрѣчѣ и вдругъ снова выросшій теперь предъ ней, какъ изъ-подъ земли, сдѣлалъ самую изумительную для нея вещь.
Онъ отступилъ, самъ радостно изумленный, и назвалъ ее по имени.
Не тѣмъ измышленнымъ ею, ненавистнымъ ей именемъ, которое подвернулось ей тогда обманно на языкъ, а ея настоящимъ, полнымъ именемъ.
– Княжна Ладомирская! – сказалъ онъ. – Извините, Бога ради!.. Кажется я толкнулъ васъ?
Она такъ удивилась и такъ поддалась силѣ инаго еще, какого-то ей невѣдомаго чувства, что ничего не могла сказать. Она только улыбалась и чувствовала, что блѣднѣетъ.
– Никакъ не могу пріютиться въ этомъ негостепріимномъ поѣздѣ! – продолжалъ онъ, Все такъ переполнено!.. Нѣтъ-ли мѣстечка въ вашемъ вагонѣ?
Княжна сдѣлала надъ собой усиліе, чувствуя всю неловкость своего молчанія, и отвѣчала съ трудомъ:
– Здѣсь, въ первомъ отдѣленіи, семья моей сестры… Но дальше, кажется, есть мѣста.
Голосъ ея звучалъ такъ натянуто, что Арданинъ взглянулъ на нее внимательнѣе.
– Вы нездоровы? – воскликнулъ онъ.
– Я?.. Нисколько…
– Извините. Но вы мнѣ показались такъ блѣдны…
– О, нѣтъ! Это… освѣщеніе.
– Боже мой!.. Но… вѣдь вы едва говорите!
– Мнѣ страшно хочется пить! – только и смогла она выговорить, стараясь улыбнуться.
Но губы ее не слушались, а сердце такъ стучало, что ей казалось, что онъ и всѣ должны слышать его біенья..
Не говоря ни слова, Арданинъ поставилъ свой чемоданъ на балкончикъ и исчезъ.
Черезъ минуту онъ вернулся съ лакеемъ, который несъ воду на подносѣ и подалъ ей. Она выпила стаканъ, не отрываясь.
– Еще? – спросилъ онъ, улыбаясь.
– Нѣтъ, благодарю васъ! Онъ отдалъ стаканъ и графинъ человѣку. Княжна, наконецъ, оправилась и произнесла, глядя на него съ улыбкой:
– Второй разъ вы выручаете меня. Я умирала отъ жажды!
– Да?.. – весело вскричалъ онъ. – Вотъ видите какія разнообразныя услуги Богъ помогаетъ мнѣ вамъ оказывать. Тогда я спасъ васъ отъ воды, а теперь – спасъ водою!
– Это правда. Но… какъ вы… Впрочемъ, я васъ задерживаю.
– О! Нѣтъ. Вѣдь поѣздъ здѣсь стоитъ чуть не часъ… Я еще разсчитываю здѣсь выпить стаканъ чаю… Что вамъ угодно спросить?
– Нѣтъ, все равно… Услуга за услугу: идите пить чай, а я сберегу вашъ багажъ.
– Помилуйте!.. Я сейчасъ его устрою и… знаете что, княжна? Не пройдетесь-ли и вы въ залу?.. Чай несравненно лучше воды утоляютъ жажду. Я не буду тревожить здѣсь баронессы, а въ минуту буду къ вашимъ услугамъ.
И, схвативъ свой сакъ, Арданинъ прошелъ поспѣшно въ вагонъ съ другой его стороны и тотчасъ же вернулся.
Вѣра Аркадьевна не успѣла одуматься, не успѣла сообразить, откуда онъ знаетъ, что сестра ея баронесса и какъ странно приходилось ей изъ-за этого человѣка дѣлать вещи самыя неподходящія подъ рубрику, именуемыхъ въ каталогѣ ихъ общежитья, «приличными», какъ они уже сидѣли у стола и пили чай, дружески бесѣдуя.
Именно дружески. Она сама не понимала, какъ могло такъ статься, но она чувствовала себя, съ этимъ ей совершенно постороннимъ, вѣроятно совсѣмъ не ихъ общества, человѣкомъ, будто съ близкимъ ей, давнимъ другомъ.
Порою, правда, ею овладѣвала маленькая неловкость, но его утонченная вѣжливость и вмѣстѣ совершенная простота его обращенія, тотчасъ-же разсѣивала ея опасенія.
«Нѣтъ! Онъ положительно человѣкъ хорошо воспитанный!» – мелькала у нея, по временамъ, успокоительная мысль.
Ей ужасно хотѣлось спросить, откуда онъ узналъ, кто она такая. Но она все забывала: матерьялу для разговора было такъ много!..
Долго-ли прожилъ онъ на Среднемъ Фонтанѣ? Часто-ли видался съ хозяйкой пещеры? Что подѣлываетъ, здорова-ли она?.. А княжна, гдѣ побывала въ это время? Весело-ли провела время за границей?.. А сколько общихъ воспоминаній о грозѣ, о страшномъ переходѣ, о чудной той, майской ночи!.. О, Боже мой! И половины ихъ помянуть не успѣли, какъ раздался первый звонокъ.
– Не спѣшите, Вѣра Аркадьевна. Успѣемъ!..
– Нѣтъ, ужъ пора. Сестра можетъ проснуться и испугаться, что меня нѣтъ.
– А что, какъ теперь здоровье Лидіи Аркадьевны?.. А баронъ уже въ Ялтѣ или ждетъ васъ въ Одессѣ?.. Мнѣ бы надо съ нимъ повидаться…
На сей разъ такое глубокое изумленіе изобразилось на лицѣ ея, что онъ самъ сообразилъ въ чемъ дѣло.
– Вы удивляетесь, что я знаю всѣ эти обстоятельства – добродушно усмѣхнулся онъ. – Да вѣдь я сосѣдъ барона Александра Карловича, по имѣнью… Я даже крестный отецъ Аркаши, вашего меньшаго племянника.
