Кристине Нёстлингер - Ильза Янда, лет - четырнадцать
Следующая неделя была просто ужасной.
Мама обращалась с Ильзой, как с собакой. Как с Золушкой, которая приговорена исполнять всю черную работу. Ильза мыла посуду, пылесосила ковры, чистила ботинки, убирала шкафы. Она должна была заниматься такими вещами, которыми у нас вообще никто никогда не занимался. Например, мыть щетки для обуви и пришивать вешалки к пальто и курткам. Взгляд у нее был, словно у злой кошки, но она исполняла все без возражений. И домой приходила ровно через десять минут после окончания уроков. Только дело в том, что Ильза вообще не ходила в школу!
Утром в понедельник по дороге в школу она мне сказала:
– Эрика, миленькая, пойди, пожалуйста, к Штискаль и скажи ей, что у меня ангина!
Штискаль – это классная руководительница Ильзы.
Я не хотела идти к Штискаль. Ильза объяснила мне, что ей обязательно надо встретиться сегодня с Амрай по исключительно важному и срочному делу. Но конечно, это большая тайна. А ведь встретиться можно только утром, потому что мама после школы ее никуда не отпустит. Я все равно не хотела идти к Штискаль.
– Тогда мне придется прогулять без уважительной причины! Привет, сестричка! – крикнула Ильза и побежала за трамваем, который как раз подходил к остановке.
– Ильза! Погоди! – заорала я во все горло. Но она не остановилась. Она даже не обернулась.
Я, конечно, пошла перед первым уроком к Штискаль и сказала, что моя сестра заболела. Не могла же я ее подвести.
Ильза, как видно, ничего другого и не ожидала, потому что дома, вернувшись на час позже меня, сразу спросила:
– Ну, что тебе сказала Штискаль?
– Пусть поскорее выздоравливает, – прошептала я.
Ильза и на другой день не пошла в школу. И на третий. Хотя я умоляла и уговаривала ее каждое утро, она прогуливала всю неделю.
– Ангина за один день не проходит, – говорила она.
Она рассказала мне, что Амрай тоже прогуливает школу. В какие только переделки не попадают они в эти утренние часы! Какие забавные и удивительные приключения происходят с ними! Все это было очень интересно. Один раз они, например, поймали собаку, сбежавшую из дому. Оказалось, что это собака хозяина одного трактира, и он был так счастлив, что подарил Ильзе золотой медальон в форме сердечка на золотой цепочке. Ильза носила это золотое сердечко под свитером, чтобы мама не увидела.
Всю неделю я дрожала от страха, что мама заметит ее прогулы или что Штискаль позвонити спросит, как себя чувствует Ильза. Мне даже снились дурные сны. Мне все снился сон, будто я стою в учительской – меня сюда вызвали, и допрашивают, и выспрашивают, где пропадает моя сестра, а я стою и бормочу: «У нее ангина». Но как раз в этот момент входит Ильза, смеется, и показывает на меня пальцем, и кричит: «Не верьте ей! Она все врет!»
В четверг вечером я слышала, как мама разговаривала с Куртом в спальне. Они спорили. Курт говорил, что никуда не годится так обращаться с Ильзой. Во-первых, это жестоко, а во-вторых, не имеет никакого смысла. То, что она пришла домой слишком поздно и не говорит, где была, право же, не имеет ни малейшего отношения к мытью обувных щеток.
Мама взбеленилась и начала кричать, что у Курта нет никакого авторитета и поэтому он тоже виноват, что Ильза стала такой. Никогда он не старался заменить ей отца.
– Ты что, совсем спятила? Как ты, собственно, это себе представляешь? Смешно, ей-богу! Заменить отца! Что это, по-твоему, значит? И вообще! Ильза с первого дня смотрит на меня так, словно убить меня готова!
– Да это же неправда! Это ты внушил себе! – крикнула мама.
– Внушил! Ха-ха! – взревел Курт. – Ничего я себе не внушил. Ты просто никогда не хочешь замечать того, что тебе не по вкусу!
И тут мама начала громко рыдать.
– За все отвечаю я одна! Только я! Больше никто! Нет, это уж слишком! Я просто больше не выдержу! Каждый говорит мне, что я все делаю не так, а как надо – этого никто не знает!
Я пошла в нашу комнату и рассказала Ильзе все, что слышала.
– Это меня больше не интересует, – сказала она.
– Почему? – спросила я. Я была разочарована. Я думала, что она обрадуется, узнав, что Курт на ее стороне.
И тогда Ильза стала говорить. Она уговаривала меня больше часа, и у меня колотилось сердце, и звенело в ушах, и живот разболелся от волнения и страха и еще от того, что мне стало так грустно.
– Нет, нет, я не буду тебе помогать, нет, я не буду!
Но Ильза сказала, что, если я ей не помогу, она покончит с собой. Лучше прыгнуть с моста в Дунай или из окна. Все лучше, чем это!
Она еще долго меня уговаривала, и в конце концов я дала ей честное слово, что помогу и буду молчать как могила.
В пятницу после школы мы с Ильзой сидели в нашей комнате. Она перелистывала прошлогодний журнал, а я какой-то выпуск про Дональда Дака. Она не дрожала, зато у меня руки дрожали так сильно, что все картинки шевелились, как живые. Мы не говорили друг с другом. В половине четвертого она сказала:
– Ну все, начинай!
Я вышла из комнаты; тихо вошла в кладовку и достала с полки большой клетчатый чемодан. Если бы в переднюю вдруг заглянула мама, я сказала бы, что чемодан мне нужен для того, чтобы сложить мои старые игрушки и снести их в подвал. Но, к счастью, мама не вышла. Она сидела в гостиной и решала кроссворд. Я принесла чемодан в нашу комнату.
– А может быть, ты все-таки передумаешь?
Ильза покачала головой. Тогда я достала из-под кровати большой ящик с кубиками. Так мы договорились. Я потащила кубики в комнату Оливера и Татьяны.
– Это я вам дарю, обоим, – сказала я. – Мне они больше не нужны.
Оливер и Татьяна взревели от восторга. Они перевернули ящик и стали рыться в кубиках. Было ясно – этим двоим тут хватит дел на целый час.
Потом я вернулась в нашу комнату. Чемодан был уже наполовину заполнен платьями и бельем. Я сделала еще одну попытку:
– Послушай, Ильза...
Она перебила меня.
– Да перестань ты ныть! Делай дело!
Я достала из портфеля мою тетрадь для домашних заданий по математике и пошла к маме в гостиную. Я положила тетрадь прямо на кроссворд и сказала:
– Вот, я никак не могу тут понять. Объяснимне, пожалуйста!
Мама ничего не хотела объяснять. Она говорила, что Курт это сделает гораздо лучше. Надо подождать, пока он вернется с работы.
Я стала хныкать, что Курт всегда приходит домой так поздно, а мне ведь надо еще сегодня сделать домашнее задание. И вообще, лучше пусть она сама мне объяснит, а не Курт.
Она со вздохом раскрыла мою тетрадь для домашних заданий.
– Ну где? Ну что? – спросила она.
Я показала ей самое трудное упражнение. Не для меня трудное, а для мамы, потому что мама ничего не понимает в множествах.
Я объяснила маме всю тему с первого до последнего задания. Мама кивала. Потом она объяснила мне всю тему с первого до последнего задания. И я кивала, хотя она наговорила порядком чепухи. И все-таки время тянулось жутко медленно.
Ильза потребовала, чтобы я занимала маму целый час, а прошло всего полчаса, и мама уже сказала:
– Ну так, мой друг, ты все поняла и оставь меня в покое. Я хочу докончить кроссворд!
Она отодвинула тетрадку.
– Можно я тебе помогу? – спросила я.
– Нет,– пробормотала мама и внесла по вертикали «кенгуру». – Вдвоем решать кроссворд – это ни к чему. Это не годится.
И все-таки я осталась сидеть рядом с ней. Она начала нервничать и проявлять нетерпение.
– Ну что? – спросила она. – Что с тобой? Что тебе от меня надо? Ты хочешь мне что-то сказать? Что-нибудь случилось?
Пожалуй, лучше было уйти.
– Ничего не случилось. Просто я хотела посмотреть.
Я вышла из гостиной и закрыла за собой дверь.
Я стояла в передней. Из комнаты Оливера и Татьяны доносился крик.
– Она нам обоим подарила, обоим! – кричал Оливер.
– Нет мне, мне, мне, не тебе! – ревела Татьяна. Татьяна и правда препротивный ребенок, и не замечают этого только Курт и мама.
Я даже обрадовалась, когда услышала звонкий шлепок, а потом громкий рев. Это Оливер дал раза Татьяне.
Но, к сожалению, рев услышала и мама, а когда мама слышит рев Татьяны, она бежит как на пожар. Даже из уборной. Бросает все – даже кроссворд.
Она выбежала с журналом в одной руке и шариковой ручкой в другой и закричала:
– Опять он к ней пристает! Ни на минуту он не оставляет ее в покое!
Влетев в детскую, она набросилась на Оливера. Теперь заревел и Оливер, а мама продолжала кричать:
– Вы меня с ума сведете! Сейчас же перестаньте! Сейчас же!
Я пошла в нашу комнату и закрыла за собой дверь. Ильза стояла, прислонившись к стене, возле шкафа. Она была в красном пальто и белой вязаной шапке. Лицо у нее было почти такое же белое, как шапка. Указательный палец она держала во рту и обкусывала кожу возле ногтя. Клетчатый чемодан стоял рядом.
