Владислав Крапивин - Алые перья стрел

– Мальчику, конечно, мороженое на сладкое, – щебетала она, – а вам советую попробовать угря копченого, только что подвезли снизу на “Черняховском”. Ничего против не имеете?

Алексей против угря ничего не имел. Жена Стасика ему понравилась.

– К угрю, конечно, пиво... или вам еще чего-нибудь ради встречи? – хозяйничала Катюша.

– Чего-нибудь! – четко распорядился Стась. – По маленькой.

Они чокнулись за дружбу, закусили истекающим жиром угрем, потом подняли бокалы пива за расторопную Катюшу. Варфоломей после фирменной свиной поджарки атаковал вазочку с мороженым. Ел он его третий раз в жизни, поскольку производство этого продукта пока не было налажено в районном центре.

Стась и Катя ушли за занавеску о чем-то пошептаться. Алексей глянул на Варьку и заметил на его лбу созревающую шишку. Все-таки удостоился... Он укоризненно шепнул, имея в виду погреб:

– Ну чего полез?

Варфоломей от неожиданности выплюнул мороженое:

– А ты бы не полез?! Нарассказывал о всяких подземельях да ходах и еще спрашиваешь. Сам, что ли, не лазил?

– Ох, лазил... – покаялся Алексей.

– А тетка-то совсем сумасшедшая. Видать, сдурела от жадности к своим банкам. Вижу, что-то там в темноте белеет, спичку зажег и аж вспотел. Потому и побежал не в ту сторону. Вон какую картинку она прилепила к огурцам, как раз и есть будто в кино.

Он вынул из-за пояса брюк скомканную бумагу. Алексей расправил, и на него впечатляюще глянул пустыми глазницами череп с перекрещенными костями. Внизу крупными печатными буквами было написано не менее устрашающее: “Возмездие близко!” Алексей захохотал:

– Стась, иди-ка погляди на художество своей соседки. Экую придумала для маринадов охранную грамоту.

Стась разглядывал бумагу довольно долго. Потрогал свои усики.

– Д-да, смешно. Но изготовить зги страсти-мордасти сама соседка не могла. Понимаешь, она неграмотная...

На самый-самый десерт Катюша угостила компанию пластинкой с “Молдаванкой”, нежным голоском подтянула: “Ждет тебя до-ро-о-га...” Алексей воспринял это как сигнал отбоя. Когда он тихонько спросил у Стася, сколько с него причитается за обед, Катя каким-то образом услышала и замахала пухлыми ручками: “Вы у нас в гостях, как не стыдно, извините, если что не так!”

Алексей послал Варфоломея на пристань, где видел старушку цветочницу. В ожидании они стояли у деревянных перил кафе и продолжали вспоминать. Поговорили о Михасе, об Антоне Голубе. Алексей спросил:

– О четвертом из нашей компании ничего не слыхать? Ну, о Казике Шпилевском.

Станислав фыркнул:

– Если не слыхать, то видать...

– Как это?

– Да так, что я его как раз вчера встретил. Идет по Ожешковой улице такой пижонистый, в шелковой рубашке, ажно весь светится. Хотел я его окликнуть, да потом разглядел, что он сознательно отворачивает от меня свою пухлую фотографию. Ну я и прошел мимо. А раньше все шесть лет не встречал. Думал, он в Польше.

Алексей возразил:

– Чего бы ему отворачиваться? Ну ссорились иногда, так ведь ребятишками были. Ошибся ты, наверное.

Станислав ответил жестко:

– Нет. Я в нем не ошибусь. Мне даже его ямочка на подбородке до сих пор снится. Враждовали мы тогда не от ребячества...

Варька слетел сверху с букетом гладиолусов. Услышав про ямочку на подбородке, он вытаращил глаза на Станислава:

– А где вы видели... такого?!

СНОВА ОБ АЛЫХ ПЕРЬЯХ

Татьяна Григорьевна Голуб не одобрила, что Алексей и Варфоломей уже пообедали в кафе. И не смилостивилась над ними, а заставила активно участвовать в расправе над пышным рыбным пирогом: “Угорь – это мелочь, а налим – это вещь!”

Подъехавший из обкома Дмитрий Петрович с минуту разглядывал пирог, а потом пришел к выводу, что быстро с ним не управиться, и потому есть смысл отпустить машину на пару часов.

– Да ты позови шофера сюда, – посоветовал Антон.

– Не пойдет. Он принципиальный и спесивый. Ты кто? Подполковник. А он ниже генеральского ранга не признает.

– Чего так высоко?

– В армии генерала возил. До сих пор вспоминает...

– Тяжело тебе с ним. Ты хотя и начальство, но все же не генерал.

– И не говори. Он меня за одно только терпит: как-то услыхал, что мне орден в сорок четвертом сам маршал вручал...

– А за что орден? – встрял Варька.

– За Пауля фон Шифенберга, командира дивизии СС, – сказал Варьке Алексей с легкой гордостью. Слава брата задевала крылом и его. – Митя грохнул его из снайперской винтовки, когда тот изволил обозревать позиции...

За столом Варька почти ничего не ел. После поджарки и мороженого пирог с налимом не казался привлекательным. Зато привлекательной была история, как старший Лешкин брат срезал пулей фрицевского генерала. Варька жаждал подробностей. И когда Лешка начал жалобно отдуваться и поклялся, что не может больше проглотить ни кусочка, Варфоломей поманил друга на балкон.

– Рассказывай, – потребовал он.

И Алексей не без удовольствия поведал о славных делах брата-снайпера, о котором писали фронтовые и армейские газеты.

– А где он стрелять учился? – деловито поинтересовался Варька.

– В детстве еще начал, в стрелковом кружке. У него уже в пятом классе взрослый “Ворошиловский стрелок” был, значок такой...

Варька вздохнул. Он хотя и рос в партизанской семье, его знакомство со стрелковым оружием ограничилось пневматическим ружьем в заезжем тире-фургончике, который несколько дней в прошлом году работал в райцентре. Выстрел стоил гривенник. Варька выпросил у Паши рубль и высадил по разноцветным мишеням десять пуль, причем с весьма слабым результатом.

Варька поведал эту грустную историю Алексею и мимоходом обругал школьного военрука, у которого в кабинете за обитой железом дверью “кое-что водится, но шиш допросишься”.

– Митя, между прочим, не сразу за винтовку взялся, – заметил Алексей. – Они с ребятами из луков тренировались.

Варька пренебрежительно хмыкнул:

– Игрушки...

Алексей слегка обиделся:

– Не соображаешь! Хороший лук посильнее охотничьего ружья бьет. А меткость знаешь как развивает! И твердость рук... У Мити с друзьями даже целое стрелковое звено было, называлось “Алые перья стрел”...

Варька потребовал подробностей. И Алексей рассказал Варьке о делах славного звена, которое поклялось готовить себя к борьбе со всякими врагами и красило оперение стрел алыми учительскими чернилами Алешкиного и Митиного отца.

– Между прочим, – сказал Алексей, – из можжевельника получаются совсем неплохие луки...

– А покажешь, как делать? – загорелся Варфоломей.

– Я сам из можжевельника не делал. Но принцип известен, можно попробовать.

– А из чего ты делал? У вас тоже стрелковое звено было?

Алексей собрался рассказать, что он с друзьями предпочитал самострелы с тугой резиной, что звено было, только с другим названием, и что у звена, да и у всего отряда, хватало дел в трудные военные годы... Но Дмитрий Петрович уже выбрался из-за стола и напомнил собеседникам: пора ехать домой.

На прощание Татьяна Григорьевна нагрузила Варфоломея солидной связкой книг:

– Я не знакома пока с твоей сестрой, но раз она тоже учительница, то остальное неважно. Эти книги ей пригодятся в начале педагогической деятельности.

Алексей мельком проглядел корешки: Крупская, Ушинский, Макаренко и даже Песталоцци. От такого подарка он бы и сам не отказался. Варфоломею вручен был перочинный нож о четырех лезвиях.

– Держи, партизанский питомец! Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай, – сказал Антон Сергеевич.

– Не выну, не вложу, – абсолютно серьезно пообещал Варька. – Мне давно такой надо, чтобы с кривым кончиком. Я им вырежу Айвенго из ясеня.

– О! – восхитился Голуб. – Ясеневый бюст при жизни. Он, пожалуй, заслужил.

– А еще пригодится стрелы строгать, – деловито сообщил Варька.

Снова замелькали городские пригороды, а вскоре начались по обе стороны булыжного шоссе и нескончаемые леса. Неожиданно Дмитрий запел вполголоса:

Стоит угрюмый лес,

задумался и ждет...

У него был мягкий баритон, легко справлявшийся с широкой, торжественно-печальной мелодией. Песня текла за окна быстро бегущей машины, и сосны согласно кивали ей вслед: да, мы задумались, да, мы ждем...

Там человек металлом

в камень бьет.

Вперед, друзья,

вперед, вперед, вперед!

– Митя, что за песня? – тихо спросил Алексей.

– Не слыхал? Это песня старых политкаторжан, – так же тихо ответил брат. – Есть вещие слова:

...По капле кровь его

в тайге тропу пробьет.

Вперед, друзья,

вперед, вперед, вперед!

Варфоломей в уголке машины подозрительно потянул носом: он опять думал про Айвенго. Только чубатый шофер Женя не был склонен к минору. Он назидательно изрек: