Владимир Крепс - Клуб знаменитых капитанов. Книга 1
— А если не встретит? — спросил Мюнхаузен.
— Меня очень интересует дальнейшая судьба королевского корсара, — откровенно признался Тартарен.
— И меня, — добавил Дик Сэнд. — И я думаю, что всех нас!..
— В этом вопросе, пока ещё скрытым густым туманом, я надеюсь кое-что прояснить, — задумчиво произнёс Немо.
— Навались! — раздалась команда с кормы. — Правая на воду! Левая табань!
Шлюпка обогнула корму корвета, стала подходить к борту. Дик принял ходовой конец с корабля и закрепил его за мачтовую банку шлюпочным узлом.
— Шабаш! — распорядился капитан корвета. — Береги вёсла! Кранцы за борт! — приказал он, чтобы смягчить удар о борт судна. Матросы с корвета, держась за ходовый конец, протянули шлюпку под самый трап. Капитаны быстро поднялись на борт «Коршуна».
— Какие будут приказания, капитан? — осведомился старший помощник.
— Мы отплываем. Выбирайте якоря!
— Мюнхаузен! — громко окликнул его Тартарен. — А ваш бриг «Леденец»?
— Сейчас мы дадим сигналы, как условились!..
Над океаном с шипением взлетела зелёная ракета. Они ожидали не более минуты. Из-за скалы, где укрывался бриг «Леденец», вылетела ракета и разорвалась в небе белыми звёздочками.
— Всё в порядке, Тартарен. Мой сигнал принят. Они лягут на обратный курс сами! Поспешим в кают-компанию.
Тартарен побежал за Мюнхаузеном, приговаривая на ходу:
— Очень любопытно… Немо обещал поделиться с нами своими предположениями о судьбе Барбера.
— Но что он может знать? — усомнился Мюнхаузен.
И они оба скрылись за дверью кают-компании… Матросы расторопно ставили паруса. Настроение было приподнятое, как всегда у моряков, возвращающихся домой — на родную землю…
Корвет снялся с якоря. Попутный ветер благоприятствовал отплытию…
В салоне корвета «Коршун» было очень тихо. Наконец члены клуба собрались вместе, но беседа как-то не клеилась… Все помыслы капитанов были сосредоточены на дальнейшей судьбе королевского корсара… Надежды Тартарена на осведомлённость Немо, к сожалению, не оправдались. Он сообщил только одно: в журналах торговой и военно-морской гавани Санкт-Петербурга не было отметок о прибытии брига «Юникорн», хотя в эти книги самым тщательным образом заносились все данные о прибытии и отплытии кораблей как под русским флагом, так и под флагами иностранных держав. Но куда же делся бриг Барбера, капитан «Наутилуса» не знал.
Неожиданно для всех Робинзон Крузо, поглядывая на дымки своей трубки, предался воспоминаниям. Он поклялся превратностями книжной судьбы, что потрёпанный томик его романа на английском языке стоял рядом с библией на книжной полочке в каюте капитана «Юникорна». И кое-что знаменитому отшельнику удалось припомнить.
В пути королевский корсар был очень задумчив и почти ни с кем не разговаривал, перекидываясь иногда незначительными фразами со своим племянником Уильямом, молодым человеком лет двадцати пяти.
Старый пират редко выходил из каюты, где часами неподвижно сидел на роскошной кровати красного дерева, когда-то украшавшей спальню кастильской красавицы Беатрисы де Кабелла. Да и другие предметы, несколько странно выглядевшие в каюте пирата, заставляли задумываться о прошлом королевского корсара… Это были серебряные канделябры из какого-то собора, венецианские зеркала, хрустальные бокалы в золотой оправе… На резном столике у кровати лежали пистолеты. Несмотря на обилие драгоценных вещей, просторная каюта Барбера скорее напоминала арсенал самого разнообразного оружия. Надо полагать, что это была не страсть коллекционера, посвятившего свою жизнь собиранию редких монет, почтовых марок или оружия, а нечто другое. Даже при беглом обозрении стен, увешанных мушкетами, саблями, абордажными топорами, тесаками, — становилось ясно, для чего они находятся всегда под рукой Барбера.
В этой каюте он проводил дни и ночи, думая о своём будущем. Плыть ли в Петербург?.. А если Адмиралтейство направило русским властям послание об аресте? Возвращаться в Англию было ещё опаснее… Но куда проложить курс? Может быть, временно скрыться на Сандвичевых островах? Будущее было туманно. Зато прояснилось настоящее. В каюту вбежал Уильям и сообщил, что с подветренной стороны появился английский фрегат… Барбер вышел на палубу, поднялся на мостик и довольно долго вглядывался в зрительную трубу.
Действительно, это был фрегат его величества короля Англии… Пушечные порты открыты к бою. Через полчаса он будет поблизости, и предстоит жаркая беседа. Двадцать четыре пушки «Юникорна» против сорока восьми.
На бриге не пришлось готовиться к сражению. Команда всегда была готова пустить оружие и абордажные крюки в дело. Но на этот раз схватка предстояла неравной, и пираты сумрачно глядели на приближавшийся военный корабль.
Барбер устремил свой взгляд в сторону горизонта — на небо, как бы изучая его…
— Что вы там рассматриваете, дядя? — нервничал Уильям.
— Тучу.
Уильям вопросительно взглянул на дядю.
— Видишь… какая она… свинцовая… и как будто тянется к нам. Моли господа, чтобы не переменился ветер. Тогда шторм налетит на нас скорее, чем эта посудина его величества со всеми своими пушками!..
Королевский фрегат уже разворачивался бортом, чтобы открыть огонь.
Зоркие глаза Барбера издали заметили матроса с флажками…
— Прочти семафор, Уильям.
— Икс! — доложил племянник.
— Ага!.. «Приостановите выполнение ваших намерений и наблюдайте за моими сигналами». Так-так… — пробурчал старый пират. — Что ещё?
— Ка!
— «Остановите немедленно своё судно», — расшифровал Барбер и приказал Уильяму ответить: «Я собираюсь сделать сообщение по семафору…»
Это он предпринял только с одной целью, чтобы успеть повернуть бриг носом к противнику и избежать губительного залпа всем бортом. Он успел скомандовать:
— Поворот оверштаг!..
Но его манёвр был разгадан, и сокрушительный бортовый огонь обрушился на «Юникорн». Ядрами был разбит бушприт вместе с носовыми парусами: кливером, бом-кливером и фор-стеньги стакселем… Раздались яростные вопли и крики.
Барбер, сохраняя полное спокойствие, приказывал пушкарям вести прицельный огонь не по всему фрегату, а целиться только в одно место — между грот-мачтой и бизань-мачтой, но только в корпус, чуть повыше волны. Никуда больше! Кучным огнём!.. Это была его излюбленная тактика. Пробоина в борту у самой воды часто решала исход боя. Когда бурные потоки заливали трюм, пираты шли на абордаж.
Но на сей раз манёвр не удался. Фрегат, сделав поворот фордевинд, лёг на другой галс, удобный для залпа всем бортом. Шквалистый ветер отнёс в стороны клубы пушечного дыма. Один из пиратов, совсем ещё молодой, висевший на вантах с мушкетом в руке, отчаянно заорал во всё горло:
— Они нас утопят… Надо сдаваться, капитан!
Барбера передёрнуло от этого возгласа. Он поднял пистолет и пристрелил труса на месте. Тот выпустил мушкет и, нелепо взмахнув руками, полетел за борт.
Не обращая на него больше внимания, старый пират пристально вглядывался в небо. Оно было похоже на свинцовый свод, низко опустившийся над океаном… В снастях уже гулко свистел ветер.
Великий, или Тихий, побелел, закипая шипящей пеной. Колючий ветер, срывая гребни огромных валов, нёс водяную пыль, скрывая корабли из виду.
Спасительный шторм нагрянул ещё раньше, чем рассчитывал Барбер.
Посудина его величества короля Англии уже не представляла опасности.
Сорок восемь пушек смолкли.
Но сейчас свой голос подал Тихий океан. Трудно было различить, где кончалось небо и начиналась вода! Всё смешалось!
Разбушевавшаяся стихия грозила расправой и готова была пустить ко дну оба корабля.
Ураган занёс судно Барбера к северо-восточным берегам Камчатки… Это удалось установить Робинзону Крузо, когда он незаметно выбрался на палубу из своего убежища на книжной полке в каюте капитана «Юникорна». Спрятавшись под брезентом в одной из спасательных шлюпок, старый отшельник видел, как пираты убирали палубу, заваленную остатками такелажа, осколками стёкол, покорёженными трапами, обрывками канатов, разбитыми пушками. Над палубой возвышалась только чудом сохранившаяся грот-мачта со сломанными реями и обломками грот-бом-брамсели.
Когда стемнело, Робинзону Крузо удалось потихоньку спустить шлюпку на воду и в ночной мгле добраться до берега Камчатки.
К утру ему посчастливилось укрыться в библиотеке одного русского корабля и встретиться с Пятницей, попугаем и козой на страницах своего романа. Но, по мнению знаменитых капитанов, это уже не имело существенного значения для истории королевского корсара. Важно лишь, что обо всём дальнейшем Робинзон ничего не знал.
* * *Попутный норд-вест надувал паруса корвета «Коршун».
