Мари-Од Мюрай - Мисс Черити

Да неужели!

Изумленный папа даже отложил в сторону приборы.

Возможно, вам интересно узнать имя того опрометчивого молодого человека, который решился просить моей руки?

Вот именно.

Речь идет о Маршалле Кинге.

Это тот, что торгует книгами?

Маршалл — его сын. Но он тоже издатель.

Они торговцы.

Это вы об издателях?

Я так считаю. А на что они делают книги и все такое? И к тому же… его ждет разочарование.

Это участь всех мужей.

Родители переглянулись, словно переспрашивая друг друга, правильно ли они расслышали.

Я разрешила ему прийти к вам, чтобы он мог попросить моей руки.

Черити, вы же не хотите сказать… Надеюсь, вы ни на секунду не допускали, что какой-то лавочник может стать частью нашей семьи?

Он не лавочник, мама, он издает книги.

А потом продает! Он зарабатывает на жизнь, торгуя книгами! Альберт, скажите же что-нибудь!

Полагаю, вы путаете издателя и продавца книжного магазина.

Что тот, что другой — оба зарабатывают на жизнь.

Ее трясло.

Мне дурно. Зовите Глэдис.

В течение недели у мамы случились подряд три нервных припадка, и мне пришлось просить мистера Кинга пока не торопить события. Мама наконец стала прислушиваться к доводам рассудка, тем более что папе мысль о том, что его зять будет сам зарабатывать на жизнь, вовсе не претила. Именно в ту знаменательную неделю кузина Энн заглянула, чтобы объявить о собственной свадьбе, назначенной на март.

Я хотела подождать до июня, когда лучше всего выходить замуж. Но Стивену не терпится!

Энн собиралась замуж за старого павиана в цилиндре. Мне не удалось скрыть изумления.

Разве вы не собирались замуж за мистера Эшли?

Кузина расхохоталась, ее смех прозвучал фальшиво.

За Кеннета? Господи, вы и вправду думали, что я за него пойду? За мальчишку, который волочится за каждой юбкой в театре! Даже моя сестра видеть больше его не желает.

Скорее его не хотел видеть рядом со своей женой сэр Хоуитт, во всяком случае, если верить миссис Картер. Эта примерная мать семейства обожала скандальные сплетни. Именно от нее я узнала, что мистер Эшли порвал с мисс Розамундой Блэкмор. «Восходящая звезда Лондона» низко пала с афиш в канаву и теперь завлекала джентльменов на бульваре. И что теперь у мистера Эшли любовница — мадемуазель Вивьен д’Эстивель, парижанка и его партнерша по сцене.

Может показаться странным, что она рассказывала о подобных вещах наивной молодой леди. Но, похоже, никто меня таковой не считал.

Более того, миссис Картер и Бланш Шмаль иногда просили моего совета в воспитании детей, будто мой опыт в этой области был богаче, чем их собственный. Особенно бедная Бланш, которую родные отпрыски порой изрядно озадачивали. Как-то вечером она отвела меня в детскую, где мой пятилетний крестник обучал малышку Розу сложению.

Один плюс один равняется два. Два плюс один равняется?

Кри.

Три, следует говорить т-т-три.

Т-т-три.

Двухлетняя Роза считала Ноэля божеством.

Как вы полагаете, Черри, это нормально?

Вернувшись из детской, мы застали герра Шмаля в гостиной с пачкой счетов школы. Он тоже упражнялся в сложении.

Дела идут?

Двадцать две ученицы, дорогая мисс Тиддлер! Исключительные девушки!

На что я ответила бесстрастным тоном, что некая вполне заурядная девушка, а именно я, решила выйти замуж. Мои друзья удивились новости чуть меньше родителей, зато намного больше обрадовались.

Ваш издатель! Отличная идея! По крайней мере, вы теперь сможете делить с ним доход от продажи ваших книг.

Ульрих!.. Черри, опишите нам мистера Кинга. Как он выглядит? Сколько ему лет?

Я предоставила все необходимые сведения. Маршаллу тридцать лет, он среднего роста, строен, приятен в общении, заботливый брат и почтительный сын, трудолюбив, скромен, несколько застенчив. Он знает, что я не сахар, но, видимо, предполагает, что замужество пойдет мне на пользу. Бланш постоянно перебивала разговор одобрительными репликами, а герр Шмаль слушал, не сводя с меня глаз.

Вы уверены, что поступаете правильно?

То есть?

Вы уверены, что причиной замужества не является желание сбежать от вашей матушки?

О!

Ульрих поспешил извиниться и пожелал мне всяческого счастья. Пытаясь замять неловкость мужа, Бланш сменила тему беседы. Но, увы, крайне неудачно.

Скажите, Черри, вы помните того юношу, которого мы встретили у Бертрамов, он еще любил комедии? Мистер Эшли, кажется?

А что?

Я видела его на афише театра Сент-Джеймс.

Он играет в пьесе одного скандального автора, мистера Уайльда.

Я ответила, что знаю об этом. Потом в двух словах рассказала, какую бесценную услугу оказал мне мистер Эшли, устроив для Табиты условия получше.

Вы отдали мистеру Эшли пятьдесят фунтов без всякой расписки?

Я кивнула и подумала, что герр Шмаль, должно быть, считает меня дурочкой, легкомысленно расставшейся с такой значительной суммой. Герр Шмаль кашлянул и принялся изучать потолок, словно обнаружил там что-то интересное.

А что он за человек, мистер Эшли?

Актер, на сцене и в жизни.

Обаятельный?

Пожалуй.

Хорош собою?

Весьма. Не правда ли, Черри? Сестры Бертрам были без ума от него.

Я пожала плечами: не припоминаю таких подробностей.

Вы ведь художник, мисс Тиддлер. Как бы вы его описали?

Ну, он высокий, атлетичный, живой…

Живой?

Да, живой.

Я закрыла глаза, чтобы лучше его представить.

Высокий открытый лоб, слегка вьющиеся пышные каштановые волосы, прямой нос, полные четко очерченные яркие губы, особенно подчеркивающие его бледность. Острые скулы, впалые щеки, от этого лицо еще интереснее и выразительнее.

А глаза? О мужчине все можно сказать по его глазам.

Очень темные. И сверкающие. Взгляд разбойника.

Разбойника?

Да, разбойника.

Хотел бы я взглянуть на него в театре. Если он таков, как вы описываете, он должен блистать в той пьесе мистера Уайльда. Мы могли бы вместе сходить на премьеру в Сент-Джеймс. Что скажете?

Бланш так обрадовалась, что мы собираемся пойти на спектакль, что я не решилась ее разочаровать.

В вечер премьеры театр Сент-Джеймс ломился от публики. В толпе я заметила миссис Картер и даже мистера Джонни Джонсона — последний наверняка был при своих манжетах, поскольку сопровождал некую барышню. Все разговоры были исключительно о мистере Уайльде и его скандальных выходках. Я ничего не читала из его произведений. По мнению мамы, от него несло серой. Я с нетерпением ждала, когда поднимут занавес.

Мы сидели в партере, но довольно далеко от сцены, и, чтобы разглядеть игру актеров, мне пригодился бинокль. «Веер леди Уиндермир», как вы, наверное, знаете, — история об одной молодой леди строгих нравов, недавно вышедшей замуж. Она подозревает, что ее муж, лорд Уиндермир, изменяет ей с женщиной легкого поведения. В третьем акте она сама собирается бежать из дома со своим любовником, романтичным циником (или циничным романтиком) лордом Дарлингтоном. Но главные мужские роли не достались мистеру Эшли. Он играл юного светского льва Сесила Грэхема. Публика влюбилась в него: он появлялся — все улыбались, он уходил — все досадовали. Беззаботный денди, дерзкий и колкий, он легко двигался и играл словами. «Всякий раз, как со мной соглашаются, я чувствую, что сболтнул глупость»[17] или «Сентиментальный романтик — это человек, который во всем усматривает какую-то дурацкую ценность и не знает, что почем на рынке».