Хейно Вяли - Волчья Лапа
— Теперь там начнется балет с хором и оркестром! — предсказал Луи. Но наверху все осталось по-мышиному тихо. Пока не послышалось сверху всхлипывание, а заплаканный детский голос сказал:
— Не плачь, мама, не плачь! Они нам велели, мы же не знали, что нельзя!
— Пошли отсюда! — резко сказал Красномураш. Безмолвно побрели Красные муравьи по улице, впереди со знаменем шел Волчья Лапа. По сути дела, все увиденное и услышанное вроде бы и не касалось их. Разве и без того мало было забот на белом свете. Да и дома их хватало. Если господин Кеза время от времени присылает по пять или десять крон, то у Волчьей Лапы отец уже четыре месяца совсем без работы. А мать Рогатки стирает для городских белье, она гораздо старше госпожи Кеза, и с руками у нее совсем худо. Но кто об этом спрашивает?
«Чтобы выслушать хотя бы половину забот каждого, надо иметь на голове десять пар ушей», — говорит лавочник, господин Аренс. И это верно сказано. Однако же все пять мальчиков смутно сознавали, что случившееся необъяснимо затрагивает и их. Поэтому не было ничего неожиданного в том, что Рогатка вдруг сипло выругался и сказал:
— Пятнадцать крон должен был вовсе заплатить констебль!
— Как же, жди! — усмехнулся Красномураш.
— Госпожа Кеза должна была бы сходить к констеблю и рассказать ему, — поддержал Волчья Лапа. — Потому что такая проделка — как раз в духе констеблевых сынков.
— Должна была бы… — презрительно заметил Луи. — Это вроде того, что если бы у поросенка были когти…
Вернувшись в крепость, Красные муравьи еще долго спорили по поводу этого дела. Конец спорам положил Красномураш:
— Ребята, Красные муравьи, — сказал он, — мы примем обоих сыновей Кеза в нашу ватагу.
— Я против, — сказал Луи. — Сопляки нам ни к чему.
— Мы примем их в свою ватагу, — подтвердил атаман. И он объяснил свой план. Замысел у него был толковый и, взяв с собой свой флаг, Красные муравьи снова пустились в путь.
После долгих и сложных поисков они нашли сыновей констебля довольно близко от улицы Лаане. Те как раз мастерили воздушного змея возле сарая Рихарда Мюльса.
Рихард Мюльс и сын констебля Мейнхард были старыми друзьями. Уже с первого школьного дня они сидели за одной партой и в один и тот же день повязали шею желтым галстуком организации «Молодых орлят». Они и числились в одном звене, где Мейнхард был звеньевым. Но, кроме того, Рихард был ассистентом знаменосца дружины. Оба мальчика пользовались в школе влиянием. Они ни на миг не забывали об этом, но и не слишком задирали нос, и при всяком удобном случае участвовали в проделках мальчишек своей улицы. Они бывали заодно и с ребятами с улицы Лаане, особенно Рихард, который жил тут же неподалеку.
Стоя здесь, лицом к лицу с сыновьями констебля и Рихардом, Красные муравьи начали терять свой кураж. И кто знает, как бы все обернулось, если бы Мейнхард не сощурился, глядя на флаг Красных муравьев, сплюнул и сказал:
— Как раз вчера приходили жаловаться констеблю что кто-то спер у тряпичника заплату со штанов.
Такое приветствие снова настроило Красных муравьев на нужный лад.
— Мейнхард, пойди-ка на минутку, — сказал Красномураш. — У нас к тебе товарищеский разговор.
— Гусь свинье не товарищ, — съехидничал Мейнхард в ответ.
Красномураш оторопел. Но тут же взял себя в руки.
— У нас теперь ватага. И мальчишки Кеза тоже с нами.
Эта новость произвела на всех троих впечатление. Они оставили свое занятие и принялись осматривать Красных муравьев с ног до головы, словно никогда раньше их не видели.
— Мы не допустим, чтобы обижали наших ребят, и будем всегда защищать каждого их своих, — объявил Красномураш. — Поэтому мы пришли потребовать от тебя разъяснений. Нам известно, что ты с братом затащил малышей Кеза в сад господина Маази и велел им там нарвать анютиных глазок и наесться клубники. А господин Маази наскочил на них и захватил обоих.
Констеблев Мейнхард молчал.
— Мы ждем от тебя объяснений, — напомнил ему Красномураш.
— Ну, скажем, а если вдруг это так и было?
— Господин Маази требует пятнадцать крон в возмещение убытка.
— А если это вдруг было не так? Если я об этом ничего не знаю?
— Ты же сам сказал, что вдруг это так и было.
— Сказал! — передразнил Мейнхард. — Я могу много чего сказать. А у тебя свидетели есть? Показания мальчишек Кеза тут не в счет, они обвиняемые.
— Я спрашиваю у тебя, как человек чести у человека чести!
— Ты — человек чести? Ха-ха-ха! Человек чести даже и под ноги такому не плюнет! — И Мейнхард плюнул далеко в сторону от Красномураша.
Все это было тяжким оскорблением, но Красномураш снес все достойным атамана образом. Только Волчья Лапа под флагом выпрямился, и все остальные Красные муравьи последовали его примеру.
— Мы считаем, что ты должен попросить своего отца уплатить господину Маази все убытки или хотя бы половину. Это несправедливо, что госпожа Кеза расплачивается одна. И к тому же у нее сейчас нет денег.
Мейнхард повернулся к ним спиной, поднял с земли какую-то палочку, протянул ее брату, сказал только: — Держи. — И стал прикреплять к ней еще одну.
— Дай-ка еще бечевку, Рихард! — велел он.
— Мы можем и сами поговорить об этом с господином констеблем, — напомнил Красномураш о своем присутствии.
— Вы? Да он погонит вас плеткой из дому! — пообещал Мейнхард.
— Это твое последнее слово?
— Разве я когда-нибудь отказывался от своих слов?
Они стояли друг против друга и смотрели друг на друга в упор. Им случалось уже и раньше несколько раз стоять вот так, и порой то один, то другой брал верх. Но сегодня на стороне Красномураша была справедливость, от этого он казался словно на полголовы выше. И Мейнхард сегодня вынужден был опустить глаза перед старым соперником.
— Мы объявляем тебе и твоему брату войну. С завтрашнего дня, где только увидите этот флаг, знайте, что и мы там. И где бы мы вас ни увидели, там и всыплем.
Мейнхард сплюнул под ноги Волчьей Лапе и пообещал:
— Этим флагом уже завтра будет вытираться одно известное место!
Атаман подал знак Красным муравьям, и они удалились, не вступая в пререкания.
4
На следующее утро, как и весь предыдущий вечер, Красные муравьи деловито возились в крепости, но флага над крепостью еще не было. Еще рано было выдавать врагу существование крепости и ее местоположение. Прежде требовалось заготовить впрок много боеприпасов. К тому же обнаружились весьма серьезные недоделки и недостатки, которые они упустили из виду при строительстве, — не было укрытий для боеприпасов, вход в потайной туннель оказался слишком сложным, да и весь потайной ход, когда его еще раз осмотрели, оказался плохо замаскированным. Ведь, естественно, Красные муравьи сооружали его не подземным способом — они просто выкопали канаву, вырытую землю использовали для насыпки крепостных валов, а канаву позже укрепили ольховыми шестами и покрыли аккуратно срезанными и осторожно доставленными на место кусками дерна.
Фортификационных работ в крепости было еще много. Поэтому отсутствие Волчьей Лапы вызвало общее недовольство. И атаман отправил Луи искать Волчью Лапу. По сведениям, которые Луи удалось получить дома у Волчьей Лапы, тот давно ушел к своим приятелям и, следовательно, должен был бы находиться в крепости.
Разумеется, это сообщение взволновало Красных муравьев. Имелось достаточно оснований предполагать, что противник опередил их с началом боевых действий и что Волчья Лапа захвачен в плен.
Волчья Лапа пришел незадолго перед полуднем, как раз в тот момент, когда атаман решил выяснить его судьбу, отправив в новую разведку Луи и Раймонда. Вместе с Волчьей Лапой пришли Юло и Атс с уже известными корзинами.
Выяснились некоторые обстоятельства.
Во-первых, Юло и Атс утром снова отправились в ельник за садом господина Маази собирать шишки. Как утверждали оба малыша, нигде нет таких крупных и сухих шишек, как в том ельнике. (О господине Маази и его саде у обоих было теперь весьма четкое представление). Они не успели еще собрать и полкорзины, как к ним подошли сыновья констебля и Рихард. Мати хотел сразу поколотить малышей, но Мейнхард прикрикнул на него. Он только опорожнил тут же корзины и сказал, что этот лес теперь — их участок и никто из мальчишек улицы Лаане не имеет права собирать тут шишки без их позволения. Тогда Юло попросил разрешения, но Мейнхард не разрешил. Однако Рихард считал, что, пожалуй, в последний раз можно было бы разрешить набрать по корзине шишек. Мейнхард возражал, но когда Рихард сказал, что он сторонник великодушного отношения к противнику, Мейнхард ответил, что и он как раз так думает, и в конце концов все трое позволили мальчуганам набрать полные корзины шишек.
