Елена Кршижановская - Человек решает сам
Мы с Олегом волновались, что Валя про двойки выложит, но нет, догадалась об этом промолчать. Говорила, как ей цирк понравился.
— И Вене тоже нравится. Верно? — спросил дядя Коля.
— Да еще как! Просто не знаю… — сказал я.
— Веня парень толковый! — улыбнулся мне великан. И вдруг поднял и усадил к себе на плечо. — Дайте нам срок, он покажет настоящую работу. Я знаю, мой мальчик, что говорю.
— Хватит тебе, папа. Начинай репетицию! — закричал Олег. Все даже обернулись.
Я соскользнул с плеча великана и посмотрел на Олега. Ни разу еще я не видел его таким сердитым. Какая муха его укусила?
— Это что, приказание? — медленно спросил дядя Коля, нахмурив брови.
Олег прижался к нему и шепнул:
— Не буду, папа, прости.
Во время тренировки Олег снова стал веселым, славным парнем и, как всегда, помогал мне в работе, сколько мог.
Кончилась репетиция, смотрю — Вали нет. Ведь недавно сидела в первом ряду и хлопала нам.
— Ну ладно, — говорю Олегу. — Нам же лучше, а то бы заела с английским.
— Неудобно. Мы договорились, что она подождет и мы позанимаемся, — ответил он.
— Вот еще радость какая.
— Не надо так, Веня. Она с хорошими намерениями к нам. А ты…
Мне стало тошно от своих мыслей. Я чувствовал, что говорю так не зря: боюсь, вдруг Валя подружится с Олегом во время этих уроков английского! И, чтобы Олег не заметил, я начал всех расспрашивать, не видел ли кто девочки с длиннющей рыжеватой косой?
Жена клоуна сказала, что какая-то девочка сидит в женской гардеробной. Так называется комната, где артисты одеваются к представлению.
Дверь туда была приоткрыта, и я узнал тоненький-тоненький Валин голос. Она всегда так говорит, когда хочет добиться чего-нибудь.
— Не бойтесь, вот правда умею. Увидите, дайте, пожалуйста!
Мы с Олегом постучались и вошли. Ярко, весело в этих гардеробных. Я люблю сюда ходить. Масса больших зеркал, в которых отражается сильный свет ламп. Много света нужно, чтобы артистам был хорошо виден грим. А стены сплошь завешены самыми разными афишами, конечно цирковыми. На столиках — фотографии артистов. На стульях, креслах, по всем углам — необыкновенные костюмы, цветные мячи и обручи, какие-то расписные палочки, кубики, шапки. В общем, точно попадаешь в кладовую волшебника.
Спиной к зеркалу сидела костюмерша и пришивала меховой воротник к зеленому кафтану. Рядом, на маленькой скамейке, пристроилась Валя. На коленях у нее лежала юбка из блестящей материи, вся залепленная золотыми звездочками. Валя подшивала подол, и рука с иголкой мелькала, точно поршень в цилиндре гоночной машины, а лицо было такое счастливое, как будто сам Гагарин брал ее с собой в межпланетное путешествие.
— А мы тебя ищем, — сказал Олег.
— Разве? — растерянно спросила Валя. — Как скоро прошла репетиция! Неужели кончилась?
— Конечно. Мы тебя ждем.
— А вы еще покувыркайтесь немножко, ладно? Я быстро, быстро подрублю… — попросила она тоненьким голоском.
В общем, в этот день урок английского у нас получился неважный. Валя страшно рассеянно все объясняла, и мы наконец спросили, о чем она мечтает.
— Ах, вы не представляете! — сказала она. — Как это поразительно интересно — театральные костюмы! Мне даже в голову не приходило. Например, сшить для Шекспира — нет, что я, — для Ромео и Джульетты.
— Конечно, здорово, — поддержал Олег.
— Правда? А например, пачки. Воздушные, белые, капроновые.
Мы с Олегом переглянулись. Что это Валя? От радости заговариваться начала? Какие капроновые пачки? И куда их кладут?
— А зачем они тебе? — осторожно спросил Олег.
— Да не мне, а балеринам! Видели в «Лебедином озере»? У всех артисток такие белые юбочки широкие. Вот бы мне научиться такую шить из капрона!
— А при чем здесь какие-то пачки?
— Глупые мальчишки! — засмеялась она. — Это юбочки, в которых танцуют балерины.
Человек решает сам
Грустно начался мой день рождения. Позвать гостей мы с сестрой не могли, Катя работала в вечернюю смену.
И в школе вышла неудача. На географии я вдруг начал вспоминать, как года три тому назад мы праздновали мамино рождение. В общем, не слушал, что говорила учительница, а она меня вызвала, ну и чуть не влепила двойку.
Одни сплошные неудачи. А когда мы шли после школы в цирк, Валя и Олег подшучивали надо мной и были страшно веселые. У человека неприятности, а они радуются. Красиво. Друзья называются. Я им сказал об этом, а они смеются. Настоящее свинство.
Особенно веселилась всю дорогу Валька, а я здорово рассердился на нее. Раз ходит с нами каждый день, то нечего издеваться. Я забыл сказать, что Валя совсем пришилась к костюмерше и пропадала в цирке не меньше, чем я. Вечно там что-то шила, гладила, распарывала. А между делом успевала немножко нас подтягивать по английскому.
В цирке они сразу потащили меня в комнату Олега, в общежитие. Я отказался идти: тогда они стали извиняться за шутки и так просили, что я удивился: зачем я им?
Как только Олег открыл дверь в свою комнату, хлопковые собачки запрыгали возле нас, как мячики, и хором залаяли от радости. Мать Олега, Анна Ивановна, бросила полотенце, которым вытирала чашку, побежала мне навстречу, крепко обняла и поцеловала в макушку.
— Поздравляю тебя, мой дорогой, с двенадцатилетием, — сказала она. — Твоя сестра в вечер работает, так мы решили праздновать у нас. После репетиции придут гости, будем обедать. Гляди, какой пирог тебе испечен!
Смотрю — на столе громаднейший пирог со всякими финтифлюшками, яблоки в вазе, конфеты и даже бутылка вина! А Валька с Олешкой перемигиваются, толкают друг друга локтем и прыскают от смеха. Черти хитрющие!
Потом пихнули меня к столику у окна, а там — подарки. Красивые сапожки! Совсем как у Олега. Это от его родителей. А он мне шикарный портфель подарил. Но Валя, Валя-то! Сшила мне шелковую красную косоворотку. И сапоги и рубашку сразу стали мне напяливать, примерять. Все как раз. А Валя рассказывает:
— Я, пока шила косоворотку для своего братишки, все ошибки учла, и твоя правильно вышла. Ведь все правильно, хорошо сидит, да, Анна Ивановна?
— Молодчина ты, прекрасно, — сказала Анна Ивановна. — Хоть на любое представление его выпускай.
— Ах, длинно слишком! — огорчилась Валя. — Видите, длинно! — Неожиданно я зашатался и чуть не упал. Это Валя как дернет меня сзади за рубашку!
— Хорошо! — сказала Анна Ивановна.
— Нет, можно было лучше… И рукав морщит. Следующий раз я ему сошью лучше.
Пришел отец Олега, осмотрел меня с головы до ног и как будто остался доволен. Поднял густые брови, улыбнулся и говорит:
— Глядите-ка, настоящий артист получился! Ну, поздравляю. Двенадцать лет не шутки. Я в таком возрасте уже да-авно работал в цирке!
— Спасибо, дядя Коля, за подарок и вообще… — сказал я.
— Ладно, ладно, ерунда, — нахмурился он. — Ты вот что. Хочешь сегодня в параде участвовать, а?
— На представлении? Ой, да я!.. Нет, правду вы говорите? — Я прижался лицом к животу дяди Коли — выше не достал.
Я мог только мечтать участвовать в параде. Это в самом начале представления в цирке все артисты выходят на манеж, зрители им хлопают, оркестр играет какой-нибудь красивый марш, и все так празднично. Смотришь на это и то волнуешься.
Олег только два раза участвовал в параде. А я даже не смел и думать…
В конце репетиции дядя Коля стал меня учить маршировать, как нужно на параде. Я старался вовсю. А великан последил за мной и сказал:
— Нет, не годится. Трясешься, как курица. Шире шаг, смелее!
И показал мне, как. Я повторил. Дядя Коля вздохнул и пробасил:
— А теперь скачешь козлом. И живот выпятил, как барабан. Соображать надо!
— Папочка, зачем ругаешься! — сказал Олег. — У Вени день рождения, а ты…
— Ох, извини, пожалуйста! Праздник, это верно. Да только работа всех праздников важнее. Вот я и забыл. Ну, давай повторим.
Долго мы шагали с дядей Колей, пока, наконец, он сказал, что дело годится.
После репетиции мы обедали. Пришли гости — артисты, музыканты. Было замечательно весело; меня поздравляли, надарили кучу подарков. Хлопковые собачки лаяли, все громко разговаривали, и был такой шум, прямо невероятный. Кто-то сказал, что это дело толковое — праздновать день рождения члена циркового коллектива. Они говорили просто так, чтобы мне удовольствие сделать. Какой там член коллектива! Ведь я не работаю по-настоящему в цирке.
Когда гости ушли, дядя Коля сел на диван, пощадил меня рядом и сказал:
— Вот что, Веня, поговорим-ка всерьез. Хочешь ты работать в цирке? Нравится тебе?
— Да что вы, дядя Коля! Да я не знаю как хочу! Да мне бы только…
