Яков Аким - Учитель Так-Так и его разноцветная школа

Вежливая старушка покосилась на шкаф.

— Позволь, — сказала она, — гулял? В тулупе?

— Холодно мне, — выдавил из себя Ржавая Пятка.

— Нет, извини, одно из трех, — ровным, скучным голосом завела вежливая старушка, — или ты болен, тогда будь добр лечь в постель, или, боюсь подумать, ты меня, свою родную двоюродную бабушку, обманываешь. А это значит, что я не воспитала тебя в духе…

Но этого Ржавая Пятка уже не мог вытерпеть. Он сбросил и отпихнул в сторону тяжелую овчину, распахнул ногой дверь и выбежал вон.

Перепрыгивая через огородные грядки, он вдруг вспомнил что-то, наклонился и, как собака, раскидав комья земли, выдернул и сунул в карман два картофельных клубня.

ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ ОЧКИ?

Учитель поджидал их на крыльце школы. Рядом с ним стояло белое с крышкой ведро. Крышка то и дело приподнималась и гремела, словно тарелка в духовом оркестре. В ведре была газированная вода. С малиновым сиропом. Воду и сироп учитель купил еще днем.

Небо над лесом было непроницаемо серым, и на урок «Учись видеть» школьникам пришлось добираться в полной темноте. Хорошо, что тропка была натоптана, и поэтому никто не заблудился.

— Давайте собирать хворост. И шишки, — послышался голос учителя.

Стукаясь лбами, все стали нагибаться и шарить руками перед собой.

Потом учитель достал из кармана звонок и громко позвонил. Можно было начинать урок. Сухой хворост вспыхнул от одной спички, из пламени застреляли искорки.

Учитель отошел от костра и скрестил руки на груди.

— Так-так… Прелестно, — сказал он, озабоченно глянув вверх, — ни луны, ни звезд! Я и хотел вам доказать, что смотреть — это еще не значит видеть.

Высокое пламя костра рвалось к небу, и видно было, как в прогалине, между верхушками деревьев, клубятся тяжелые серые облака.

Так-Так снял очки, подышал на них и протер стекла носовым платком.

— Ученый видит Луну, даже не глядя на нее, — произнес он.

— А для чего же тогда очки? — спросил Ушастик.

— Очки? — растерянно переспросил Так-Так, и некоторые подумали, что даже учитель не все знает. — Очки, наверное для того… чтобы побыстрее вдевать нитку в иголку. Но есть кое-что посильнее самых толстых очков и морского бинокля.

— И даже подзорной трубы? — спросил Фок.

— Да, — твердо сказал учитель. — Это — воображение.

КАРТОШКА С ГАЗИРОВАННОЙ ВОДОЙ

— Вот, скажем, — продолжал учитель, — когда пахнет укропом, мне ясно видится дом, в котором жили мои родители. И кадка с посоленными огурцами. Она стоит в сенях, рядом с полными ведрами, а на крышке лежит медный ковшик, весь во вмятинах — мы его часто роняли… А впрочем, укроп — это, пожалуй, из другого урока: запахи мы еще не проходили. Кстати, вы положили в костер картошку?

— Давно! — закричали ученики.

— Так-так, друзья мои… — Учитель задумался. — Возьмем другой пример. У каждого из вас есть близкие люди. Их лица вы можете увидеть даже в темноте, даже тогда, когда эти люди далеко.

— А что делать с картошкой? — спросил Ушастик.

— Ах, да, — спохватился Так-Так, — картошку надо есть. И запивать газированной водой.

— Кажется, я понял, — сказал Понимальчик, перекидывая с ладони на ладонь дымящуюся картофелину. — Вот еще бывает важный, толстый, щеки надувает, а скажет что-нибудь — и сразу видно… ну, как это называется… в общем, дурак. А некоторые его уважают. Это потому, что не видят, да?

— Или вот наша бабушка, — заговорил Мультик. — Очень обыкновенная бабушка, хоть и не давала мне попрыгать на матрасе. А только уехала она на неделю, сестру проведать, и сразу у нас молоко утром пригорело, папа сердится, что ботинки не найдешь, мама его ругает, да и мне достается. Выходит, мы не знали, что дело в бабушке. Значит, не видели, какая она у нас хорошая.

— И у меня бабушка… — начал было Ржавая Пятка, да осекся и махнул рукой.

Костер между тем догорал. От печеной картошки остались только обугленные шкурки. Зато в ведре еще пузырилась малиновая вода.

— Добрый лимонад, — сказал Фок, облизывая губы. — А ты, Щетка, не вертись, у нас урок.

Но Щетка, скуля, все прыгала вокруг ведра. Крышка тихонько погромыхивала и вдруг мягко покатилась по траве. Костер зашипел и погас. Это Щетка опрокинула ведро.

ВЕДЬ ВЫ МНЕ НЕ РОДСТВЕННИК

И тут раздался звонок. Учитель снова достал его из кармана. В кромешной тьме все взялись за руки. Фока учитель поставил впереди как штурмана. Фок поправил на голове бескозырку и, гордый, шагнул в темноту.

— До завтра! — крикнул им вслед учитель Так-Так.

Он вернулся к костру, чтобы раскидать головешки, и увидел перед собой белую фигурку.

— Это кто? Ты почему не ушла домой?

— Я… я хотела… — прошептала, запинаясь, Ленточка.

В эту минуту разорвались облака, и первая звездочка открылась на фиолетовом небе. Они стояли рядом: растерянный учитель и маленькая девочка.

— Я хотела спросить… Вот вы про лица сегодня говорили, про лица родственников, да? Почему же, например, я вас все время вижу… когда и не в школе тоже… Задумаюсь и вижу, как очки протираете, как звоните в звонок, улыбаетесь или сердитесь… Ведь вы мне не родственник?

ДЛЯ КОГО ПЕРЕМЕНА

Перемена как перемена. Ничего особенного.

Учиться в разноцветной школе было весело, вот школьникам и не хотелось, чтобы урок кончался. Но перемена была необходима учителю. Посудите сами, легко ли почти целый час рассказывать, да так интересно, что учеников не выгонишь из класса. Конечно, учитель Так-Так уставал и рад был услышать звонок.

Больше всего на свете учитель любил качаться на качелях. По крайней мере так казалось ученикам. Вот и сейчас, сбежав с крыльца, Так-Так устремился к площадке, где на двух столбах легонько подрагивали качели — большая лодка на металлических штангах.

Учитель сначала прошел мимо качелей. Потом вернулся и сказал:

— Так-так, а может быть…

— Чего уж там, садитесь! — закричали школьники.

Учитель закинул в лодку одну ногу, подтянул другую, сел поудобнее, снял очки и спрятал в футляр.

— Р-раз! — Ученики подняли лодку-качели на вытянутых руках и отпустили, пробежав под ней.

— Два! — снова подхватили лодку и качнули.

— Хватит! — зажмурился от удовольствия Так-Так. — Теперь я сам!

— Еще раз! — завопили школьники и с разбегу еще выше подкинули лодку.

— У-ух! — застонал учитель. — Перевернете!..

— Ничего! — галдели ученики.

Лодка взлетела так высоко, что учитель сложился пополам, достав коленями подбородок.

— Перевернусь! — радостно выкрикнул Так-Так.

— Нет! — хором ответили ему с земли.

Выхода не было. Учитель изловчился, выхватил из кармана колокольчик и затрезвонил во всю мочь. Ученики опомнились и перестали раскачивать лодку. Фок отдышался. Ленточка поправила бант.

Перемена кончилась.

С КОРЗИНКОЙ ПО ВОДУ

— Я тут изобрел стихи, — сказал Ушастик. — Вот написал по-письменному, пусть теперь напечатают по-печатному и скажут, что я писатель. Они, писатели, бывают рассеянные, я тоже ходил по воду с корзинкой вместо ведра.

Он важно уселся за парту, прижав ладонью одно ухо. Кончик другого уха шевелился.

— Дай почитать, — робко сказала Ленточка. — Ну дай, пожалуйста!

— Вслух читай! — закричали остальные.

Ушастик даже ухом не повел. Потом объявил громко:

— Стихи мои, читать их буду сам. Так делают настоящие писатели.

И, достав из кармана сложенный листок, разгладил его на парте. Потом встал, напыжился и уставился в потолок, как будто увидел муху.

Вслед за ним и слушатели тоже подняли глаза, но ничего на потолке не разглядели.

— Тихо! — приказал Ушастик, хотя все молчали. — Начинаю!

Он шмыгнул носом, напыжился еще пуще и погрозил кому-то кулаком.

— «Вакса». Стихи. Посвящаются учителю Так-Таку.

Слушатели замерли.

Ушастик сверху вниз поглядел на притихший класс, поднес листок близко-близко к глазам и что было силы заорал:

Сапожная вакса «Крым»Черная, как ночь.Она башмакам моимДолжна блестеть помочь.

И сел.

— Все? — осторожно спросила Ленточка и вскинула брови к челке.

— Пока все, — небрежно ответил Ушастик и спрятал листок в карман. — А вообще могу сочинить про что хочешь, потому что я…

ЧЕТЫРЕ СТРОЧКИ

Но тут отворилась дверь и вошел учитель. Хлопнули крышки парт. Последним лениво поднялся Ушастик.

— Что с тобой? — встревожено спросил учитель. — Ты болен?

— Он здоров, как десять кашалотов, — ответил за Ушастика Фок. — Просто он стихи изобретает.

— И про все на свете может сочинить, как настоящий писатель, прибавила Ленточка.