Житье-бытье мальчишечье - Борис Михайлович Забелин
У Славки разболелась голова. Он не знал, что ему делать. Окончательно растерялся мальчик, когда вернулась мама — хмурая, неразговорчивая. На вопросы отвечала коротко одно и то же: «Ничего. Все хорошо...» Но у нее сразу начинали дрожать губы...
9
Прошло несколько дней. Славка чувствовал, что с мамой неладно. Но она все молчала. Часто думал •Славка и о папе. Каждый день собирался к дяде Лене, да все как-то не получалось.
Но однажды решил твердо.
— Мама,— сказал он.— Я к папе пойду.
Мама побледнела, схватилась за сердце.
— И ты... меня... оставляешь, сынок?
Вздохнула глубоко, отвернулась, чтобы Славка не заметил выступивших слез.
— Иди, если хочешь,— продолжала она.— Держать не стану. Папа ушел... Бросил меня в беде... А сейчас вот ты... Спасибо, сынок...
Мальчик слушал и ничего не понимал. О какой беде говорит мама? Разве он уходит к папе насовсем? Ведь надо узнать, что с ним.
А мама все говорила и говорила — обиженно и тоскливо. Потом бросилась к Славке, прижала его к себе, попросила, глотая слезы:
— Не уходи, сынок... пожалуйста... Тяжело мне... Ох, как тяжело... Меня... наверное... будут судить...— Она всхлипнула, потом, справившись с собой, проговорила горько:— Поделом мне...
— Судить?!—Славка оторопел.— За что?
— Не спрашивай, сынок,— мама вздохнула печально.— Это проклятые деньги... Взяла я их на время, а тут вдруг ревизия. В общем, беда... И посоветоваться не с кем, ты еще мал. Был бы папа, может, не случилось бы такого...— Тут у нее снова задрожали губы, и она долго не могла говорить.
Славке было так жалко маму, что в носу у него щипало от слез. Он гладил ее, как маленькую, по голове и шептал:
— Не расстраивайся, мамочка! Все будет хорошо. И папа вернется, вот увидишь... Только ты его слушайся. Он у нас хороший...
— Хороший, а до сих пор даже ни разу не позвонил,— обиженно сказала мама.
— Ты и не знаешь, где он,—упрекнул Славка.
— Знаю,— вздохнула она.— Даже собиралась сходить, да не смогла... А сейчас уж не пойду... Чего доброго, не так поймет. Ну а ты сходи, узнай, как он там...
На следующий день после школы Славка направился к дяде Лене. Тот оказался дома.
— Молодец, что пришел,— сказал он в ответ на приветствие.— Уважаю. Больше тебе ничего не скажу. Сам не маленький, разбирайся. Только крепко подумай. Так, чтобы голова заболела... Про маму твою ничего худого говорить не хочу: ты ее лучше меня знаешь. Про отца скажу: я его лучше тебя знаю. Редкий он человек, Славка. Правда, хоть и взрослый, но ребенок. Это ты должен понять. Маму твою он любит, это я знаю точно...
— Мама его тоже любит,— сказал Славка,— все плачет...
— Плачет? Это хорошо... Ну, вообще-то плакать не очень хорошо. Но тут хорошо. Значит, понимает, а вот... Н-да... Ну, это не для тебя...— оборвал себя дядя Леня. — Пойдем-ка к отцу.
Они прошли в спальную комнату. Там приторно пахло лекарствами. На кровати, стоящей у окна, Славка увидел папу. Тот лежал, глаза у него были закрыты. Запах лекарства, лежащий неподвижно Папа — от всего этого Славкино воображение разыгралось, и у него испуганно сжалось сердце. Он бросился к кровати...
— Тише!— полушепотом выдавил дядя Леня.— Он только что заснул. Ничего страшного нет.
Должно быть, папа услышал шум и открыл глаза. Увидел Славку, и на его худом и бледном лице вспыхнула улыбка. Он приподнялся на руках... и тут же опустился на подушку.
— Что с тобой, пап?— встревожился Славка.
— Ничего, ничего, сынок,— сказал папа,—это пройдет быстро. Не пугайся. Раз ты пришел, значит, все в порядке... Что-то голова закружилась... Извини, я немного полежу, а ты посиди рядом... Как там у вас дела? Как мама? Как в школе?
Славка вначале сбивчиво, но все больше увлекаясь, рассказал про свои ребячьи дела, даже о том, что отхватил по ошибке двойку: выучил не то. Про маму говорить он избегал. Когда папа вторично спросил про нее, Славка пожал плечами:
— Работает... Немного похудела.
Потом вдруг выпалил:
— Пап, а ты приходи домой. Мама говорит, что садоогород продадим.
Папа улыбнулся:
— Неужели так и говорит?
— Ты мне не веришь?— обиделся Славка.
— Верю-верю... Только дело не в садоогороде...— Лицо у папы сделалось задумчивым.
— Как?—удивился Славка.— Ты же сам говорил... Какие-то инстинкты...
—. А-а,— протянул папа.— Частнособственнические инстинкты? Но не у всех же они появляются на садоогородах. Значит, дело не в них...
— Ты... не вернешься, да?—упавшим голосом спросил Славка.— А как же мама? Она плачет... А как я?
Предательские слезы подступали к глазам, но мальчишка крепился.
— Тогда я у тебя останусь,— вдруг выдавил он.— Ты болеешь. За тобой ухаживать надо. Пусть мама... одна остается... Пусть одна поживет...
Папа недоуменно глянул на Славку, осуждающе покачал головой:
— Сынок, конечно, мама поступила плохо. Но и я тоже не прав. Надо было по-другому. А ты хочешь так же сделать. Мама у нас совсем изведется. Без тебя... Нет-нет, так нельзя.
Славку опять обуяло смятение... Вот и пойми папу. Разве так взрослые должны поступать? Сделают, а потом жалеют об этом. Тогда не надо так поступать... Вот и мама. Настояла, чтобы взять садоогород, а сейчас готова его продать...
Славка путался в мыслях, а они, разные и не все понятные, казалось, набивались в голову, и она становилась пухлой и тяжелой.
Мальчик с трудом понял, что ему говорит папа. Смысл слов доходил до него смутно. Наконец он разобрал...
— Спасибо, сын, что не забыл. Очень я рад... Сейчас быстрее поправлюсь. Ты давай домой отправляйся. Маме о моей болезни не говори: она расстроится. А я долечусь и вернусь домой. Там и разберемся...
У Славки сразу повеселело на душе. Значит, папа вернется, только позднее. Сейчас он еще неважно себя чувствует... Да, а маме тоже плохо. Вдруг ее будут судить?
Славка совсем забыл сказать об этом папе. А надо ли говорить? А если он рассердится снова на маму?
Папа заметил, что со Славкой творится что-то неладное,
