Люси Монтгомери - Энн в Грингейбле
Мэтью и Марилла тоже присутствовали в зале. Они видели и слышали только высокую девушку в светло-зеленом платье, которая, раскрасневшись, с глазами, сияющими как звезды, прочитала свое, признанное лучшим сочинение и на которую родители указывали друг другу: вот эта девушка получила стипендию Эвери!
— Ну что, Марилла, теперь небось рада, что мы ее не отослали обратно в приют? — прошептал Мэтью Марилле, когда Энн закончила читать.
— Да я давно уже рада! — отозвалась Марилла. — Сколько можно мне это поминать, Мэтью Кутберт?
Мисс Барри, которая сидела позади них, наклонилась вперед и ткнула зонтиком в спину Мариллы.
— Надеюсь, вы гордитесь своей Энн? — спросила она. — Я — очень.
Вечером Энн вместе с Мэтью и Мариллой уехала в Эвонли. Она не была дома с апреля и больше не хотела оставаться в городе ни одного дня. В Эвонли расцвели яблони, все сверкало молодой зеленью. В Грингейбле ее ждала Диана. Поднявшись к себе в комнату, которую Марилла украсила цветущей розой в горшке, счастливая Энн смогла наконец перевести дух.
— Как же хорошо вернуться домой, Диана! И опять увидеть в окне эти остроконечные елки, и белый сад и Снежную Королеву. Как чудно пахнет мятой! И как хороша эта чайная роза — как песня, надежда и молитва, слитые воедино. Я так рада видеть тебя, Диана!
— А я думала, что тебе теперь больше нравится Стелла Мейнерд, — укоризненно сказала Диана. — Джози Пайн говорила, что ты в нее просто влюблена.
Энн засмеялась.
— Стелла Мейнерд — милейшая девочка и очень мне дорога, — но ты мне дороже всех, Диана. Я люблю тебя еще больше, чем раньше, и мне столько надо тебе рассказать. Но сейчас мне кажется, что просто сидеть и смотреть на тебя — уже счастье. Знаешь, я устала — устала заниматься, устала быть серьезной. Завтра утром я собираюсь по крайней мере два часа лежать в саду на траве и совсем ни о чем не думать.
— Ты такая молодец, Энн! Но раз ты получила стипендию Эвери, ты уже не будешь работать учительницей?
— Нет, в сентябре я поеду в Редмонд. Как это замечательно! Я как следует отдохну за три роскошных летних месяца и накоплю новый запас честолюбия. Джейн и Руби пойдут работать в школу. Правда, приятно, что мы все получили дипломы, даже Зануда Сперджен?
— Джейн уже предложили должность в ньюбридж-ской школе, — сообщила Диана. — Джильберту Блайту тоже придется поработать учителем. У его отца нет денег, чтобы послать его в этом году в Редмонд, и он собирается сам заработать себе деньги на обучение. Наверное, он будет учителем у нас в школе, если мисс Эйми решит уйти на пенсию.
Энн была неприятно удивлена этой новостью: почему-то она считала, что Джильберт тоже поедет в Редмонд. Как же она станет учиться, если ей не надо будет с ним соперничать? Это всегда так ее вдохновляло. Пожалуй, учеба в университете покажется пресной, если рядом не будет ее друга-врага.
На следующее утро за завтраком Энн вдруг заметила, что у Мэтью совсем больной вид. И как он сильно поседел!
— Марилла, — нерешительно спросила она, когда Мэтью вышел, — что с Мэтью? Мне кажется, он не совсем здоров.
— Да, он нездоров, — озабоченно подтвердила Марилла. — У него этой весной несколько раз сильно прихватывало сердце, а он нипочем не хочет даже немного его поберечь. Я ужасно за него беспокоюсь, но в последнее время ему вроде стало полегче. Мы наняли хорошего работника. Теперь Мэтью не придется столько надрываться и, надеюсь, у него наладится со здоровьем. Особенно сейчас, когда ты вернулась домой. Он всегда так радуется, когда ты приезжаешь.
Энн, перегнувшись через стол, ласково погладила Мариллу по щеке.
— Ты и сама-то не очень хорошо выглядишь, Марилла. У тебя усталый вид. Наверное, ты слишком много работаешь. Теперь я все буду делать по дому, а ты отдохнешь. Вот только сегодня навещу все свои любимые места и вспомню все старые мечты, а потом возьмусь за работу. А ты немного побездельничай.
Марилла растроганно улыбнулась девушке:
— Домашняя работа тут ни при чем — просто у меня частенько болит голова из-за зрения. Доктор Спенсер без конца меняет мне очки, но толку от этого ровным счетом никакого. В конце июня на остров должен приехать знаменитый профессор-окулист, и доктор советует ему показаться. Наверное, придется. Мне уже стало совсем трудно читать или шить. Ну а ты, Энн, молодец. Получить диплом первой степени за один год, да еще завоевать стипендию Эвери… Миссис Линд, правда, считает, что женщинам высшее образование ни к чему — дескать, они тогда становятся неспособны выполнять свое главное предназначение. А я думаю, что все это чушь. Да, кстати, к слову о Рэйчел… До тебя не доходили никакие слухи о положении Эбби-банка?
— Доходили, — кивнула Энн, — говорят, что его дела плохи — вот-вот обанкротится. А что?
— Вот-вот, и Рэйчел то же самое говорит. Она была У нас на прошлой неделе и сказала, что ходят такие слухи. Мэтью страшно разволновался — у нас же в этом банке лежат все наши сбережения, все до последнего цента. Я поначалу предлагала положить их в Сберегательный банк, но старик Эбби был большим приятелем нашего отца, и мы всегда клали деньги в его банк. Мэтью тогда сказал, что с таким директором за банк можно не опасаться.
— По-моему, он уже много лет только числится директором, — заметила Энн. — Он очень стар, и банком заправляют его племянники.
— Ну вот, когда Рэйчел нам это сказала, я просила Мэтью забрать оттуда наш вклад, и он ответил, что подумает — может, и заберет. Но вчера мистер Рассел заверил нас, что дела банка в полном порядке.
Энн, как и собиралась, провела день на природе, радуясь каждой травинке, каждому цветку и деревцу. Она на всю жизнь запомнила этот день, такой беззаботный, такой солнечный и ясный. Несколько часов она погуляла у себя в саду, потом сходила на Дриадин ключ, Ивовый омут и на Фиалковую поляну; после обеда она посетила миссис Аллан, с которой они с удовольствием проговорили часа два, и наконец к вечеру пошла вместе с Мэтью на дальнее пастбище за коровами. Они возвращались по Тропе Мечтаний, и Энн заметила, что Мэтью идет с трудом, опустив голову. Энн пришлось замедлить шаг.
— Ты сегодня переработал, Мэтью, — укоризненно сказала она. — Тебе надо беречь свое сердце.
— Да у меня как-то не получается, — смутился Мэтью, открывая ворота, чтобы пропустить коров. — Просто я постарел, Энн, и все время про это забываю. Ну ничего, я всю жизнь работал, так пусть уж и умру в упряжи.
— Если бы вам прислали вместо меня мальчика, как вы хотели, он бы помог тебе по хозяйству и ты бы не так уставал, — грустно пошутила Энн. — Из-за одного этого я жалею, что я не мальчик.
— Нет уж, Энн, я не променяю тебя и на десяток мальчиков, — сказал Мэтью, взяв ее за руку. — Так и запомни — ни на десять, ни на двадцать мальчиков. Кто у нас получил стипендию Эвери — мальчик, что ли? Нет, ее получила девочка, моя умница девочка.
Мэтью улыбнулся своей застенчивой улыбкой и пошел вслед за коровами в хлев. Воспоминание об этой улыбке Энн унесла к себе в комнату, где потом еще долго сидела у открытого окна, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. За окном в лунном свете сияла серебром Снежная Королева, а из дальнего болота доносился лягушачий хор. Энн навсегда запомнила серебристый покой и ароматную красоту этого вечера. Это была ее последняя беззаботная ночь — на следующий день Энн коснулось леденящее дыхание смерти. А после того, как человек ощутит это страшное дыхание, он меняется и никогда уже не бывает прежним.
Глава тридцать пятая
СТРАШНАЯ ГОСТЬЯ С КОСОЙ В РУКАХ
— Мэтью… Мэтью… что с тобой? Мэтью, тебе плохо? Эти испуганные слова вырвались у Мариллы как раз в ту минуту, когда Энн вошла в прихожую с букетом нарциссов в руках. После этого она много лет не могла выносить запах нарциссов. Энн увидела, что Мэтью стоит на крыльце с каким-то серым, вдруг осунувшимся лицом. В руках у него была газета. Энн швырнула цветы на пол и бросилась к нему вместе с Мариллой. Но они опоздали: у Мэтью подогнулись ноги — и он упал на порог.
— Он потерял сознание, — с ужасом проговорила Марилла. — Беги за Мартином, Энн, быстрее — он в сарае.
Их работник Мартин, который только что приехал с почты, сел в телегу и поехал за доктором. По дороге он заехал на ферму Барри, чтобы послать хозяев на помощь женщинам в Грингейбле. Миссис Линд, которая зашла к Барри по какому-то делу, тоже поспешила в Грингейбл. Там Марилла и Энн безуспешно пытались привести Мэтью в сознание.
Миссис Линд легонько отстранила их, пощупала пульс Мэтью, потом приложила ухо к его груди. Выпрямившись, она обвела печальным взглядом их испуганные лица, из глаз ее брызнули слезы.
— Боюсь, ему уже ничто не поможет, Марилла, — проговорила она.
— Миссис Линд… вы не думаете… не может же быть, чтобы Мэтью… — Энн не в силах была выговорить страшное слово. Ее лицо было белым как мел, и она сама, казалось, вот-вот грохнется на пол.
