Эдуард Веркин - Мертвец
Но и таких нет. Придумщиков. Попади в наши веси какой-нибудь Тутмос Третий, так он вообще сразу в колодец прыгнул бы с отчаяния.
Кровать моя установлена так, что из неё прекрасно видна улица. И даже часть гаража Соловьёвых, который так таинственно светится по ночам. Вот и сейчас я валялся в койке, глядел на улицу и старался ни о чём не думать.
Думал, что дождь — тоже неплохо: дрова начнут гнить.
Но и об этом не в полную силу думал. Поскольку слышал, что если отключить мозг полностью, то энергопотребление его падёт до нуля, энергия перенаправится, и ты почувствуешь удивительный душевный подъём, такой, что можно даже взлететь. Ну или ещё чего полезное.
Я старался, отключал мозг, это было не так-то просто, когда я почти уже его отключил и почувствовал, как из него оттекает последняя кровь, разумеется, показался Упырь.
Он шагал по дороге, держал зонтик и иногда выглядывал из-под него на небо. Кровь немедленно вернулась к мозговым канавкам. Но приступ ярости был не такой сильный, как всегда, так себе, пять баллов по шкале Рихтера. У меня даже зубы не заболели. Просто захотелось раствориться. Исчезнуть. Просочиться между половицами. Но это вряд ли получится. Вряд ли. Наверное, это от работы. Когда человек много работает, злости в нём становится меньше.
А может, и не становится.
Упырь явно торопился ко мне. А куда ещё? Не к Соловьёвым же… Может, сходить в лес, запастись осиной, наделать кольев? Или пригласить его на чесночные бутерброды? На чесночные бутерброды с кольями.
А можно просто удрать. Есть ещё минуты две, могу выскочить из койки, разбежаться и выпрыгнуть в окно, затем вдоль бани, за забор и огородами, огородами…
Но потом я подумал, что мне не хочется никуда уходить из собственного дома. Пошёл он. Никуда не побегу. Почему я должен всё время бегать? К тому же… Ну да ладно.
Я перевернулся на спину.
Упырь явился без стука. Как быстро люди наглеют.
— Там Илья попал в беду, — выпалил он без всяких приветствий.
Какая новость! Вырвиглаз попал в беду.
— Илья попал в беду! — взволнованно повторил Упырь.
— Да что ты говоришь, — равнодушно сказал я. — Это просто ужасно…
— С ним что-то нехорошее случилось.
— Неужели в баню сходил, помылся? Ну тогда, конечно, да, большие неприятности.
— Большие неприятности, это точно. Мне кажется, нам надо пойти к нему.
— Что сделать? — не расслышал я.
— Пойти к нему. К Илье. Пойдём к Илье, а?
Что вот за фигня? Почему всё со всеми вокруг происходит, а я должен бежать на выручку? Почему я вообще кого-то должен выручать? У меня что, своей жизни, что ли, нет, почему все со своими жизнями в мою влезают? Вырвиглаз меня уже забодал, он всё время влетает в неприятности, а я должен его спасать…
Я взял «Последнюю войну».
«Ночь была чёрной и бархатной, будто опустилось на землю войлочное покрывало. Профессор Блэксворт осторожно спустился по лестнице, судорожно сжимая во вспотевшей руке верный кольт…» — прочитал я.
— Ты что это? — растерянно спросил Упырь.
— А что?
— Ну как что? Надо как-то Илье помочь…
— Опять.
Я перевернул страницу. Профессор Блэксворт решил модифицировать свои Е-лучи и воздействовать с их помощью на окружающих, подавлять их волю, направлять её в нужное русло и стать в конце концов властелином мира.
— Ты что? — повторил Упырь. — Пойдём скорее…
— Да брось, — отмахнулся я. — Вырвиглаз всегда в пакостные истории попадает, раз в неделю. И ничего.
— Ты не понимаешь! — Упырь был взволнован. — Мне кажется, тут что-то важное…
— С чего ты взял?
— С того. Я вернулся домой, посмотрел телефон, а там пропущенный вызов. И номер незнакомый совсем.
— А с чего ты взял, что это Вырвиглаз? — спросил я.
— Не знаю… Просто кто мне мог ещё позвонить?
— Логично, — сказал я, — тебе мог позвонить только Вырвиглаз.
— Вот и я так подумал. Наверное, он тебе сначала позвонил, но не дозвонился. И тогда решил уже до меня дозваниваться, а у меня телефон как раз дома был, ты же тогда сказал, что не надо брать на работу…
— Теперь я виноват, да?
— Да нет, что ты, — замахал руками Упырь, — никто не виноват, так случилось просто. Я вот и подумал, что с ним что-то произошло, а он смог только мне…
— Знаешь, что с ним произошло? Я тебе расскажу, что с ним произошло. Шагал он вдоль забора, смотрел на рейки. А потом вдруг взял и ни с того ни с сего треснул по забору рукой, так, от души, от дури бессмысленной своей. И посадил занозу. А потом он вдруг подумал, что у него будет заражение от этой занозы. И загрустил. А когда загрустил, то начал всем звонить. А кому ему звонить, кроме как нам с тобой? У него друзей никаких больше нет, кроме как ты да я. Вот и всё. Хочешь пойти вытаскивать занозу?
— Может, его даже похитили! — не услышал меня Упырь. — Мне кажется, его похитили…
Мама дорогая! Ему казалось, что Вырвиглаза похитили! И я должен с этим разбираться.
Мне захотелось его треснуть. Табуреткой. Размахнуться как следует и влупить в переносицу. Покрепче. Ему что, бедняге, совсем делать нечего? У него же всё есть. Восемнадцать сноубордов и виндсёрф. Что за человек, а? У него есть всё, а он хочет пойти вынимать занозу у Вырвиглаза.
— Его похитили! Иначе почему…
— Тут ты, Денис, ошибся, — сказал я как можно спокойнее. — Очень сильно ошибся.
— Почему?
— Ну какой дурак будет похищать Вырвиглаза? У них же совсем нет денег, за Вырвиглаза вообще ничего не дадут… Единственный вариант — он сам себя похитил, некоторые так делают. Украдут самого себя, а потом со своих родителей бабло стрясают…
Упырь на секунду задумался.
— А если его похитили… ну, знаешь, некоторых похищают для трансплантации…
— Ты имеешь в виду — на запчасти? — спросил я.
Упырь кивнул.
— Это тоже вряд ли. — Я зевнул. — Вырвиглаз только с виду такой шустрый, на самом деле он хроник. В смысле куча заболеваний всяких. Его органы никому не нужны даже даром. Так что это заноза. Смертельная заноза…
Упырь задумался.
— Какая заноза? — В комнату вошёл Сенька. — Какая смертельная?
— Ага. Вырвиглаз занозил смертельную занозу. В икроножную мышцу. И подхватил гангрену. Теперь помирает. Помирает и так жалобно стонет: «Пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок лет Октября, дом тридцать два, пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок лет Октября, дом тридцать два…»
— А… — разочарованно протянул Сенька. — Глумитесь понемногу…
— А если это маньяк? — совсем уже шёпотом спросил Упырь. — Если Илью похитил маньяк?
— Вырвиглаза похитил маньяк? — заинтересовался Сенька. И тут же рассмеялся:
— Да кому этот дефективный нужен? К тому же… я не завидую тем дуракам, кто собрался его похитить. Он же им всю жизнь под откос пустит. Кстати, Денис, у тебя Интернет дома нормальный?
— Нормальный, — кивнул Упырь.
— Я к тебе зайду, а? — принялся навязываться Сенька. — Мне надо кое-что разузнать, а в компьютерный класс не пускают по поводу лета. А если идти в клуб, то у них там коннект хилый, сам понимаешь…
Упырь смотрел на меня. Пялился так, что сосуды в глазах перекручивались.
— Ну ладно, — отступил Сенька, — разберётесь со своим придурком, ещё поговорим…
Брат растворился.
— Он прав, — сказал я. — Никакой маньяк Вырвиглаза не похищал. Их у нас просто нет, они все в область едут, там есть где развернуться. Ты просто раньше в городе жил, в городе по-другому всё…
Вдруг я поймал себя на том, что разговариваю с Упырём. Не просто отвечаю на вопросы, а разговариваю. Это было плохо. Когда ты начинаешь разговаривать с мертвецами — это скверный признак.
— Знаешь, у меня нехорошие предчувствия такие…
— Да ничего с ним не случилось, уймись! — злобно сказал я. — Ничего! Такое бывает регулярно… Папаша его вернулся из рейса, нажрался с заработанных бабок, поколотил Вырвиглаза, вот и всё. И ничего, что поколотил. Жив-здоров Вырвиглаз. Он ведь как гиена — чем чаще бьют, тем крепче шкура. Я-то его знаю.
— А вдруг отец его покалечит?
— Да не покалечит. Он его часто бьёт, а до сих пор не убил. И вообще, погода шепчет — будет дождь.
— Может, мне своему отцу позвонить? — Упырь достал телефон.
Какое сочувствие. Какое человеколюбие. Гуманизм. Эпоха Возрождения, честное слово.
— Я ему скажу, что надо помочь, он обязательно приедет, вот увидишь! — Упырь зачем-то продемонстрировал мне записную книжку в мобильнике.
Я помотал головой.
— Если ты позвонишь своему папашке, то Вырвиглазов папашка точно его угрохает, можешь не сомневаться. У него папашка — мрак. Вот представь Вырвиглаза, только в сорок раз гадючистей. Так что лучше по-тихому, по-семейному…
Упырь замолчал.
Я вернулся к книжке. Лежал и читал, то есть делал вид, что читаю: читать в присутствии Упыря у меня не очень хорошо получалось. А Упырь сидел. И смотрел на меня. А я смотрел в книгу. А он на меня.
