Альфред Бётхер - Поведение — двойка
— Хорошо, что нам, докторам, теперь все ясно с этим красным беретом, — добавила она.
Отец Андреаса вышел из больницы обнадеженный. Тревога его немного улеглась.
Вернувшись в этот вечер с работы домой, он очень пожалел, что жены его нет дома. Надо было идти к родителям Шнека — рассказать им о проделке Райнера. Но отцу Андреаса было очень неприятно говорить с ними о таком деле. Трудно даже себе представить, что мальчик, у которого есть все, что только можно пожелать, присваивает себе чужие деньги… Поэтому отец Андреаса решил дождаться жены, чтобы с ней посоветоваться.
Он пошел в кухню и принялся накрывать на стол. Потом, усталый, сел и хотел было начать ужинать, как вдруг раздался звонок.
Открыв дверь, он очень обрадовался — перед ним стояли Детлев Тан и Гано Блумгольд. В саду у крыльца они оставили тележку с искореженным велосипедом Андреаса. Осмотрев велосипед, отец Андреаса покачал головой.
— Металлолом, — сказал Детлев Тан. — Три пфеннига за килограмм.
Это была печальная шутка. Но отец Андреаса все равно рассмеялся и пригласил ребят войти в дом. Он налил им лимонаду и, когда они все втроем сели за стол, попросил ребят рассказать ему по порядку все события сегодняшнего утра.
Теперь он узнал многие подробности, о которых раньше не слыхал. Например, что Андреас вышел из дома Райнера Шнека «какой-то пришибленный».
— Он объяснил вам, что случилось? — спросил отец Андреаса.
— Ясное дело. Пампуша отправился собирать бутылки без нас. Ну, Андреас и взбесился от такой подлости! — разъяснил Детлев Таи хриплым голосом.
— Не то чтоб взбесился, — поправил его Гано Блумгольд с задумчивым видом.
— Нет, взбесился! Он даже сказал: «У, гад!»
— Это он уже потом сказал, — возразил Гано. — А сперва он вообще ничего не сказал. Знаете, какой у него был вид? Как будто кто-то умер. Пока он не сел на велосипед, он не произнес ни слова.
— Сколько же бутылок вы собрали?
— Ни одной. Мы вообще туда не поехали, — ответил Детлев Тан. — Мне стало плохо, когда я увидел Андреаса — как он лежит белый-белый… И у всех тоже охота пропала.
— Мы не знали, что нам делать, — докончил Гано Блумгольд. — Тогда Клавдия предложила подождать, пока Андреас выйдет из больницы. И все согласились.
— Ведь это правильно было, правда? — спросил Детлев Тан.
— Я уверен, что Андреас обрадуется, — сказал отец Андреаса.
Он рассказал мальчикам о самочувствии Андреаса, поблагодарил их и проводил до калитки.
На другой день отец и мать Андреаса посоветовались насчет Райнера Шнека, и вечером отец Андреаса пошел к его родителям.
Он был знаком с ними по родительским собраниям и не раз приветствовал их, проходя мимо, когда они работали в своем саду.
Сад у них был такой же ухоженный и красивый, как их сынок Райнер. Это нравилось отцу Андреаса. Он любил работящих людей.
Дверь открыла фрау Шнек, мать Райнера. Ее несколько озадачило, что у отца Андреаса такой многозначительный вид и что он хочет поговорить не только с ней, но и с ее мужем. Она пригласила отца Андреаса в комнату, где стоял телевизор, и позвала из кухни мужа. Гостю предложили кресло, сами же хозяева никак не решались сесть. Они чувствовали, что речь пойдет о чем-то не слишком приятном.
Наконец все трое заняли места вокруг низенького круглого столика.
Отец Андреаса сказал:
— Райнер и Андреас часто играли вместе. Ребята веселые… В общем, дружба.
Отец Райнера засмеялся:
— Дружба!
— Вы слыхали, что с Андреасом произошел несчастный случай? — спросил отец Андреаса.
Нет. Об этом они ничего не слыхали. Отвечали они весьма сдержанно. Но проявили некоторое любопытство.
— Мы мало осведомлены о делах наших соседей, — сказал отец Райнера.
Отец Андреаса начал рассказывать. Про бутылки. Про пионеров. Про несчастный случай… Потом он сказал:
— Райнер, к сожалению, поехал один — собирать для себя. Вы помните, конечно, фрау Шнек, что Андреас вчера утром заходил к вам за Райнером.
Разумеется, фрау Шнек это помнила.
Она кивнула, думая про себя: «К чему он клонит?» Вслух она сказала:
— Да. У меня вчера была уборка.
Отец Андреаса набрал воздуху в легкие.
— Известна ли вам история с десятью марками, которые тогда пропали?
Да, отец Райнера был в курсе дела.
— Райнер нам рассказывал. Я тогда еще сказал: «И что только мальчишкам иной раз не взбредет в голову!»
— Как так «взбредет в голову»? Что вы имеете в виду? — спросил отец Андреаса.
— Да всю эту комедию с десятью марками. Бумажки ведь и в пенале-то не было! — отвечал отец Райнера с приятной улыбкой.
— Она была в пенале. Была. Сначала она там была. А потом ее вынули. Мальчик вот такого роста открыл пенал, и она исчезла. — Отец Андреаса, обернувшись назад, отмерил рукой на книжном шкафу рост мальчика. — Мальчик, открывший пенал, был в красном берете.
Молчание.
Отец Райнера перестал улыбаться.
Мать Райнера подняла голову.
— Позвольте… Вы пришли к нам… по этому поводу?
— Спокойно, Сузи, — сказал отец Райнера своей жене. — Полное спокойствие. Одну минутку. Красный берет. Что, собственно, вы хотите этим сказать?
— У вас в передней висит такой берет. Это так?
Отец Райнера снова улыбнулся. Он даже рассмеялся. Смех его звучал, как приступ кашля:
— Ха-ха-ха! Вы обратились не по адресу, уважаемый сосед! Если вы заподозрили Райнера, могу вам сообщить: он ни разу не надел этого берета.
— Один, или два раза все-таки надел, — отвечал отец Андреаса.
— Позвольте мне знать это лучше, — сказал отец Райнера. — Этот берет Райнер никогда не носил.
— Один или два раза носил. Ваша супруга сказала об этом моему сыну. Вчера утром.
— Ах, теперь я понимаю! — воскликнула мать Райнера. — Вот почему Андреас был вчера так потрясен, когда увидел берет на вешалке…
— Спокойствие, Сузи, — перебил ее муж. — Ты вносишь путаницу. Был Андреас потрясен или не был, сейчас нас не интересует. Это еще не доказательство! — И он любезно спросил отца Андреаса. — Вы лично видали, что наш мальчик вынул эти деньги?
— Нет.
— Вот видите. Тогда попрошу вас, не рассказывайте нам тут сказки!
— Зачем вы так волнуетесь? — сказал отец Андреаса.
— Волнуюсь? Я смеюсь, а не волнуюсь!
Отец Андреаса откинулся на спинку стула и сказал:
— Фрау Штейнбок видела, как мальчик в красном берете открывал пенал.
— Кто такая фрау Штейнбок? — спросил отец Райнера у своей жены.
Поскольку она этого не знала, ответил отец Андреаса:
— Соседка, на заборе которой висит почтовый ящик. Я тоже ее раньше не знал. Очень хорошая женщина. Если это был не Райнер, она охотно подтвердит.
Отец Райнера побарабанил пальцами по ручке кресла. Мать Райнера вздохнула и задумалась. С недоверием покачав головой, она сказала:
— У Райнера, разумеется, есть свои недостатки, как у каждого ребенка, но он не возьмет чужого. Этого он не сделает. Да и мне бы бросилось в глаза, если бы у него вдруг появилось столько денег. Нет, нет, Райнер глубоко честный человек.
— Охотно вам верю, — сказал отец Андреаса, почувствовав жалость к матери.
— Глубоко честный человек, — повторила мать Райнера, вытирая платком глаза.
Отец Андреаса возразил:
— Десятилетний мальчик не может еще быть «глубоко честным человеком». Он станет им только с годами.
— Райнер уже сейчас такой, — сказала мать Райнера.
Тогда отец Андреаса задал ей вопрос:
— Вы считаете честным, что Райнер отправился собирать бутылки один? Для себя лично.
Молчание.
Мать Райнера еле сдерживала слезы.
Отец Райнера рассердился. Он встал со своего места и начал ходить взад и вперед по комнате, потирая руки. Наконец он обратился к отцу Андреаса:
— Ладно. Честный, нечестный. Чего вы от нас хотите? Десять марок? Или еще что-нибудь?
— Я хотел бы, чтобы мы спросили обо всем вашего сына. Тогда бы многое прояснилось.
— Райнера нет, — заявил отец Райнера.
— Я отвезла его сегодня утром в больницу, — объяснила мать Райнера. — Ребенку предстоит операция.
— Это печально, — отвечал отец Андреаса. Он поднялся со своего места. — Может быть, мы продолжим наш разговор, когда Райнер снова будет дома? Вы согласны?
— Я считаю все эти разговоры излишними, — пробурчал отец Райнера. — Но чтобы внести ясность — пожалуйста. Если вы на этом настаиваете.
Отец Андреаса откланялся и вышел из комнаты. Проходя через переднюю, он невольно остановил взгляд на красном берете.
— До свиданья! — сказал он еще раз и пошел домой.
Итак, Райнер Шнек находился в больнице.
Он стоял на коленках в кровати и старался установить как следует подставку для подушки. Но она все падала да падала. И каждый раз в маленькой палате раздавался такой грохот, словно сломался комбайн. Кроме Райнера, здесь было еще трое больных — все взрослые. Сейчас они, лежа в постели, смотрели на закат — в комнате было два окна. Когда подставка снова грохнулась, один из больных сказал:
