Рихард Рохт - Рассказы о животных
Барсук проворчал:
- Пустое болтаешь, на что мне это. Стоит ли глазеть на солнце, цветы да вьюгу, если лиса может найти тебя под любым кустом. Или какая-нибудь собака, а то и человек позарится на твою шкуру.
- Тогда, - возразил заяц, - я задам стрекача. Помчусь по заснеженным полям, только снег столбом. Никому меня не догнать. Ноги у меня быстрые.
Один крот был в восторге от норы Ураска.
- Вот где будет славное житье! - похвалил он. - Всегда темно, всегда тихо, всегда сыро. Ничего не слышно, ничего не видно. Глаза и уши там вообще ни к чему. Но зачем ты, Ураск, делаешь такую большую нору?
- Ну, чтоб было просторно и воздуха хватало, - ответил Ураск.
- Ни к чему это! - махнул лапой крот. - Чем теснее нора, тем лучше. А воздуха должно быть не больше, чем требуется для дыхания. И если ходы окажутся слишком широкими, не поймать тебе, Ураск, дождевых червей.
- А зачем они мне, - ухмыльнулся Ураск. - Зачем мне дождевые черви, если в лесу есть большие черви, настоящие змеи. Да еще морошка - ух, какая это вкуснятина! Потом разляжешься в норе - и только тогда поймешь, как прекрасна жизнь!
- Ну конечно, ты в своей норе бездельничаешь, а я тружусь, - обиделся крот, - работаю без передышки, добываю пищу - червей и личинок, - вот чем я занят. А ты только спишь там. Поэтому и не понять нам друг друга.
Мыши и землеройки тоже с одобрением отнеслись к норе Ураска. Они с завистью поглядывали на нее и не прочь были бы стать его квартирантами. Только Ураск, глядя на них, ворчал:
- Пошли, пошли отсюда, дорогуши! Кто без спросу залезет, того я тут же съем. Такое блюдо мне по вкусу.
И мыши и землеройки знали, что это правда, потому как Ураск ел их с не меньшим удовольствием, чем червей, ящериц, улиток и ягоды.
Но вот с луга прилетела маленькая жужжащая птичка, спинка у нее была коричневая, брюшко желтое. Она кружила около норы Ураска, иногда забиралась вовнутрь, ползала по стенам, выискивая маленькие углубления, и все время жужжала и шумела.
Поглядывал Ураск на эту птичку и ухмылялся. О, это была славная птичка, она нравилась Ураску. Вот если б она и правда у него поселилась!
- Ну, здравствуй, шмель! - сказал наконец Ураск, когда птичка, выглядевшая совсем старой, вылезла из одного отверстия, чтобы залезть в другое. - Что ты ищешь в моей норе?
- Зум-зум-зум! - ответил шмель. - Ах, это ты, Ураск! Здравствуй, здравствуй! Видишь, я занят. Ищу место для нового гнезда. Зум-зум-зум! Вечно я спешу, вечно тороплюсь. Потому что работы и дел у меня невпроворот. Зум-зум-зум! Жена ждет меня у речки на ольховом листочке. Она мечтает о новой квартире, чтобы растить там деток. А сама и понятия не имеет, где и как ее найти. Все мне приходится делать. Зум-зум-зум! Дух перевести некогда.
И шмель исчез в каком-то отверстии. Когда он оттуда вылез, У раек спросил:
- Ты что же, решил устроить гнездо в моей норе?
- Ах, это твоя нора? Зум-зум! - ответил шмель. - Мне все равно, чья она. Главное, чтобы мне подходила. Вижу, стены сухие, здесь можно жить. Только песок сыпучий, не сделать своды для гнезда. Зум-зум!
- Если хочешь, я принесу несколько камней, чтобы ты мог устроить хорошее гнездо, - предложил Ураск.
- Ах, камни... да, да, конечно, если бы между ними были просторные ходы... Зум-зум! А почему, Ураск, тебе так хочется, чтобы я поселился в твоей норе? - спросил шмель. - Или ты надеешься на мед из моего гнезда, зум-зум? Но на это не рассчитывай, у меня много детей, нам самим мед нужен.
Ураск махнул лапой.
- Твоей каплей меда не насытишься. Знаю, хозяйство у тебя небольшое. Того меда, что потребляет твоя семья, мне не хватит даже на то, чтобы его распробовать. Другое дело - пчелиное гнездо. Однажды я нашел колоду, в которой они поселились. Когда я ее разворотил - то-то был праздник! Жалили они меня, правда, нещадно, да у меня был порядочный слой жира под кожей, и они мне ничего не смогли сделать. Конечно, несколько дней я провалялся - в желудке - мед, а в коже - иглы. Однако я до сих пор облизываюсь! Нет, шмель, не из-за меда хочу я взять тебя в постояльцы, а из-за твоего жужжания. Понимаешь?
- Зум-зум, - пробормотал шмель. - Не совсем понимаю... Какое отношение имеет к квартире жужжание?
- Стало быть, имеет, - засмеялся Ураск. - Ты так приятно жужжишь и сладкий сон нагоняешь. Я буду лежать там, внизу, а ты будешь жужжать здесь, в коридорах, - просто замечательно! Вот это будет сон, настоящий сон.
- Ах, вот оно что! - прогудел шмель. - Это можно. Я согласен. Зум-зум. Сам я никогда не замечаю, жужжу я или нет. Мне кажется, что я вечно молчу, что я ужасный молчун.
Ураск довольно рассмеялся:
- Скажешь тоже! Жужжание все время следует за тобой, как песня. Лишь когда ты на месте сидишь, Тебя меньше слышно. Но и тогда ты не совсем замолкаешь. Тогда ты пищишь, верещишь и скрипишь. Хотя это случается редко. Большей частью ты жужжишь. И если еще солнце будет иногда светить через какой-нибудь ход в нору и ты где-нибудь будешь жужжать, то лучшего сна мне и не надо. Спи да слушай! Спи да слушай! Ну как, поселишься у меня? Платы я с тебя не возьму, а устрою тебе здесь, под сводом, хорошую квартиру из камней. Согласен?
- Согласен, - прожужжал шмель, - но ты мне больше не говори, что я всегда жужжу и что только из-за этого ты пускаешь меня на квартиру. По-моему, я очень тихий, всегда молчу. А ты говоришь, что я жужжу не умолкая. Это... это просто невежливо. Это неправда.
- Ладно, я не стану об этом больше говорить, - ухмыльнулся Ураск. - Ты самая молчаливая птичка из всех, кого я знаю. Хорошо! Возвращайся через два дня, к тому времени твоя квартира будет готова.
- Договорились, - ответил шмель и, жужжа, улетел. Нет-нет, он не просто жужжал, а бурчал, ворчал, бормотал, шептал - все вместе. И Ураск, слушая это, невольно оглянулся и усмехнулся лукаво. А может, он почувствовал, что от теплых солнечных лучей его клонит в сон.
4К началу сенокоса нора была готова. Она имела восемь входов-выходов и два этажа. На верхнем этаже была большая просторная столовая, где Ураск мог отлично пообедать лягушкой, червяком, ящерицей, улиткой, заедая все это земляникой, морошкой или малиной. Внизу была спальня с широкой постелью, выложенной мягким мхом, прошлогодней травой и сухими листьями.
Ураск спал в своей новой квартире, а наверху, в проходах, гудели шмели. Их теперь было двое, и они жужжали почти целый день, так как никогда не сидели на месте, а все занимались делом: то строили гнездо, то запасались пищей. Ураск слушал их с удовольствием и думал о том, что вот и он может наконец расслабиться после тяжких трудов.
Жизнь Ураска была теперь, в общем, налажена: ночью он охотился, а днем спал. Только изредка он вставал и днем, чтобы сходить напиться к ручью, посидеть немного на солнышке да полюбоваться зеленеющими лугами. Потом он снова укладывался - и так то спал, то дремал. Стог, в котором он ночевал раньше, теперь исчез, и на лугу люди метали новые стога. Людей Ураск боялся: они уже причинили ему немало хлопот своими ружьями и собаками.
Однажды, когда Ураск сладко спал у себя в норе, он услышал шаги и шорох, доносившиеся сверху. Барсук тут же вскочил, прислушался, принюхался.
Да-да, то была наверняка собака! А где собака, там и человек поблизости.
Ураск тихонько пробрался в верхние ходы и украдкой выглянул в одно из отверстий.
Ага, это был всего-навсего маленький человек! Видно, детеныш человека, такой же детеныш, какие бывают и у зверей, - всегда гораздо меньше, чем они сами. Но с этим маленьким человеком оказалась и собака. Собака была тоже маленькая. И ружья у них не было. А это очень важно - с ружьем Ураск уже был хорошо знаком и знал его назначение. Без ружья ни человек, ни собака не могли Ураску ничего сделать. И Ураск приободрился.
Человек присел перед одним из входов и попытался заглянуть внутрь. Потом он взял камень и бросил в нору. Но это не причинило Ураску вреда. Он лишь усмехнулся.
Тогда человек стал науськивать собаку. Она с радостью пошла бы в нору, но у нее были длинные ноги, и ей пришлось бы продвигаться не иначе, как ползком. А так, разумеется, далеко не заберешься.
Долго они копошились возле норы, и Ураск ждал, что же они в конце концов предпримут. Следовало быть начеку.
Вдруг послышалось сердитое жужжание, ворчание, и шмели, как две разъяренные осы, набросились на мальчика и собаку. Мальчик стал отмахиваться от них руками, а собака прижала уши и опустила хвост. Не понравилось им это яростное жужжание. Мальчик считал, что укус пчелы - пустяк по сравнению с укусом шмеля. Быстро сбежали они с бугра и скрылись на лугу.
"Снова надвигается беда!" - тоскливо подумал Ураск, спускаясь вниз. Если они начнут его тут выслеживать, хлопот не оберешься.
Да, место здесь красивое, но ненадежное. На болоте было куда спокойнее и тише.
И Ураск решил быть настороже.
Ночью он пошел на охоту, но утром в нору не вернулся, а залег на некотором расстоянии, в густом кустарнике. Он и сам не отдавал себе отчета, зачем он это делает. Но что-то ему подсказывало, что нужно поступить именно так.
