Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан
Иван пришел ночью. Где и как он бродил в этим незнакомых ему местах, не боясь заблудиться, о том знали разве что тени Лисы и Совы и другие тени. Как Иван завалился рядом на еловые ветки, Король, конечно, услышал, но даже не проснулся — у королей, когда вокруг не плетутся интриги, — крепкий сон. Иван же, укрываясь собственной курткой, произнес с удивлением не столько спящему Королю, сколько сам себе!
— А ворона-то опять на столбе сидит…
Король не осознал сказанного. А если бы и осознал — все равно не смог бы объяснить это явление. Когда он утром рассказал приятелю о своем приключении с залетевшей неизвестно откуда вороной, Иван конечно же не поверил, посчитал, что Король опять «травит» — он и сам не очень-то любил ноги мыть, а чтоб ворона… Не заливай!
Глава XIII
Алфредом завладела смертельная тоска.
Сперва, когда палец уже заживал, он понемногу ковылял вокруг дома, опираясь на палку, дышал запахами леса, размышлял о собственной судьбе. Людям свойственно наблюдать себя со стороны, особенно когда трудно живется. Алфреду показалось, что он совсем один и всегда был одинок, даже с Хелли и даже в детстве. Ему стало себя ужасно жаль. И еще представлялось, что все люди на планете одиноки. Сколько их на Сааре братьев-сестер, но недружны между собою, словно олицетворяет семья Рихардов маленький народ у Моря, страдающий недугом, свойственным человеческому роду, который Алфред назвать не в состоянии. И стало ему жаль всех людей на свете, особенно свой маленький народ у Моря.
На Сааре каждый одинок, возможно этого не осознавая, только Ангелочек с Юханом оказались в единстве через свою веру в Бога. Что же, вера их объединяет? Во что верит он сам — Алфред? И этот вопрос его угнетал. Почему бы не верить в существование Бога? Он не верит из-за того, что не находит логики в словах и делах Всевышнего. Значит, так и быть должно? Итак, в Бога он не верует, в коммунизм, или фашизм, или в какой-нибудь еще идиотизм — не верует, а разве можно жить, когда ни во что не веруешь? Но его неверие не мешало ему быть добросовестным столяром, а это и значит в его понимании быть человеком. Что он человек, подтверждает и то, что он в себе сомневается, то есть в правильности своей жизни. Самое странное, и Алфред это остро чувствовал, он не может отыскать в душе настоящей любви хотя бы к своему Королю. К такому осознанию своего «я» он пришел именно от мысли об Ангелочке и ее отношении к Богу. Ангелочек тоже к Богу привязалась больше, чем к собственным детям. Уродство, может? И к Йентсу Алфред безразличен. Королем все-таки восхищался: ловок, сообразителен, не маменькин сынок. Но и такое отношение, он осознал, тоже уродство.
К совсем маленькому Королю он когда-то испытывал любопытство: интересный крикун! Позже стремился привить ему свое отношение к жизни, чтобы стал Король подобием Алфреда. Это похоже не столько на любовь к ребенку, сколько к себе самому. Может, отсюда и отталкиваются евангелисты, твердившие, будто Господь создал человека по своему образу и подобию. Видать, нравилось Господу созерцать самого себя в собственных копиях… Даже в таких, как Векшель или Павловский? Или таких, как «отцы» народов? Как и самих народов богоподобных, рукоплескавших всякой дряни, чтобы затем устроить себе на потеху судилище над ней; осудив же, рукоплескать новым подобиям Бога, которые станут возвещать рукоплескателям об опасности для них?..
Чувство опасности у людей в клетках — опасность гибели через людей. Это и не страх, а осознание: жить опасно. С каждым днем все более опасно. Потом еще опаснее… Иной может и не выдержать: сам кого-нибудь убьет или кончит самоубийством, хотя лично наиболее отдален от любой опасности.
Что до Алфреда, чувство опасности не покидало его начиная с самого появления «марсиан» на Островной Земле. Оно было при немцах, продолжается и теперь, особенно теперь.
Часто ему вспоминался этот чудаковатый русский «Диоген», который задолго до войны жил в бочке недалеко от усадьбы Самбла на Большой Земле. То была ненастоящая бочка: жилье свое в шесть квадратных метров наподобие бочки этот человек соорудили своими руками из необструганных досок, мебелью в нем считались грубо сколоченные табуретки, стол, лежанка. Промышлял он перепродажей галантерейной мелочи, которую приобретал в магазинах.
Для Алфреда в этом примере главное очарование заключалось в том, что жил себе человек, никому не мешал, называл себя «Юрка», и никого не интересовало, откуда он родом, какова его родословная, есть ли у него паспорт. Его существование не беспокоило даже Пол-Пол (политическая полиция).
Будущее?
Коммунисты твердят, что в коллективном сознании — будущее человечества. Но как такое сознание может образоваться, когда на небольшом хуторе Сааре невозможно создать коллективное сознание, несмотря даже на религиозную основу жизни в доме? Как же это сделать во всем человечестве?
Ангелочек всегда утверждала назидательно, что хутор — общее состояние семьи. Братья же Алфреда видят в нем исключительно собственное будущее…
Осточертела такая жизнь! О ней не скажешь, чем она завершится. А Сула ждет опять освободителей… Трумэн. Создали атомную бомбу. Это значит, что и те, для кого она предназначена, в свою очередь, что-нибудь придумают. Черчилль где-то произносит заумные речи, а товарища Жданова награждают орденом Ленина за заслуги во внешней политике Советов. У островитян на этот счет свое мнение: товарища Жданова с его танками в стране у Моря помнят…
Земляника колдовала с картами. Душа ее от одной тревоги успокоилась: Эсмеральду выдворила. Шитьем заниматься — сколько можно! Да и не из чего. Свободного времени достаточно. Гадала, как обычно, на крестового короля, хотя Алфред шатен. Само собой, где крестовый король, там и дама червовая, хотя и сама она… трудно даже определить, какого цвета. Под крестового короля ложатся поперек две карты — его тайны. Они не располагают к веселым думам: пиковый туз острием сердечка вверх, и пиковая девятка острием среднего сердечка вниз — смерть!
Земляника смешивает карты, раскладывает по-новому: опять пиковый туз острым концом вниз, вместе с пиковым королем… Дом правосудия? Сбоку ложится пиковая десятка — тюрьма. Если бы сюда бубнового туза вместо десятки… Официальное письмо или повестка. Но нет бубнового туза. Перетасовывает карты. Волосы рыжие, а может, и русые, лезут в глаза, она откидывает их назад, лоб от напряжения в морщинах, И нижняя губа упрямо лезет на верхнюю. Раскладываете снова, и… что тут скажешь? Опять первая комбинация: пиковый туз острием вверх и пиковая девятка острием среднего сердечка вниз — смерть. Итак, тюрьма или… Вот и выбирай.
Алфред терпел зубную боль мужественно. Теперь уже и Земляника преисполнилась состраданием к нему. В тот день, когда Земляника захлопнула перед носом Эсмеральды в очередной раз дверь, а на одной из усадеб обнаружили во дворе обессилевшую лису и все старушки погнались за ней тоже из последних сил, в тот день, ощутив слабость, нервную напряженность, он не стерпел и сам себе выдернул этот проклятый зуб обыкновенными плоскогубцами. А к вечеру весь буквально посинел. И Земляника ему сказала:
— Что-то ты плохо выглядишь, весь синий…
Поднялась температура. На другое утро он бредил.
Зашла помочь соседская бабка. Но, кроме хороших советов, у бабки никаких лекарств.
— Раньше у людей жубы не болели, потому что люди в бане сперва парили пятки, а по утрам, когда умывались, вытираться начинали не с лица, а с рук, и картофелину носили в левом кармане жилета… Сичас што тут поможет, — прошамкала беззубая старуха задумчиво, — если поискать дерево, побитое молнией… щепою шоб колоть десну… Или колюшкой ежа? Где ж его тепериша найдешь?.. А нет ли палки, которой змею приконшили? Тогда лучше всего гвождем от гроба, а можно в жеркви кусок веревки от колокола… поджигать и дымом… или пожевать хлеб, погрыжанный крысой… Лушше всего, если подержать во рту палеш покойника…
Непригодность перечисленных лекарств показалась Землянике очевидной. Она не представляла себе Алфреда с пальцем покойника во рту… да и покойника, хотя время военное, взять негде.
— Смеяться грех! — обиделась бабка. — А вот если идти ношью на кладбище, оторвать шепочку от могильного креста, поковырять… Но утром шоб шепочку назад… Помогает.
Наконец беззубая бабка пошла домой, растормошила своего беззубого же старика, тот запряг в сани тоже почти беззубую кобылу и отправился в Кишмялягушки за стариком фельдшером. Осмотрев Алфреда, этот медицинский светила поставил диагноз: с левой стороны во рту отсутствует зуб мудрости — пустое место, но образовалась опухоль, которая, увеличиваясь, развивается вниз на шею, направляясь в сторону сердца.
Когда пришел Сула, Алфред уже несколько дней валялся в жару, стонал и бредил. Землянике незачем было уточнять, как узнал Сула их место пребывания. Но Алфред его присутствия даже не осознал, он и саму Вальве уже не замечал.
