Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан
Если беглецов подгонял страх, то пограничников приказ лейтенанта. Однако они были натренированные, к тому же на службе научат многому, что может пригодиться в экстремальных ситуациях. Рууди и Тереза спешили вперед, не заботясь о следах, которые могут оставаться даже на воде. У пограничников ведь имелись фонари…
У Терезы уже совсем не оставалось сил, выдохся и Рууди. Наконец они выбрались на большое поле, окруженное со всех сторон лесом, посредине образовался островок из крупных валунов, извлеченных крестьянами из земли, — скорее туда! Здесь можно передохнуть, сюда никому не подойти, а патронов у них еще достаточно. Они залегли за камнями. Вскоре показались меж деревьев качающиеся вверх-вниз огни. Беглецы оказались словно в сказке с блуждающими болотными огоньками, но то были не светлячки, а пограничники. Надо было немедленно погасить эти «светлячки»… Они открыли стрельбу по ним, и светлячки тут же пропали, превратившись в яростные автоматные очереди. Спустя некоторое время, Тереза отметила, что по их убежищу стреляют со всех сторон. Значит, окружили…
«Это конец, — дошло до ее сознания, — отсюда уже не выбраться», — и она прошептала Рууди:
— Умрем в бою? Умрем хотя бы храбро. Нас не возьмешь!
Рууди как будто не был расположен умирать… даже храбро.
— Надо сдаваться, — прохрипел он ей дважды, чтобы она поняла, но она не была расположена это понимать, просто была не в состоянии: этот ответ для разгоряченной боем и погоней женщины был неожиданным: как?! Опять ее бросают! А что их ждет? На что он надеется? Тогда зачем?.. Но поняла: он готов сдаться. Она решила: лучше с ходу, пока не остыла, пока не одолели сомнения и жалость. Со словами: «Прощай, любовник!» — она выпустила в него очередь из автомата, после чего направила оружие к собственной груди, и оно в последний раз, коротко стрекотнув, замолкло.
Пограничники некоторое время еще продолжали стрелять. Не услышав уже более ответных выстрелов, перестали и они. Над полем и лесом воцарилась относительная тишина.
Дом Вороны догорал. Сгорела и деревянная ворона вместе со столбом. Желающих любоваться этим затухающим «костром» оказалось немного — лишь тени. Они, чем ниже опускался огонь, осмелев, подходили все ближе. И промолвила Тень Совы с явной обидой: «А ведь еще недавно за окном этого домика жила радость!.. Уходят, наверное, в прошлое искренность, сочувствие и доверие. Недолго нам ждать, когда за собственную лживость, трусость и лицемерие родители станут кроваво карать сыновей и дочерей своих…»
«А может, мы все есть сказка, — выразила надежду Тень Лани, — может, всего этого нет вовсе и не существует мира теней?»
«Нас не будет, — проворчала Тень Лисы, — когда пожар совсем погаснет. Скоро утро, и нам бы немного передохнуть»…
Тени отступили в лес, чтобы с рассветом вновь появиться. Когда же начался новый день, они его проспали из-за густого тумана.
Горожане с утра пораньше, как всегда, отправились на базар, за ратушей, чтобы обеспечить себя продуктами, привозимыми из деревень крестьянами, и стали свидетелями того, как через город тащилась странная и жутковатая процессия: впереди медленно катил уже знакомый «виллис» с пограничниками и Скелетом (другая машина еще раньше примчалась в город с лейтенантом и раненым молодым пограничником, тем самым, которому там ночью на дороге приспичило писать — поразмялись! Разве не нелепость получить пулю в чужом краю уже в конце войны!) За машиной, на трех санях-розвальнях, уложенные в каждой по два, проследовали покойники; извозчики шагали рядом с лошадьми, которые хрипели, косили испуганными глазами по сторонам, нехотя тянули сани. На первых санях бок о бок лежали останки Терезы и Рууди.
Доехав до ратуши, процессия повернула на базар, и ранние посетители с любопытством постепенно их окружили. Тут же из дома МГБ, расположенного неподалеку, вышли офицеры и подошли к саням. Скелет перевел их обращение к окружавшим людям: если они узнают кого-либо из покойников, чтобы объявили об этом, не стесняясь.
Люди толпились вокруг саней, с интересом всматривались в убитых, но никто их не узнавал. В самом деле, кому охота!.. Исключительное внимание привлекли лежавшие рядышком на погребальном транспорте останки любовников, женщины особенно пристрастно рассматривали Терезу: значит, вот она какая, которая проводила ночи с убийцей… И невозможно было понять выражение их глаз: что в них? Страх, любопытство лишь или… даже зависть? Ведь жутко же, и необычной должна быть такая страсть! Но ни Терезу, ни Рууди тоже никто узнавать не согласился. Позднее говорили, будто мать Терезы на базаре была, будто тоже к саням подходила, но и она свою дочь не узнала…
Правда это или нет, но если правда, то в этом-то и заключается разница в деле убивания: когда убиваешь по приказу государственных людей, королей или премьер-министров — тебя могут благословить даже священники, а это значит, что Бог тебе этот грех как бы заранее прощает. Когда же занимаешься этим кустарным образом — от тебя может отвернуться и мать родная.
Примерно в это же самое время на море в направлении порта Навозного, борясь со встречным ветром, осторожно обходя полыньи, шагала одинокая фигура Сула с длинной палкой в руке, которой проверял прочность льда у расщелин — лед на море уже сильно истончился, и переходить пролив в такое время рискованное дело.
Сула пробивался не прямо против ветра, а чуточку правее, чтобы на другом берегу выйти в нужное место, — к лесам Западной земли, откуда он дальше намеревался идти в леса Мокрой земли, где его ждали. Он промок с ног до головы, но не это его сейчас беспокоило — сомнения одолевали, и это уже было скверно. Нет ничего в мире отвратительнее, чем сомнения.
Может, прав Алфред, прикидывал Сула, что держался в стороне от лесной войны? Ты тут стараешься, мечтаешь о свободе для своего народа, а этот народ, вместо того чтобы помочь, пулю тебе в спину!.. А ведь и такие выдают себя за борцов — освободителей от коммунизма; и если в мире по ним станут судить о «лесных братьях», — что же получится?! Значит, Сула и с подобными «борцами» тоже необходимо… бороться. Посильна ли задача для столь малочисленного народа? Который к тому же по всему свету растаскан, разбросан, расколот и физически и политически; как непросто теперь разобраться, кто кого и за что бьет… Но и сидеть сложа руки, считает Сула, тоже не дело. Ведь как бы там ни было, а жизнь — это действие. Кажется, такой философии придерживался и майор Майстер, заканчивая свои действия на полуострове Сырве в ночной резне.
Вот какие мысли бередили усталое сердце фельдфебеля Сула, который к тому же в любую минуту мог провалиться в море, если не разгадает прочность льда под ногами. А ориентироваться и на проливе стало труднее из-за густейшего тумана, окутавшего целиком эту землю у Моря.
Конец
Примечания
1
Ах так? (эст.)
2
Так? (эст.)
3
Как! Русский? Не хочу. Русских не хочу… (эст.)
4
Черт! Ну, конечно (эст.).
5
«Головешки» нет (револьвера) (жарг.).
6
Ни Сталина, ни Гитлера.
7
Чиновник (эст.).
8
Это предсказание сбылось в 1949 году. (Прим. автора.)
9
Гомер.
10
Итальянский Робин Гуд.
11
Кто вы такие? (эст.)
12
Люди! (эст.)
