Светлана Волкова - Подсказок больше нет
Антон снова и снова убеждался: страхи, что Костик повторит его собственные ошибки, бесплотны, эфемерны и надуманы. Выдохшаяся газировка! А как хотелось уберечь любимого младшего брата! Уберёг ли? И с чего он, болван, взял, что Костик непременно наступит на те же грабли?..
* * *Об этой истории знала только мама. И как же ему повезло, что она уловила тревогу сына своим профессиональным чутьём, деликатно постучалась в его закрытую бронированную дверь, выслушала, «вытянула». А без неё, без её внимательных глаз и точно подобранных слов, он бы натворил много лишнего.
…Антон тогда только закончил восьмой класс, то есть был на год младше, чем сейчас Костик. Четырнадцатилетнему, ему казалось, что он взрослый, вон и пух над верхней губой начал расти, и с девчонками уже по-серьёзному целовался в губы. А все лезли с советами: делай так-то и вот так. Как же Антона это доставало!
Он с детства увлекался лыжными гонками, подавал какие-то там надежды в своей спортивной школе. Тренер им гордился, любил при случае ввернуть коронную фразочку: «Ну что, Рымник? Покажем конкурентам, почём фунт изюму?»
И Антон старался, показывал.
Чтобы не потерять форму, подготовиться к сдаче на юношеский разряд, «нарастить мясо» перед сезонными соревнованиями, а если уж откровенно, то хотя бы ненадолго выползти из-под родительской опеки, Антон добился путёвки в спортивный лагерь на все летние каникулы.
Новенькая, пахнущая спонсорскими деньгами лыжная база находилась на Нахимовском озере. Всё было устроено грамотно: и трассы для лыжероллеров, и площадки для биатлонной стендовой стрельбы, и тренировочные залы, и огромный бассейн. Для подготовки к региональным соревнованиям лучше не придумаешь!
Антона определили в отряд соответственно его году рождения. Но существовал один немаловажный нюанс, из-за которого всё и произошло: он родился в самом конце декабря, тридцатого числа. Остальные ребята, как на подбор, были январские-февральские. Другими словами, в анкете год рождения такой же, как у Антона, а на деле — почти на год его старше, сильнее и выше ростом. А лидер отряда, долговязый Федька Дубов по кличке Дубина, вообще родился, как будто специально, первого января.
Январские же парни следующего года, которые были младше Антона всего на неделю-две, попали в другой отряд и считались в его группе юниорчиками и мелочью пузатой. Такая вот нехитрая спортивная арифметика.
Старший лагерный тренер, мужик не без интеллекта, всю эту анкетную кухню терпеть не мог и распределял нагрузки на тренировках соразмерно фактическому возрасту подопечных. С его лёгкой руки Антону единственному в отряде давали иные нормативы — не такие, конечно, как у «мелюзги», но всё же ниже по шкале, чтобы не перегружать неокрепший организм. Этим-то Антон и заработал пренебрежительное отношение сотоварищей и обидную кличку «Малышок».
Особенно жестоко прозвучал ответ девочки, которую он пригласил вечером прогуляться до озера и поболтать:
— Не-е. Меня ж девчонки засмеют! Скажут, чего, мол, с мелким связалась?
Вика, красивая длинноногая брюнетка, также, как и Антон, закончила восьмой класс, и в первый день сборов явно строила ему глазки. Теперь же она смотрела на него как-то презрительно, точно он обманул её, подвёл. Впрочем, может, и так: не оправдал возложенных на него надежд.
Антон пробовал поговорить с Пал Саввичем, ведущим тренером, убедить его, что поблажек ему вовсе не надо, что он вполне дорос до нормативов старших своих погодков, и в конце концов тот заявил:
— Хорошо, Рымник. Упорство — верный признак победителей. Завтра эстафетные соревнования. Покажи, на что способен. Не подведи своих!
Антона поставили третьим в эстафете. Четвёртым, замыкающим, был самый сильный парень в отряде — Дубина.
Их команда бежала второй, и нужен был рывок, совсем небольшой, чтобы вырвать первенство. Антон вышел на старт и на трети дистанции показал неплохой результат. Сильные руки отталкивались от асфальта палками, и лёгкие лыжероллеры будто летели над землёй. На повороте перед последним участком ассистенты показывали ему жестами, что, мол, опережаешь остальных, так держать! Неужели он придёт первым? Преждевременное ликование накрыло с головой, опьянило. Мелькавшие вдоль трассы сосны, пронизанные лучами солнца, синее небо, блеск озера невдалеке — всё шептало: ты победитель. Оставался всего лишь километр до промежуточного финиша, где ждал Дубина…Но тут что-то произошло, точно снайпер подстрелил Антона.
…Он глотнул воздуха и задохнулся.
Показалось, перекрыли кислород, а на ноги привинтили пудовые гири. И роллеры вдруг стали неповоротливыми, словно колёсики обмотало травой. Антон старался изо всех сил, но сердце колотилось бешено, и результат оказался настолько удручающим, что даже мощный Дубина, принявший у него эстафету на последнем этапе, не смог на последних пяти километрах наверстать упущенное.
Их команда на финише была где-то в конце. Не самой последней, но и в пятёрку лидеров не вошла.
Отчаяние было настолько сильным, что Антон не решался вернуться на базу, и только тренер Пал Саввич сумел подбодрить его:
— Ничего, Рымник. В целом, неплохо. Дыхалка ещё слабовата. Плавать тебе надо.
Ребята встретили его унизительным молчанием. И это было больнее, чем если бы они говорили что-то обидное. Антон же сам жестоко корил себя — он подвёл команду, прощения ему нет. Да, так бывает в спорте. Но для Антона та эстафета была неимоверно важной — важнее, чем все остальные соревнования, и значимей, чем личный спортивный зачёт.
Он так и не смог заснуть, ворочался всю ночь и на утреннюю тренировку вышел с убийственной головной болью и ватными ногами.
На общем построении один из парней — крепыш-боровичок Мухин — нарушил всеобщий бойкот:
— А пусть Малышок к юниорчикам переведётся. Там он звездой будет. А мы уж как-нить проживём без него!
Дежурный тренер равнодушно водил карандашом в журнале. И, несмотря на то, что тренировку в их отряде проводил впервые, сразу понял, о ком речь.
— Рымник останется. Разговоры прекратить, бегом марш.
Каждую свободную минуту Антон старался проводить в бассейне. Плавал допоздна, разрабатывал дыхание и тренировал выносливость.
— Угробишь себя, касатик! — причитала пожилая техничка тётя Фая. — После тренировок отдохнул бы, а ты тут надрываешься! Сердечко надсадишь!
Она неизменно качала седой головой и ровно в восемь вечера закрывала бассейн. До отбоя оставалось два часа, и, вопреки правилам и спортивному режиму, Антон втихаря пробирался на озеро, где его никто не мог видеть, и плавал до одури. У него был свой продуманный маршрут: до мыска, вступающего зелёной гребёнкой с противоположного берега, мгновение отдохнуть на песчаном пятачке, отсчитать двести ударов пульса и плыть обратно. Его ни разу не хватились — друзей он в лагере так и не завёл, ребята из его отряда разряжали не растраченную за день энергию на дискотеке, а тренерская гвардия и воспитатели закрывались в спальном корпусе — у взрослых своя жизнь. Никому не было дела до юного лыжника Рымника. И его это очень даже устраивало.
К концу первой смены личные показатели Антона заметно подросли. Тренерская команда одобрительно кивала, Пал Саввич довольно «угукал», глядя на электронный секундомер, хлопал парня по спине и бодро резюмировал:
— Вот видишь, какие-то полчаса в день в бассейне, а уже идёшь на чемпиона.
Ребята же продолжали его откровенно игнорировать. Нет, это не было травлей. Антон прекрасно понимал, могло быть хуже. Намного хуже. Его не зауважали, несмотря на достойные спортивные результаты, но и не трогали. И спасибо на этом.
Он чувствовал себя чужим, нерастворимым в их среде, инородным телом, занозой, и единственной его отдушиной были усиленные тренировки и плаванье по вечерам.
— Допингом балуешься, Малышок? — спросил как-то Мухин после оглашения результатов личного зачёта.
— Нет, — твёрдо ответил Антон.
— А чего выделываешься?
Антон хотел было сказать: «А ты поднимай почаще свою жирную задницу с койки и тренируйся!» Но промолчал. Вспомнил отца, тот любил говорить: «Не сыпь стеклярус под нос Хавронье». Повернувшись спиной к Мухину, он направился в спальный корпус.
— Погоди ещё, выпендрила! — полетело ему вслед.
В начале второй смены в отряде появился новенький — Ильдар Хафизов. Откуда он был родом, Антон так и не понял — не то из Башкирии, не то из Дагестана. По-русски говорил с акцентом, хотя и правильно, но бойко отвечать на колкости парней не мог — больше отмалчивался и сразу превратился в очередной предмет насмешек Мухи, Дубины и остальных. Спортивные результаты у Хафизова были средненькие, и это тоже подстёгивало пацанов к желчным подколам.
С появлением новичка Антона оставили в покое. Все как-то переключились на несчастного Ильдара.
