Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское - Елена Эдуардовна Бодрова

— Ника и Никто, — проговорил Вадим, вертя в руках диск. — Можно сказать, однокоренные слова.

Мальчик посмотрел на Нику. Она стояла в углу со своей красной улыбкой на лице, рассматривала пластинку из коллекции отца.

— Подойди к ней.

— Я недостаточно улыбчив для этого. Не то что, например, ты.

— Вадим.

— Давай фильм включим.

Вадим резко поднялся.

— Дамы и господа, — вскинул он руки к «зрителям». — Вы имели честь видеть неповторимый номер цирка бюджетной клоунады «Улыбайся всегда, улыбайся везде», а сейчас мы представим вашему вниманию фильм известного шведского режиссера Ское Вильсона, который приехал к нам в Магнитогорск специально на премьеру. Фильм называется «Никто». В главной роли не по возрасту улыбчивая девочка Вероника Котомкина.

Вадим картинно поклонился и вставил диск в dvd-проигрыватель.

— Ассистент! Свет! — сказал он, и кто-то погасил в комнате свет.

Ника отвернулась к стене и принялась тереть щеки, смешивая помаду со слезами. Ское стоял как вкопанный посреди комнаты и смотрел на Нику, не зная, можно ли подойти. Из колонок донесся скрип качелей. Затем звук фортепиано, как капля, упал на пол и растекался там.

Ника вышла из комнаты, Ское следом за ней. Вадим преувеличенно внимательно уставился на экран. Девочка смеялась под страдальческий скрип качелей, мальчик смотрел на девочку во все глаза.

— Извини.

Ское стоял за спиной Ники в ванной. Она терла щеки мылом.

— За что? — спросила та, взглянув на его отражение в зеркале.

— За улыбки.

— Ты не виноват, — Ника смотрела в печальные глаза Ское и терла щеки все медленней и медленней. Опять он так на нее смотрит. Как тогда, на карусели.

Ское не знал, что сказать еще.

— Пойдем досмотрим фильм. Ты ведь его тоже не видела.

— Я не буду смотреть.

— Почему?

— Ское…

— Ника, это твой фильм.

— Потому что я смотрела влюбленными глазами на какого-то Руслана, когда ты ушел. Потому что я танцевала с невидимкой после танца с тобой. Потому что я сочинила музыку качелей, а потом появился ты и кружился на карусели со своими синими глазами. Потому что я жила в этом фильме, а ты просто режиссировал. Я не хочу смотреть, Ское.

Ника повернулась к нему. Лицо ее было мокрым от воды, под глазами черными полукругами растеклась тушь.

— Я смотрю, вы сдружились в последнее время, — в дверях появился Вадим. — Всегда вместе, даже в ванной. Вот что значит улыбка. Объединяет людей.

Ское провел ладонью по щеке, размазав помаду, и поспешно вышел из ванной мимо Вадима. Ника повернулась к раковине и снова включила воду. Она усиленно терла нижние веки. Черные отметины не стирались. Вадим молча смотрел, как она это делает. Ника надеялась, что он уйдет, медлила у раковины, но он не уходил, а просто стоял и смотрел.

— Мама спрашивает, где ты, — наконец заговорил он.

— Ты же видишь, где я. Иди, скажи маме, — ответила Ника резко.

— Дело не в этом…

— А в чем? Ей не понравилась моя улыбка?

— Перестань. Хватит уже про эти ваши улыбки.

— Ей не понравилось мое платье? — язвительно продолжала Ника. Прядь волос прилипла к ее мокрой щеке.

— Дело не в платье, не в улыбке и не в маме!

— А в чем тогда?

— Да ни в чем…

— Я пойду домой.

— Не уходи, Ника, — тихо сказал Вадим, и глаза его сразу сделались грустными. — У меня день рождения.

— У тебя полный дом гостей.

— Не уходи, — Вадим подошел почти вплотную к девочке, хотел отвести рукой прядь ее волос, но отчего-то не решился. Уперся рукой в стену и так и стоял рядом. Нике стало жалко его.

— У меня лицо, как у панды, — неловко улыбнулась она. — То клоун, то панда.

— Нет.

— Что «нет»?

— Можно я тебя поцелую?

Ника смутилась.

— Ты же не спрашивал раньше.

— Просто скажи.

— Как хочешь.

— А ты как хочешь? — глаза Вадима сделались совсем большими и совсем грустными. — Не надо, не говори.

Он наклонился и легонько поцеловал ее в уголок губ. Нике стало тяжело смотреть на него, и она опустила глаза.

— Я пойду все-таки, — извиняющимся тоном сказала она.

— Я пойду с тобой.

— Не надо. Оставайся, у тебя гости.

— Ника.

— Оставайся. Как ты уйдешь? Это же твой день рождения.

— Давай просто сбежим, а они пусть празднуют, — усмехнулся Вадим. — Вдруг не заметят?

— Не надо, Вадим. Так не делается.

— А как делается? — снова погрустнел он.

— Я пойду.

Мальчик отошел от Ники, прошелся по ванной комнате, взглянул в зеркало, увидел там свое тусклое лицо.

— Я вызову тебе такси. А когда все разойдутся по домам, приду к тебе. Просто погуляем.

— Не надо такси. Я дойду сама.

— Я вызову, — и Вадим вышел из ванной комнаты.

— А почему твой друг ушел?

— Какой друг? — Вадим набирал номер такси на новеньком смартфоне, который ему подарила мама.

— Ское.

Вадим уставился на маму.

— А он ушел?

— Да. И выглядел каким-то расстроенным. Вы поссорились?

— Нет, — буркнул Вадим и поднес трубку к уху.

— Может, позвонишь ему?

— Нет. Здравствуйте, можно такси в поселок Крылова?

Ника нерешительно подошла к Вадиму и его маме.

— Мама, Ника тоже уходит.

— Ой, Ника, а почему? — Марина Алексеевна повернулась к девочке.

— У нее строгая мама.

— Но сейчас еще совсем не поздно!

— Пусть идет. А вечером я к ней зайду.

Марина Алексеевна округлила глаза. На ее лице отчетливо читался вопрос: «Зачем?»

— Потому что она моя девушка, — ответил Вадим на этот вопрос. Ника покраснела. Ей захотелось как-нибудь незаметно исчезнуть.

Марина Алексеевна смешалась и некоторое время смотрела на сына недоуменно. Она неловко улыбнулась, посмотрела на Нику, затем опять на Вадима.

— А почему ты мне не говорил? — спросила она. Смартфон мальчика заверещал, он снял трубку.

— Такси приехало. Номер пять-шесть-семь, — сообщил он.

Ника поспешно обулась. Лицо ее все еще пылало.

— До свидания, Марина Алексеевна, — кивнула она маме Вадима. — Еще раз с днем рождения, Вадим. Пока, — сказала она и скрылась за дверью.

90

Ское шел преувеличенно медленно. Он хотел ощутить каждый шаг. Почувствовать, как пятка приземляется на асфальт, затем — стопа и носок, чтобы в следующую секунду снова оторваться от земли, готовясь к новому шагу. Еще он хотел видеть каждый фонарь. Кажется, что все они одинаковые. Они выстроились у дороги, как солдаты, навытяжку. Но на самом деле разные: один моргает, второй перегорел, третий весело светит своим оранжевым светом. При ходьбе тени бегают по часовой стрелке, и никогда их бег не заканчивается, пока есть они — фонари.

Ское