Робин ЛаФевер - Теодосия и последний фараон
– Хорошо, – кивнула Хабиба. – Но у юной мисс есть и свои секреты, не так ли?
– Есть, – согласилась я, – но они никак не связаны с похищением мальчика.
– Мои тоже! Нет, нет. Я не похищала мальчика, как вы думаете. Я просто хожу на собрания, вот и все.
У меня перед глазами мелькнула картинка: я на собрании Тайного ордена Черного Солнца. Брр!
– А что это за собрания? – спросила я.
– Собрания египтян, – спокойно ответила Хабиба. – Собрания, на которых мы просто разговариваем, вот и все, юная мисс. Мы просто разговариваем.
– И о чем же вы говорите? – спросила я.
Хабиба еще раз оглянулась по сторонам, затем внимательно посмотрела на меня своими темными встревоженными глазами.
– Юная мисс никому не должна говорить, даже своей матери, никому. Понимаете?
– Хорошо, обещаю, что ничего не скажу своей матери, если вас это успокоит, – сказала я, надеясь на то, что Хабиба не уловит, как ловко я уклонилась от обещания ничего не рассказывать никому.
– Я хожу на собрания, где мы говорим о том, что египтяне сами должны распоряжаться своей землей. Мы говорим о том, что должны сами все решать за себя. Я встречаюсь с теми, кто хочет видеть во главе Египта египтян, а не инглизов.
Я удивленно моргнула. Я-то подозревала, что Хабиба работает на фон Браггеншнотта. Или что она засланный в наш дом тайный осведомитель уаджетинов.
– Проще говоря, вы посещаете собрания египетских националистов?
– Тсс! Да, да, именно так. Я хожу на их собрания, а больше ничего.
Я чувствовала, что верю ей. Собрания националистов. Это объясняло многое, причем не только отлучки Хабибы из дома, но и те группки египтян, которые я на каждом шагу встречала в городе. Те египтяне разговаривали друг с другом приглушенными голосами и настороженно посматривали в мою сторону.
– Но почему? – искренне удивилась я. – Ведь мы же не причиняем вам никакого вреда, не так ли?
Увидев, что я ей поверила, Хабиба слегка успокоилась.
– Почему юная мисс тайком уходит из дома, чтобы делать свои дела?
– Ну, – осторожно сказала я, не зная, как много известно Хабибе о моих отлучках, – есть вещи, которые я должна сделать, но если спросить маму, она мне этого не разрешит.
– Юной мисс не нравится, когда все за нее решает мама, верно? Когда она говорит юной мисс, куда и когда ей можно идти, а куда нет. С кем она может видеться и как долго. Юной мисс нравится самой распоряжаться ее собственной жизнью? А жить, когда все решают за нее, ей нравится?
– Конечно, нет!
– Вот и нам не нравится, когда инглизы правят в нашей стране. Это они принимают все важные решения: что, сколько, когда и кого поставить главным. А мы, египтяне, всегда при этом остаемся в стороне. Мы должны с благодарностью принимать то, что нам дают, и не мешать инглизам хозяйничать в нашей собственной стране.
Черт побери, послушав Хабибу, остается лишь удивляться, почему еще не все египтяне примкнули к движению националистов.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, Хабиба. Это действительно несправедливо – не иметь права голоса в своей собственной стране.
Хабиба удивленно моргнула и озабоченно спросила:
– Но юная мисс не расскажет об этом своей матери? Многим инглизам не нравится, когда мы об этом говорим.
– Я не скажу своей матери. А вы случайно не встречали сегодня нашего мальчика с конюшни?
– Нет, юная мисс, – покачала головой Хабиба. – Совсем его сегодня не видела.
– Хорошо, спасибо. И… удачных вам собраний.
Вернувшись в свою комнату, я опустила плечи от накатившего на меня чувства безысходности. Чуть-чуть полегчало мне, когда я взглянула на кровать и увидела свернувшуюся клубком рядом с моей подушкой Исиду. Я подошла и рухнула рядом с кошкой. Исида сердито посмотрела на меня, недовольная тем, что я при этом едва не задела ее.
– Ну ладно, не сердись, – сказала я. – Просто я слегка не в своей тарелке.
Исида равнодушно взглянула на меня и принялась вылизываться. Черт побери! Я знаю, конечно, что она недолюбливает Гаджи и Сефу, но не до такой же степени! Хоть бы прикинулась для приличия, что ли, будто ей тоже не безразлична их судьба.
Итак, у меня, похоже, не оставалось иного выбора, как только отправляться к майору Гриндлу за помощью.
Правда, он категорически запретил мне в одиночку передвигаться по городу, но с другой стороны, а как еще мне связаться с ним? Такой вариант мы не проговаривали. Наверное, майор предполагал, что я в случае необходимости пришлю за ним Гаджи.
А Гаджи-то и нет, значит, нет у меня и никакого выбора. Майор, конечно, рассердится, увидев меня, но потом, надеюсь, все поймет.
Приняв решение, я переоделась в прочную одежду для своего путешествия, а из остатков гардероба привычно соорудила на кровати чучело. Если мама подумает, что я заболела, она может прийти проведать меня перед сном. Если свет будет выключен, она, возможно, не станет проходить в комнату, и тогда моя уловка сработает. Если нет – что ж, значит, не судьба и придется потом крепко отдуваться.
Когда я заканчивала укрывать чучело одеялом, Исида повернула голову к окну и зашипела.
Я нервно вздрогнула, когда в приоткрытые ставни с визгом ввалилось какое-то маленькое существо. Я невольно прикрыла руками лицо, чтобы защитить глаза на случай нападения, и приготовилась к тому, что сейчас меня начнут кусать. Зубами. Но вместо этого мою голову обхватили маленькие ручки с неожиданно очень сильными пальчиками, и я увидела перед собой сморщенное смешное личико.
Сефу! У меня сразу отлегло от сердца, и я едва не рассмеялась.
Сефу был буквально вне себя от возбуждения.
– Тсс. Успокойся, – шепнула я ему, а Исида тем временем принялась крутиться возле моих ног, то и дело шипя на обезьянку.
Сефу, казалось, понял меня, во всяком случае, перестал визжать и перешел на щебет. При этом он не переставая тянул меня за рукав и косился на окно.
– Ты знаешь, где Гаджи? – спросила я.
Сефу закивал головой.
– Правда? Ты понимаешь меня?
Сефу быстро затрещал, снова, еще сильнее, потянул меня за рукав, затем перескочил на подоконник и замер в ожидании.
– Хорошо. Я пойду с тобой. Только сначала мне нужно будет зайти в одно место. Мне нужна будет помощь.
Сефу залопотал и потянул навстречу мне свои ручки.
– Нет, мне понадобится не только твоя помощь, – быстро пояснила я. Раздраженная тем, что я так много внимания уделяю какому-то ничтожному созданию, Исида прыгнула к окну и замахнулась на Сефу лапой.
– Прекрати, – сказала я Исиде. – Погоди минутку! А ты пойдешь со мной? На ночную прогулку?
Исида отвернулась от Сефу, посмотрела на меня, а затем махнула хвостом. Отлично. Значит, я отправлюсь в город не в полном одиночестве.
Исида терпеть не могла ходить на привязи, но после того, как я объяснила ей однажды, что она не сможет защитить меня, сидя в плетеной корзинке, она смирилась и согласилась на поводок, который я наскоро соорудила из длинного пояска.
Сефу вообще не приближался больше ко мне, и вопрос о том, чтобы нести его на себе, отпал сам собой. Сейчас Сефу возбужденно скакал по всей комнате и явно не мог дождаться, когда же наконец мы двинемся в путь. Вряд ли он обрадуется, когда узнает, что я не собираюсь сразу же идти туда, куда он собирается меня отвести.
Я решила, что выходить из дома через дверь будет слишком рискованно, поэтому подсадила Исиду на подоконник, а следом за ней забралась на него сама. Затем я взяла Исиду на руки и спрыгнула вниз. Земля под окном была мягкой, так что мое приземление прошло почти беззвучно, лишь слегка хрустнуло что-то у меня под ногой.
Нервы мои были натянуты до предела, живот скрутило от страха за Гаджи, и в таком вот состоянии я начала свое путешествие к Луксору, а дальше по его темным улочкам к бунгало майора Гриндла.
Ночной Луксор совсем не был похож на Луксор дневной – впрочем, то же самое можно сказать о любом другом городе. Достопримечательности, красивые уголки, привычные ориентиры – все это поглотила, спрятала в тенях ночная мгла. Веселый и яркий днем, ночной Луксор казался мрачным, опасным. Даже долетавший издалека смех звучал сейчас зловеще, выступавшая из темноты ветхая кирпичная кладка домов выглядела заброшенной и жуткой, как кладбищенская стена, вдоль которой прогуливаются призраки. Исида умело помогала мне обходить стороной и шумные стайки британских туристов, вышедших погулять по ночному городу, и молчаливые группки местных жителей, с неприкрытой неприязнью следивших за веселящимися инглизами. Но ни мрачные дома, ни опасные компании людей на улицах не были самым худшим, с чем мне пришлось столкнуться.
Днем Луксор наполняла благотворная божественная энергия, которую излучали руины древних храмов. Но ночью, во тьме, те же развалины начинали отравлять атмосферу совершенно другой, темной магической энергией. Ее за прошедшие тысячи лет в стенах храмов тоже накопилось немало – сколько за это время они впитали в себя проклятий, недобрых взглядов и слов, частиц черной магии! Сами каменные стены не были про́кляты, однако, словно магнит, притягивали к себе все осевшие в городе и его окрестностях силы зла. Это могли быть фрагменты наложенных на древние артефакты проклятий, задержавшиеся, витающие возле гробниц духи мут или акху. В любом случае ощущение было неприятным и сильно действовало мне на нервы.
