Михаил Коршунов - День веснушек

— Завинтила? — послышался голос из ракеты.

— Завинтила.

— Теперь сматывай удочки. Двигатели запалим!

И лифт опустил девочку на землю.

Девочка отошла в сторону. Начала ждать, что будет.

Вдруг послышался из ракеты стук и голос:

— Ты не ушла?

— Нет.

— Спички есть?

— Нет.

— Совсем ни одной?

— Ни одной.

— Врёшь!

— Не вру.

Твёрдое топливо «X» — это головки спичек. Сера. Но вы пока молчите. Тайна. Для всего мира. И формула, по которой рассчитано количество горючего, тоже пока тайна. Молчите. Написана формула на первой страничке. Цифра 70 — это количество спичек в одной коробке. Остальное вам будет понятно, что на что умножено. Командир сам умножал.

Итак, корабль готов к полёту.

Но в последний момент командир забыл и не сохранил ни одной спички, чтобы зажечь все остальные.

— Эй, ты! Сбегай за спичками куда-нибудь!

— Не побегу. Сами бегайте!

— Но мы завинчены.

— А вы отвинтитесь. Я вам ключ оставлю. — И девочка положила на землю ключ.

— Как же мы сами себя изнутри отвинтим?

— Как хотите, так и отвинчивайтесь.

Девочка решила отомстить. Пускай теперь сидят на земле. Нечего было — «Сматывай удочки!.. «Я!.. Товарищ командир!..»

Из дверей павильона выбежал сторож. Обнаружил, что костюмы знаменитых космонавтов пропали на самом деле.

— Тише вы!.. Сторож…

В ракете замолчали. Девочка спряталась за дерево.

Захочет — она им поможет. Сторож курит — значит, у него есть спички. Она попросит. Но не сейчас. Пускай сторож успокоится. Он и закурил, наверное, чтобы успокоиться. Люди всегда курят для этого, она слышала.

Сторож внимательно смотрел на землю: искал следы похитителей и, может быть, гусей. Теперь он был уверен, что и гусей видел.

Подошёл к ракете. Остановился. Поднял голову, прислушался.

Девочка тоже затаилась. Даже перестала дышать. И гуси затаились, перестали дышать. И в ракете затаились, перестали дышать. Они почувствовали, что сторож рядом стоит, слушает. Телепатия.

Сторож споткнулся о гаечный ключ на земле. Сигарета выскочила у него изо рта и отлетела к ракете. И в следующее мгновение вспыхнула под ракетой сера, счищенная с головок 105 тысяч спичек.

Ракета вздрогнула всем своим могучим телом и тронулась вверх.

Сторож повернулся и пустился наутёк. Он бежал куда глаза глядят. Очень неприятное состояние — бежать куда глаза глядят. Потому что глаза никуда не глядят. Только так называется, что они глядят.

А ракета медленно отделилась от земли и криво полетела…

Удар — и затем тишина. Странная и неожиданная. Очевидно, космическая.

— Сели… — прошептал Гунн, поднимая щиток у шлема.

В ракете было темно и душно.

Экипаж молчал.

Капала вода. Это капал лимонад из разбитой бутылки.

— Живы? — спросил Гунн.

— Живы, — ответил начальник «тет. в клет.» и тоже поднял щиток у шлема.

— А где мы? — спросил ответственный за двигатели. Он просто снял весь шлем целиком и остался в привычной для себя летней шапке с зелёным козырьком.

— Не знаю, — честно сказал командир.

Помощник командира вспомнил, что взвешивался натощак и решил сознаться в этом.

— Чего он кричит?

— Снимите с него шлем.

Кое-как сняли с помощника в темноте шлем.

— А что, разве не слышно?

— Нет.

— А мне вас слышно.

— Ты чего кричал?

Помощник повторил своё признание.

— Значит, формула изменилась.

— Сразу вся? — удивился помощник.

— Конечно. А ты думал?

Командир обнаружил причину внезапного приземления.

— А ещё и корабль криво стоял, — попытался оправдаться помощник. — Я же говорил.

Если бы он знал ещё и о двух яблоках, которые случайно взвесились вместе с ним, он бы и о них сказал.

— Корабль криво — это что. Главное — формула искривилась^ Из-за тебя.

— Может, включим кислород? — сказал начальник «тет. в клет.». — Где он включается?

— Кислород надо экономить. Дышите пока так.

— Как — так?

— Обыкновенно. Без кислорода.

— Когда выйдем на планету? — спросил ответственный за двигатели.

— На какую?

— Выйдем и узнаем.

— А лифт — он с нами прилетел или на выставке остался? — осмелился и спросил помощник командира, чтобы как-то замять вопрос о своём тощаке.

— Замолчи!

Помощник командира замолчал. Он понял, что может потерять свою должность.

— А "где невесомость? Кто чувствует?

— Есть хочется, — вдруг сказал начальник «тет, в клет.». — Это, наверное, от космоса.

— И я тоже хочу.

— Мне лимонад в ботинок течёт.

— И мне прямо в ухо капает.

Командир начал шарить в темноте — искать фонарик. Нашёл. Зажёг его.

Экипаж сбился в сплошной комок. Никакой невесомости, а наоборот — плотность такая, что один не может повернуться, чтобы не придавить другого.

— Без паники.

— Больно ногу!

Помогли высвободить ногу.

— А где мой шлем?

— А где моя шапка?

— Мы завинчены!

— Осмотрим корабль. Должен быть запасной выход.

— Но куда мы выйдем?

— У меня уже полное ухо лимонада!

— Надень шлем.

— Мы на планете, где нет невесомости, — сказал командир.

— А как абсолютный ноль?

Что-то захрустело. Все испуганно замолчали. Выяснилось — кто-то наступил на хрустящий хлеб в мешке.

Командир начал пробираться в хвост ракеты. Ракета прилетела на неизвестную планету вся целиком, все три ступени.

За командиром поползли на четвереньках члены экипажа.

— Мешок захватите! — приказал командир.

Мешок захватили. Его потащил начальник двигателей. Из мешка тонкой струйкой выливался лимонад.

Командир добрался до стеклянного окошка в ракете. Посветил фонариком.

— Ну, что там? — дёргал его сзади помощник. Ему не терпелось тоже поскорее заглянуть в окошко. И потом, он помощник. Его очередь везде и во всём вторая.

Помощник наконец дотянулся до окошка. И он увидел в свете луча фонарика… САМОГО СЕБЯ. Совсем близко. Своё лицо. Только правый глаз был левым глазом, а левый глаз был правым глазом. Помощник поднял руку. Правую. Но она была левой.

Тогда помощник закричал:

— Антимир!

— Ты что^несёшь? Какой антимир?

— Мы прилетели в антимир! Я знаю! Мне ребята во дворе объясняли.

— Что тебе объясняли?

— Левый глаз — правый, а правый — левый. И руки…

Теперь к окошку пролез начальник «тет. в клет.».

Всё так и есть. Он сам в окне, и левый глаз — правый, а правый — левый.

— И ещё там ногами, как руками, можно столы и стулья вертеть…

Но помощника никто уже не слушал. Все хотели смотреть на себя в окно. Все хотели видеть антимир.

Тут обнаружили и ещё одно окошко. В хвосте ракеты. Оно разбилось при посадке.

Командир потянул носом и сказал:

— Воздух.

— Можно дышать?

— Можно, — разрешил командир.

Обидно, что в окно нельзя было выбраться. Очень узкое. Плечи ни у кого не пролезали, даже у помощника.

Он чуть не застрял в окне, когда примерялся. При этом кричал:

— Всё наоборот вижу! И ракету нашу вижу наоборот!

— А ещё чего? — спрашивали у него ребята и от нетерпения колотили в спину кулаками.

— Столы и стулья вижу, чтобы вертеть ногами, как руками! Всё есть!

— А какие-нибудь люди? Кто-нибудь ещё?

— Никого. Только мы наоборот.

— Кто нас теперь отвинтит?

— Давайте покричим? — предложил ответственный за двигатели.

— Эй!

— Угу-гу!

— Ого-го!

Никто не отзывался. Тишина была в антимире.

…Их обнаружили утром. И не в антимире, а в обычном мире. Да ещё в парикмахерской, куда попала ракета. Часть зеркал в парикмахерской была разбита. Опрокинуты столы и стулья. От приземления ракеты. Крыша и стены разрушены.

За ночь они съели хрустящий хлеб, яйца, ириски, плавленые сырки. Выпили три бутылки лимонада. Одна, как вы помните, разбилась в момент приземления.

В тетради в клеточку никаких записей не было. Но зато в ней были поля и все страницы пронумерованы.

ЗАГАДОЧНАЯ СТРАНА

Один современный физик сказал, что каждая новая теория должна быть достаточно безумной, чтобы оказаться верной.

И тут у людей всё и началось с антимиром…

Это где всё наоборот, вроде ты на себя в зеркало смотришь, в витрину магазина или в лужу на асфальте. Ты такой и не такой: правая рука — левая, а левая — правая; левый глаз — правый, а правый — левый.

И говорят, существует страна всех тех, кто наоборот. Где-то здесь, совсем рядом, как лужа или зеркало.

Может быть, эту страну и в школе скоро проходить будут. Конечно, если все о ней думают, понять стараются, чтобы не отстать от современности, от великих физиков. Но вот беда: никто не знает, как в неё попасть, даже современные физики.