Михаил Коршунов - День веснушек

— Перевесишься. Понял? Надо натощак. Все слышали?

Он отобрал листок и написал ещё один параграф: «Жив. вес экип.». Живой вес экипажа, значит.

— А где взвешиваться?

— Кто где хочет.

— Я в баню схожу, — решил паренёк в шапке с зелёным козырьком. — Взвешусь в шапке, потому что всегда хожу в этой шапке.

— И я в шапке, — сказал другой паренёк. — Когда буду перевешиваться.

— А я боюсь, — вдруг признался мальчик со шнурками.

— Взвешиваться?

— Лететь.

— А ещё физиком хотел быть.

— Хотел.

— Ладно. Назначаю тебя своим помощником.

— Прямо сейчас назначаешь?

— Конечно. — Гунн знал, как бороться с трусостью: надо разжечь честолюбие. Он тоже летел прежде всего из-за честолюбия.

— Я умею считать больше ста.

— Достаточно, — кивнул Гунн.

— А меня кем? — спросил паренёк в шапке с зелёным козырьком.

— Тебя? Ответственным за двигатели.

— Какие?

— На ракете. А тебя… — И Гунн, не ожидая просьб от остальных членов экипажа, начал раздавать должности. — Тебя… начальником тетради в клеточку. — И он показал на паренька с жёлтым козырьком. — Это бортовой журнал.

— Понятно.

— Тебя… — Гунн показал на девочку, — начальником продовольствия.

Девочка кивнула и тут же спросила:

— А что такое «чет. бут. лим.»?

— Четыре бутылки лимонада.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… — начал считать мальчик со шнурками.

— Ты что?

— Считаю. До ста. Я правда умею. Туда и обратно. — Мальчик боялся потерять звание помощника. — Семь, пять, четыре, два…

— Прекрати. Верю.

— Я и делить умею. Четырнадцать на семь разделить?

— Не надо. Ты мешаешь.

— Два будет, — сказала девочка.

— Что?

— Два — четырнадцать на семь.

— Прекратите вы!

— А где мы достанем костюмы? В космос в этом не полетишь. — И ответственный за двигатели потряс собственными штанами.

— В павильоне «Космос».

— А кто нам даст?

— У меня тоже план. На костюмы.

— А я и складывать умею. Пять и пять — двадцать пять.

— Это ты умножил, — сказала девочка. — Пять и пять — десять.

— Да прекратите вы!

— А ещё кислород надо, — сказал начальник «тет. в клет.». — Чем дышать.

— Кислород должен быть в ракете.

— Я уже не боюсь, — сказал мальчик со шнурками.

— Чего?

— Лететь. Правда, я твой помощник?

— Конечно. Да здравствует «Общество…

— …друзей холода!» — в один голос выкрикнули летние шапки.

Девочка вошла в продуктовый магазин. Осмотрела, что имеется на прилавках, потом пошла к кассе. Выбила чек. Вернулась к прилавку и сказала продавцу:

— Мне пять штук яиц.

— Ты неправильно выбила чек.

— А что?

— На двадцать копеек больше.

— Это я ошиблась в кассе. Дайте мне на сдачу этого… — И девочка показала на товар, который стоил за коробку копейка.

Продавец положил в кулёк пять яиц и на остальные деньги дал товар за коробку копейка.

Девочка ссыпала товар в сумку. Сумку взяла для этого специально. И вовсе она не ошиблась в кассе, а тоже специально выбила на двадцать копеек больше, чтобы купить этот главный товар. Называть его вслух командир не велел. Ни под каким видом. Могут следить, узнать, в чём дело, и перехватить идею. Кто-нибудь из тех, кто тоже читает афишу, — «УНИКАЛЬНЫЙ ЭКСПОНАТ! КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ!..» Воспользоваться и улететь первыми.

Девочка шла, а в сумке у неё было топливо «X» на двадцать копеек. Потом она заглянула в другой магазин и купила там плавленые сырки; «5 плав.» в списке командира и означали плавленые сырки. Вместе с сырками, опять как бы случайно, были куплены коробки с топливом для ракеты. Этого топлива набралась уже полная сумка.

Надо было возвращаться. Но только не домой, потому что дома обратили бы внимание на такое большое количество топлива и тоже заподозрили. Не обязательно, конечно, полёт на ракете, но что-нибудь. Или во дворе мальчишки бы заинтересовались. Девочка с сумкой пошла на бульвар.

На бульваре была деревянная будка. Принадлежала садовнику. Там хранились лопаты, совки, ящики с удобрением.

В будке и решено было прятать горючее и продукты.

Вход в будку свободен: садовник никогда не запирал дверь.

Девочка принесла горючее и часть продуктов

и спрятала среди ящиков с удобрением.

* * *

На улице, около овощного склада, стояли большие весы. Подъехал к складу грузовик, и с него начали сгружать на весы корзины с яблоками, взвешивать и отправлять в склад.

Мимо проходил помощник командира космического экипажа. Ну, вы догадываетесь кто. Тот самый, у которого всегда развязаны шнурки.

Нёс он сумку с чем? Вы тоже, конечно, догадываетесь, — с твердым топливом «X». Увидел весы и вспомнил распоряжение командира.

Подошёл к рабочему, спросил:

— Можно взвеситься?

— Сумку, что ли, взвесить?

— Самому.

— Баловство, — махнул рукой рабочий.

— Для космоса, — сказал мальчик, хотя знал, что ни в коем случае нельзя выдавать секрет.

— «Для космоса»!.. Лезь на весы.

Мальчик поставил сумку с топливом на землю, а сам встал на весы.

Рабочий думал, что это так, шутка, — космос. И ему сделалось весело. Он не знал, что взвешивал настоящего космонавта, самого юного в стране. И не просто космонавта, а помощника командира экипажа. Помощник возвращался с задания. Только что был на ВДНХ и детально проверил, куда нацелена ракета. Лёг на землю рядом с ракетой и посмотрел, куда нацелен её нос. Проверил, запомнил. В магазине купил свою долю топлива.

Если топливо будет покупать один человек — заметно и слишком много для одного, трудно будет: надо купить несколько тысяч коробок! Да, да — тысяч! Поэтому каждый член экипажа должен сам позаботиться о себе. Это вполне логично и справедливо. Летишь — ходи покупай.

Рабочий сказал космонавту, сколько он весит.

И тот радостный пошёл дальше. Правда, не учёл, что взвешивался не натощак и с двумя яблоками, которые случайно лежали на весах — выпали из корзины.

* * *

Паренёк в шапке с жёлтым козырьком линовал поля в тетради в клеточку. Готовил тетрадь к полёту. Очень хотелось нарисовать на обложке корабль или другую какую-нибудь картину из жизни в космосе, но нельзя было — надо во всём соблюдать секретность. Мама уже интересовалась, что он делает в такой толстой тетради. А он сидел и чертил поля.

Мама пожала плечами и ушла на кухню.

Потом он пронумеровал страницы. Так положено. «Тет. в к лет.» превратится в очень важный документ для всех исследователей. Её будут читать учёные. Будут изучать все записи, каждую страничку. Потом её выставят на ВДНХ в павильоне «Космос». Обязательно. Исторический бортовой журнал исторического полёта!

И не надо им никаких экранов с электрическими разрядами, вычислительных центров. Непосредственный полёт в космос — вот что главное!

И начальник «тет. в к лет.» всё-таки не удержался и нарисовал на первой странице будущего бортового журнала ракету.

* * *

В будке садовника сидел другой паренёк — ответственный за двигатели, а следовательно, и за горючее. Он его готовил. Вынимал из коробок и ножом (в списке нож обозначен «склад, нож») очищал горючее с деревянных палочек. Потому что в городе оно продавалось не в чистом виде, а на деревянных палочках.

Простое и гениальное.

Всем пока ещё не известное. Но после полёта станет известно всем. Станет историческим, как и «тет. в клет.».

Предварительная подготовка к полёту была закончена.

Яйца сварены.

Куплены 4 бутылки лимонада — «4 бут. лим.». Ответственный за двигатели принёс из дома гаечный ключ— «ключ. гай.».

Всё горючее было очищено от палочек.

Помощник доложил командиру, что детально проверил, куда нацелен корабль. Он нацелен криво. Командир был вполне удовлетворён исчерпывающим ответом.

Помощник обрадовался, что сумел в точности выполнить задание. Хотел рассказать командиру и всем, что во дворе, когда разговаривал со старшими ребятами о космосе — не о своём полете, конечно, а вообще, — старшие ребята рассказали удивительную историю про антимир.

Это где всё наоборот.

Ты такой и не такой. Называется это ещё — быть антиподом.

В цирке часто выступают антиподы, что-нибудь крутят ногами. Лежат на спине в кресле, а ногами, как руками, крутят стул, небольшой стол или друг друга могут крутить и подкидывать. Тоже, значит, с антимиром связаны, потому что ноги у них — руки. Наоборот всё, значит.

Помощник хотел рассказать об антимире командиру и остальным членам экипажа, но промолчал: вдруг подумают, что разболтал тайну. А он о полёте ни слова, только так, вообще, что теперь изучает абсолютный ноль и космос. Вот и всё. Должен был во дворе что-то сказать в ответ на антимир.