Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин
— Михал, ты поможешь мне? После обеда нужно принести землю для цветов. Давай вместе сходим.
— Куда?
— Есть тут одно местечко в овраге, земля там мировая, как чернозем, и там я покажу тебе одну вещь…
— Какую вещь?
— Тайна. Сам увидишь.
— Тайна? — насторожил уши Михал. — Что еще за тайна?
— Не скажу, сам посмотришь.
— Ну ладно. Можно пойти сразу после обеда: уроков сегодня мало задали. Только Агнешке ничего не говори. Раз тайна — значит, тайна.
— Само собой, — согласился Витек.
Место, где была хорошая земля для цветов, Витек приметил уже давно. Сначала надо пройти немного по улице Доброй, потом свернуть направо, а потом — по узенькой тропке вниз. Овраг здесь густо зарос кустарником. Опавшие листья еще и сейчас толстым слоем устилали землю. Но сквозь них смело пробивались зеленые ростки первой травы, ветви кустов были усеяны молодыми почками, и казалось издали, будто они окутаны нежно-зеленой вуалью.
Витек, вооруженный тяпкой, рыхлил землю, а Михал небольшим совком для угля насыпал ее в корзину.
— Ну, а где тайна? — не выдержал Михал, когда корзина была наполнена.
— Сейчас, — огляделся Витек, — я тут с прошлого года не был.
— Ха! Твою тайну, наверно, давно собаки съели! Только голову зря морочишь.
— Ее не съешь! Погоди… где-то здесь… От этой вербы надо отмерить пять шагов влево и найти зеленый кирпич…
— Ты спятил, что ли? Зеленых кирпичей не бывает.
— А этот сверху весь зеленый — оброс мохом, его трудно в траве разглядеть. Давай искать. Может, он совсем зарос или его землей засыпало.
— А может, его кто-нибудь отсюда взял, чтоб вместо ножки под шкаф подложить. Так мы его до скончания века проищем! — стал злиться Михал, однако, заинтригованный, продолжал все-таки искать.
— Ага, есть! — обрадовался Витек. — Вот он, только совсем зеленый стал, видишь? Теперь от этого кирпича двадцать пять шагов наискосок в гору, пока не окажешься прямо над каштаном.
— А что, прямо от каштана нельзя в гору? Зачем искать этот дурацкий кирпич?
— А затем, что там сплошные заросли — не продерешься. Был бы там проход, все бы ходили и никакой бы тайны не было! Понял? Иди за мной. Вот здесь надо пригнуться и пролезть под кустом. — Витек стал на четвереньки. — Тут еще раз… Ну, и… смотри!
Они стояли рядом на небольшой площадке. С трех сторон их закрывали высокие кусты, а с четвертой сквозь проросшую из трещин траву виднелась часть кирпичной стены и в ней широкий пролом.
Михал сначала осмотрелся, потом вошел внутрь. Это был небольшой, в несколько квадратных метров, подвал, совсем пустой, с каменным полом; у входа пол зарос бурьяном, а в глубине засыпан был опавшими листьями и мусором.
— А где тайна? — внимательно осматривал стены Михал.
— Чудак человек! — разозлился Витек. — А это тебе что? Тебе показывают место, тайник, о котором никто не знает, а ты — «где тайна, где тайна»!
— Ага, ясно, — успокоился Михал. — Значит, об этом месте никто не знает? А ты? Как ты сюда попал?
— Мне рассказал об этом один парень из нашего класса. В прошлом году он сидел со мной за одной партой.
— Вот тебе и тайна! Завтра он может привести сюда еще сто человек!..
— Нет. Он в нашей школе больше не учится — уехал с родителями во Вьетнам. На несколько лет.
— И ты думаешь, что он никому, кроме тебя, не рассказал?
— Ясно — нет. Он ни с кем не водился. И вообще мало с кем разговаривал. Один раз я встретил его возле нашего моста и проводил до дома. Он жил где-то здесь. Тогда он и показал мне эту дорогу, но взял клятву, что я никому больше не покажу.
— А ты показал!
— Все законно! Это «пещера друзей». Юзек сказал, что если мы еще с кем-нибудь подружимся, то ему тоже покажем пещеру.
— Ага! Значит, ты с ним дружил?
— Как сказать… — нерешительно проговорил Витек. — Парень он был хороший, тихий. И учился хорошо. Я всегда у него списывал. Но после уроков у него были свои дела, а у меня — свои. Потом он показал мне эту пещеру… И придумал игру в индейцев. У него висели здесь на стене лук и стрелы. Вот еще и гвоздь остался. Но тут начались каникулы, и он уехал отдыхать, а в сентябре в школу больше не пришел. Пани Толлочко сказала, что он уехал с родителями во Вьетнам.
— Все ясно.
— Мировое место, а, Михал?
— Мировое.
Они вышли из пещеры, и Михал двумя руками с силой раздвинул кусты. Внизу видны были новые красивые жилые дома. Еще ниже лепились крыши улицы Доброй. Дальше за ними виднелась полоска Вислы, пляжи, дома, деревья пражского берега.
— Снизу не увидишь, да?
— Не увидишь, — заверил Витек. — Нипочем! А когда на кустах будут листья, то и подавно: сплошная стена!
— Мировое место, — похвалил Михал. — Здесь можно бы какую-нибудь скамейку смастерить. Внутри навести порядок, расширить вход, стало бы посветлее. Во, видишь, кирпичи шатаются — можно вытащить. А здесь, в этих кустах, взять и вырубить окно. Сиди себе на скамейке и любуйся Вислой.
— Ага. И посидеть, и почитать можно… А чуть что, я написал тебе: «П. Д. 5 ч.», и сразу все ясно: «Пещера друзей, в пять часов», — радовался Витек.
— Слушай! — проговорил вдруг Михал, положив руку на плечо Витека и глядя ему прямо в глаза. — Ты мне друг?
— Спрашиваешь! — удивился Витек.
— Продай мне эту пещеру! Ну, сколько хочешь, двадцать, тридцать злотых? А то подсоберу и заплачу тебе целых пятьдесят!.. У тебя ведь никогда денег не бывает. Ну, продаешь?
— Продать? — Витек не верил своим ушам. — Как это — продать? Разве ее можно продать?…
— Факт, можно! Продать, и все! — настаивал Михал. — Она твоя, кроме тебя, никто о ней не знает. Один ты можешь в нее приходить. Значит, ты один имеешь на нее право.
— Какое еще право? Я знаю, как в нее пройти, и больше ничего! А теперь и ты знаешь. Будем приходить сюда вдвоем. Чего же здесь продавать?
— А я хочу, чтобы она была только моя, моя. Понятно? Чтобы ты о ней забыл, понял?
— Значит, чтобы я сюда не приходил? — поскучневшим голосом спросил Витек, не отрывая взгляда от глаз Михала и все еще надеясь, что его догадка не подтвердится.
— Я же тебе заплачу за это! Хочешь сто злотых? Не сразу, а в рассрочку, конечно. Железно! Что, не веришь?
— Верю, но не хочу… Не хочу, и все! — взорвался Витек. — И продавать тут нечего, ясно? Юзек меня как друга сюда привел, без всяких денег! Я тебя тоже! Как друга, ясно? Как друг а, — повторил Витек с ударением, — я показал тебе место, которого никто больше в Варшаве не знает! А ты? Ты хочешь за деньги меня отсюда выгнать, да? Чтобы моей ноги здесь больше не было, да? Чтобы я вообще об этом месте забыл? Эх ты! Ну нет, не выйдет! Даже за тысячу. Даже за сто тысяч…
Михал был озадачен. И даже не столько смыслом слов Витека, сколько самим взрывом. Никогда прежде Витек не возражал ему с таким пылом.
— Нет так нет, — проговорил он, пожимая плечами. — Сто тысяч! Ого-го! Даже тысячу. Где же я, брат, возьму такую кучу денег? Ну ладно, пошли отсюда, а то еще кто-нибудь корзину с землей стащит. Вот тогда и будет тебе тайна! Тут уж и зеленый кирпич не поможет.
Они подняли корзину и направились домой. За всю дорогу ни один, ни другой не проронил больше ни слова.
И лишь во дворе, когда корзина стояла уже возле сарая, Витек очень официальным тоном сказал:
— Спасибо.
— Не за что. Привет! — так же холодно ответил Михал и, оставив Витека, направился на улицу.
А Витек все не мог никак успокоиться. Он был так возмущен, что на щеках у него выступили красные пятна.
— Тяжелая земля? Зачем же вы так много набрали? Лучше бы сходили еще раз, — вглядывалась в него мать.
— Нет… да… Просто мы очень быстро шли, — уклончиво ответил Витек и тут же сел за уроки.
Уроков было немного, но он никак не мог сосредоточиться. В ушах навязчиво звучали слова Михала: «Чтобы пещера была только моя! Чтобы ты о ней забыл». Зачем ему это понадобилось? Не станет же он сидеть в ней один — со скуки умрешь! Но тогда с кем? С Вечореком? Со Збышеком? Эх, Михал, Михал! А еще называется друг!
Если бы в это время в кухню вошла Агнешка, Витек рассказал бы ей все, все-все! Пускай полюбуется на своего Михала! Витек успел заметить, что Агнешка всегда выгораживает Михала. Ну, может, не выгораживает, но, во всяком случае, заступается: то да се… Интересно, что она сказала бы на этот раз?
Но Агнешка не приходит. Наверно, сидит у себя в комнате… а может, ее вообще дома нет?
Витек никак не может сосредоточиться и в упражнении по орфографии делает две грубейшие ошибки. Приходится зачеркивать и писать заново. На странице сплошная грязь. Пани Толлочко за один только внешний вид наверняка влепила бы двойку…
На пороге кухни появляется Михал. Засунув руки в карманы, он всем своим видом словно говорит, что делать здесь уроки не намерен.
Садится по другую сторону стола, молчит. Может быть, он ждет, что Витек заговорит с ним первым? Не дождется!..
