Евгений Рудашевский - Куда уходит кумуткан

Ворон, увлечённый добычей, не сразу заметил, что к нему кто-то бежит. Трое маленьких людей, которых он видел недавно у нерпячьей полыньи.

Недовольно каркая, роняя с клюва капли крови, ворон поднялся в воздух. Понял, что его добыча достанется другим. Видел, как люди радуются найденной туше. Кричат, машут руками. Собрались возле нерпёнка и затихли. Они теперь были одни. Никаких рыцарей, эльфов или гномов. Никаких бастионов и катапульт. Никаких мечей и доспехов. Просто три маленьких человека.

Сейчас съедят первого кумуткана, потом возьмутся за второго. Нужно было улетать.

Ворон ещё долго осматривал ледяные поля. Видел, как нерпы вернулись на лежанки вокруг проталины. Видел другой урган — куда больше первого. Видел и одного кумуткана у трещины. Тот, едва по нему скользнула тень ворона, сразу плюхнулся в воду. За таким не угонишься.

Отыскал обрушенное логовище — через него недавно прошла становая щель. Выдолбил из стены кусочки промёрзшей голомянки. Потоптался по меховой настилке и улетел.

Напоследок проверил свою добычу. Надеялся, что от нерпёнка хоть что-нибудь осталось. Издалека увидел, как к оранжевой палатке подъезжает машина. Покружил. Второго нерпёнка нигде не было. Людей тоже не было. А первый лежал всё там же — на красном снегу.

Ворон не стал рисковать. Знал, что машина не предвещает ничего хорошего. Каркнув в последний раз, полетел к берегу. Завтра можно будет слетать сюда ещё разок.

…

— Был бы такой костюм для аквалангистов, чтобы весь день плавать подо льдом. Мы могли бы караулить охотников, выслеживать их снизу — по тени. А потом, как только они поставили сеть на кумуткана, срывать её, запутывать и бросать ко дну. Чтобы ни один нерпёнок больше не попался.

— Могли бы.

— Могли бы.

— Хорошо бы, у каждого был свой штаб. Такой, чтоб туда никто не мог забраться. Накрыться руками, сказать «я в домике», и тебя нет. И никто до тебя не дотянется. И хорошо бы там было место для одного кумуткана. Можно спрятаться самому и взять с собой нерпёнка.

— Хорошо бы.

— Хорошо бы.

— А я бы хотела провожать кумутканов, когда они уходят на свои ледниковые купола. Следить, чтобы им никто не мешал. Они ведь скоро все уйдут. Сами уйдут в своё одиночество. Там их уже никто не тронет.

— Никто.

— Никто.

«Здравствуй, Олег.

От тебя давно не было новостей. Как там Лида? Как родители? Что нового в центре Цонкапы?

У меня всё по-старому. Работаю в приюте, занимаюсь „Атишей“. Сейчас, вот, суетимся, нужно подготовиться к приезду Геше. Как всегда спорим, можно ли зарабатывать на продаже духовной литературы. Как видишь, в этом смысле ничего не изменилось. Но Вера Дашинимаевна отошла от дел, и то хорошо.

Олег, у меня к тебе просьба. Тут Максим… У него не самое простое время. Я была в ретрите, оставила его с папой, а тот додумался взять Максима на охоту. У папы с возрастом явно какие-то проблемы с головой. Он его не просто потащил на охоту, а ещё на сутки оставил одного посреди льдов, когда там всё рушилось и проваливалось.

Представь, на глазах Максима ворон заклевал нерпёнка! Там был ещё один нерпёнок, так Максим затащил его в палатку и сидел с ним, не вылезая. Чтоб ворон не добрался. Вот такие каникулы у нас дедушка организовал для внука. Максим потом не отставал от меня. Говорил, что второго кумуткана привезли на берег, а в нерпинарии его нет, значит нерпёнка держат в застенках и пытают. Представляешь? Для него дедушка стал каким-то монстром.

А папа сам хорош. После этой поездки молчит. В себя ушёл. Не выезжает из Листвянки. Максим приставал к нему, спрашивал про кумуткана. Я его таким не видела. Наконец папа признался, что вторая нерпа тоже умерла. У неё была какая-то инфекция лёгких. Одним словом, чудесная история. Лучше б я Максима с собой в ретрит взяла. Пожил бы там с хувараками.

Это ещё не всё. Максим рылся у меня в ящиках. Нашёл своё свидетельство о рождении, а там — полное имя Панкрата. Они с другом искали в интернете и выяснили, что в Бауманском был студент точно с таким именем. Да, такие дела. И Максим начал писать ему письма. Просто указывал адрес университета и отправлял. Думал, там по имени передадут. Хорошо хоть письма все возвращаются. Я их читаю. Почему-то с отцом, которого он никогда не видел, Максим куда откровеннее, чем со мной. Такие дела.

Я не знаю, правильно это или нет. Потом разберёмся. 7 июня у Максима день рождения. Ты купи ему глобус или что-нибудь такое. Отправь посылку на его имя, а в „откуда“ укажи Москву. Можешь ещё открытку приложить. Просто „С днём рождения“, без подписи. Хорошо? Деньги я тебе потом отдам.

А то он совсем кислый после этой байкальской истории. Я ему ещё котёнка подарю. Он уже два года канючит собаку. Собаку нам, конечно, некуда поселить, а котёнка — можно. Пусть даже назовёт его, как хочет.

Такие дела. Передавай всем привет.

Только не затягивай с посылкой. Она из Москвы недели две-три будет ползти.

Твоя И. С.»

«Привет, Людвиг!

Как ты там в своём Пихтинске? Как твои голендры?

Пишу сразу после вылазки! Плохо, что тебя с нами не было. Втроём было бы веселее. Тебе привет от Аюны, она тут крутится, мешает писать.

В общем, мы забрались в сарай! Всё было просто. Вышли на Музее, прошли вверх по дороге и — всё. Ключ подошёл без проблем.

Место не самое приятное. Тёмные, пыльные комнаты. Какие-то провода, мышеловки. Как я и думал, ничего хорошего. Нашли дедушкин кабинет. Там всё завалено книгами. Висят пыточные схемы и страшные фотографии, на которых какая-то кровища. Сплошная жуть. Потом расскажу. А все провода там ведут в отдельную комнату. Она большая, это точно, но внутрь мы не попали. Дверь железная, и на ней кодовый замок. За этой дверью, наверное, и спрятаны все секреты. Не удивлюсь, если там всё как в фильмах ужасов. Может, там вообще спуск в казематы или тюрьмы! Километры мрачных тоннелей, с пауками и червяками. Заросшие паутиной лаборатории, где дедушка скрещивает эльфов и гномов, пришивает им железные руки и лазерные глаза. Всё может быть. Там, в своих подвалах, он и крыс топит, и над нерпами издевается. Это точно.

Так что в сердце сарая мы не попали. Но! Нашли другую комнату. Там стоит бассейн. Тот самый, из которого бежал Мишка. Помнишь, я тебе рассказывал? Он ещё слив забил рыбой и всё затопил? Так вот, этот бассейн не пустует. Там кое-кто живёт. Угадай кто?»

Пять пустых, но пронумерованных тетрадных страниц.

«Ну, какие предположения? Кто там может быть?»

Ещё две пустые, но пронумерованные тетрадные страницы.

«Дымка! Да, там плавает самая настоящая Дымка! Я её сразу узнал. Аюна не поверила, но потом мы разглядели у неё на спине остатки от номера „1“, которым её дедушка пометил. Так что он нам всё наврал. Ничего она не умерла! Жива и плавает!

Увидела нас и обрадовалась. Стала плескаться, выпрыгивать возле бортика, плюхаться, кружиться по бассейну. Наверное, вспомнила.

Мы там с ней целый час сидели. Дымка потом успокоилась. Заплывала под столик, брызгала на него и следила, как с него стекает вода. Наверное, это её единственное развлечение в одиночестве. Лежит и смотрит на падающие капли. Слушает их монотонное „плюх-плюх“. Иногда подставляет под них мордочку. Ловит капли носом. Потом из-под воды смотрит, как на поверхности расходятся круги. Вот такая у нас Дымка.

Мы уже обдумывали с Аюной, как её вытащить к Ангаре. С тобой это было бы легче. Тут ведь её из бассейна достать надо, потом нести. В любом случае, закончилось всё неудачно. Приехал дедушка. Он даже милицию вызвал, думал, что в сарай забрались воры. Я так понимаю, он приехал кормить Дымку. И то хорошо, что голодом не морит. Если б ты был с нами, мы бы заранее выследили, в какие часы он приезжает, и не попались бы так просто…

Но дедушка всё-таки странный. Маме ничего не сказал. Наверное, стыдно, что соврал про Дымку. И чего ему, жалко что ли сказать, что с ней всё в порядке? Наверное, опыты какие-нибудь задумал, вот и врёт. Скоро понесёт Дымку в свои казематы, на пыточные столы.

Теперь в сарай так просто не попадёшь. Уж замок-то он точно сменит.

Про фотографии пыток и всякие там провода маме говорить не буду. Не знаю, как она отреагирует. Для начала нужно пробраться в подземелье за железной дверью и освободить Дымку! Ты вернёшься, и втроём придумаем, как это сделать. Позовём Костю. Пиротехник нам пригодится!

У нас тут гроза вовсю. Аюна говорит, что это боги-тэнгэрины вывели свои стада пастись на тучные пастбища. Ну ты её знаешь, у неё и радуга — это моча какой-то там небесной лисицы. Буряты, они такие».

Несколько недописанных, скачущих букв — перечёркнуты.

«Ну вот, ещё и дерётся. Просит написать, что я дурак, и что лисица — это само солнце, а радуга — это струя, которую она пускает на землю. Вот, теперь отстала.